Почти девочка катила коляску, объезжая изломанные и затоптанные трупы людей, и словно причитая, приговаривала:
– Ты только не смотри, Валечка, ты только не смотри…
«Вот и мне, сейчас бы закрыть глаза, а когда открыть, пусть все было бы как прежде…» – подумал Ветлугин. Закрыл, открыл – разломанная охранная зона, повсюду валяются окровавленными тряпками трупы, запах крови витает в прохладном воздухе.
– Капитан, собрать личный состав, всех собрать! – он зачем-то вынул обойму из пистолета и засунул его в кобуру.
Одна неделя, семь дней, срок немалый для военного человека, тем более для целой военной части.
После рапорта наверх о ЧП в зоне, началась такая суматоха! На ближайший аэродром, словно пузатые лягушки, приземлялись один за другим тяжелые транспортные самолеты. Специальные машины едва снимались с платформ и сразу приступали к работе. Вокруг всей зоны, за исключением горного кряжа с северной стороны, был выкопан ров глубиной три метра и шириной почти четыре. В первую же ночь в эту ловушку угодил лось. Бедное животное, пытаясь выбраться, содрало всю кожу на коленках, и только дойдя до края рва, выскочило на горную гряду.
На единственной дороге, ведущей в поселок, установили специальные «ежи» и спирали Бруно, оставив только один проход, который мгновенно мог быть загорожен ножом мощного бульдозера. Внутри самой охранной части также были сделаны значительные изменения.
Конечно, «стрелочником» как всегда назначили наиболее виновного, им оказался полковник Ветлугин. Ему в вину вменялось многое, но в основном то, что он не смог рассеять толпу этих полупомешанных стариков. Убитых и затоптанных в неимоверной давке тихонько похоронили, объявив, что они пробрались в зону и заразились. Родственников утешили тем, что специальная команда похоронила их внутри зоны и в связи с чрезвычайной опасностью и возможностью заражения, доступ к захоронениям может быть открыт через сто лет.
В прессе и по телевидению распространили фотографии зараженных людей лепрозория. Изуродованные руки, ноги, отгнившие пальцы, обезображенные лица, которые санитары в защитных противочумных костюмах обильно мазали всех зеленкой. Это произвело впечатление, и страсти улеглись, словно степной пожар, в слепой ярости, пожирающий все на своем пути, замирает и угасает, наткнувшись на реку.
Военная часть, охранявшая зону, была доукомплектована. Взамен троих погибших и десятерых ушедших в зону солдат, прислали сотню. Замполит постарался расписать в красках и мельчайших подробностях опасность, которую таили люди внутри зоны, и вновь прибывшие, ни на секунду не сомневаясь, пустили бы в ход оружие, вздумай, кто прорываться из неё.
В пяти километрах севернее был оборудован небольшой аэродром, с которого взлетали беспилотные самолеты и, кружась над зоной, в подробностях снимали все происходящее там.
А происходила там настоящая катастрофа. Несмотря на потери, что толпа понесла, прорываясь через защиту, в Клюевку добралось более полутора тысяч человек. В основном это были пожилые и больные люди. Для деревеньки в сто десять жилых домов да пары десятков пустовавших, с заколоченными окнами, такой наплыв был слишком велик.
По рации была запрошена помощь. Нужно было срочно оперировать раненых, которые в горячке прорыва зоны и не заметили своих ранений. А теперь страдали без медицинской помощи. Было решено: ни одного человека больше не допустят в зону, помощь будет оказана только медикаментами, продуктами, теплыми армейскими палатками и другими нужными в таких случаях вещами. Тут как на зло, зарядили традиционные припоздавшие октябрьские дожди, да туманы и видеонаблюдение за зоной пришлось прекратить. Оставалась только тоненькая ниточка радиосвязи.
В полдень заверещал зуммер рации.
Дежурный лейтенант ответил на вызов, краем глаза зафиксировав огонек записи разговоров.
– Лейтенант Арчилов у аппарата. Слушаю вас.
– А, это ты Сереженька, будь добрый, позови ко мне Генриха Филипповича, моего зама, да если вас не затруднит, и полковника Ветлугина…
– Ой, это вы, Игнатий Васильевич, – обрадовался лейтенант, узнав дребезжащий голос профессора. – Не поверите как я рад, что вы живы! Сейчас приглашу вашего зама… – лейтенант немного замялся, – А вот полковника Ветлугина у нас больше нет, вместо него Абрамцев!
– Абрамцев, Абрамцев…. Это не Георгий Фёдорович из седьмого отдела?
– Да это он, Георгий Фёдорович, а вы его знали?
– Почему знал? Ты Сергей, обо мне ему скажи, он быстренько прибежит! – голос профессора чуточку потеплел.
