– Вы сами хотите делать операции?!
– А у вас есть варианты? Как я понял – военные не пропустят в зону ни одного человека, они предпочитают, чтобы мы тут все умерли!
– Зачем вы так о военных! Они заботятся о безопасности остальных жителей страны. Конечно, людей внутри зоны жаль, но остальные: они – то в чем виноваты? И что будет с ними, прорвись инфекция из зоны!
– Генрих Филиппович, эх Генрих Филиппович – задребезжал голосок профессора, – это нам впору вас всех жалеть! Ты что ещё не понял? При фотоцидозе происходит не инфекционное заражение, а полная генная трансмутация! Получается новая, более совершенная раса людей! Людей, которым почти не нужна пища, деньги, правительство и армия! Эти люди не агрессивны, склонны к философии, культуре и созидательной жизни! Все о чем мечтало человечество, воплотилось в этих «кузнечиках»! Кстати, поздравь меня, я один из них. Весь анамнез заражения и трансмутации описываю в подробностях!
– Игнатий Васильевич! Товарищ профессор! Так ведь это значит, что вы ни когда не сможете вернуться обратно! Все ваши научные труды будут напрасными! Все ученые сошлись во мнении: механизм фотоцидоза смертельно опасен для человечества. Люди зоны никогда не смогут быть в обществе себе подобных. Все в зоне умрут, так и не увидев других людей.
– Какие страхи ты рассказываешь! Вот что, Генрих, у меня мало времени, проследи за доставкой мединструментов, а мы с медсестрой идем готовить операционную…. Да! И книги, книги срочно! Мне необходимо знать детали предстоящих операций.
– Игнатий Васильевич! Вы не можете рисковать человеческими жизнями! И ваша репутация, в конце-то концов, тоже не маловажно….
– Не болтай чепухи, Генрих! Человеческие жизни, говоришь? А кто понаставил мин? Да, да! Тех самых мин, на которых и подорвались эти несчастные! Все, кончаем эту бессмысленную дискуссию! Я, как ученый, не прощу себе, что не