– Уже бегу докладывать, сейчас приглашу! Будьте на связи, – оставив включенным запись информации лейтенант, распахнув дверь в смежную комнату, окликнул солдатика:
– Дневальный! Захаров! Одна нога здесь, другая там, быстро к ученым, спроси Генриха Филипповича, профессор объявился! – и, вынув из нагрудного кармана портативную рацию, щелкнув тумблером, доложил о новости из зоны, командованию.
Через пять минут, в радиорубку набилось с десяток человек. Дежурный включил громкую связь, и полковник взял микрофон:
– У аппарата полковник Абрамцев.
– Рад тебя слышать, Георгий Федорович! С прибытием в нашу таежную глушь.
– Игнатий Васильевич! Как вы там?! Очень нужна ваша оценка обстановки внутри зоны, чем можем помочь?
– Обстановка очень напряженная, люди умирают от холода, недостатка пищи и медицинской помощи! Местное население помогает, чем может, в домах теснота неимоверная! Вновь пришедшие живут в банях, в пустующих хлевах для скотины. Воды в колодцах почти не осталось, пьем из речки.
– Профессор, скажите, перенос спор через воду в реке возможен?
– Вы помешались там все на опасности заражения фотоцитами! В холодное время года споры не выживают и минуты, опасность – только в прямом контакте. Достаточно обыкновенной противочумной защиты и специалисты могут спокойно работать внутри зоны. Срочно нужны хирурги! У нас осталось семьдесят четыре раненых из них пятнадцать тяжелых, к утру не выживет и половина. Нужна кровь для переливания, антибиотики. Впрочем, список прочитает медсестра, она со мной.
– Все, что вам необходимо будет предоставлено максимум через три часа! Но ни один человек в зону больше не войдет, впрочем, как и не выйдет. Надеюсь, вы понимаете, о чем идет речь? Насколько велика вероятность заражения людей проникших в зону? Лично вы заражены?
– Вероятность заражения – сто процентная! Я, не исключение и признаюсь очень рад этому! Записывайте наши потребности и предоставьте мне время для общения с моим замом!
– Давайте список медикаментов, у нас включен диктофон.
Едва медсестра монотонным голосом, успела зачитать весь список, как микрофон схватил Генрих Филиппович.
– Игнатий Васильевич, у нас прямо гора с плеч упала, когда узнали, что вы живы! Как же вы могли так оплошать и оказаться внутри зоны?
– А я и не оплошал – коротко хохотнул профессор. – Я сам кинулся в толпу, и она меня буквально втащила в зону! Давай Генрих, к делу! Все это время я не сидел сложа руки, и ты знаешь, тут материала не на одну нобелевскую премию! Мы имеем дело не с гормональной перестройкой внутри организма, вероятнее всего, это изменения в генетическом коде! Представь себе, фотоциты меняют информацию генома и создается новый вид человека, более совершенный и приспособленный к жизни! Мне кажется, наши опасения, что будет уничтожен репродуктивный аппарат человека, абсолютно беспочвенны. Я лично обследовал Надежду Баркову, ну ты должен помнить – это та особа, что писала письма своей подруге. Так вот ни она, ни её дочь не имеют и признаков отклонения от нормы! Скажу тебе ещё одну новость, только держись за что ни будь покрепче: тетя её, местная знахарка и целительница, беременна и это в семьдесят лет! Генрих, мне срочно нужен нормальный микроскоп, аппараты УЗИ и ЭКГ, мой ноутбук, парочку флэшек, но срочнее всего нужны хирургические инструменты для операций! Проследи там…
– Сделаю, все передам, только, кто будет делать операции? Вы же цитолог, а не хирург!
– Вот именно! Ты там подготовь нужные книги, да пусть дежурят парочка хирургов – практиков по военной хирургии. По рации, если что подскажут!
– Вы сами хотите делать операции?!
– А у вас есть варианты? Как я понял – военные не пропустят в зону ни одного человека, они предпочитают, чтобы мы тут все умерли!
– Зачем вы так о военных! Они заботятся о безопасности остальных жителей страны. Конечно, людей внутри зоны жаль, но остальные: они – то в чем виноваты? И что будет с ними, прорвись инфекция из зоны!
– Генрих Филиппович, эх Генрих Филиппович – задребезжал голосок профессора, – это нам впору вас всех жалеть! Ты что ещё не понял? При фотоцидозе происходит не инфекционное заражение, а полная генная трансмутация! Получается новая, более совершенная раса людей! Людей, которым почти не нужна пища, деньги, правительство и армия! Эти люди не агрессивны, склонны к философии, культуре и созидательной жизни! Все о чем мечтало человечество, воплотилось в этих «кузнечиках»! Кстати, поздравь меня, я один из них. Весь анамнез заражения и трансмутации описываю в подробностях!
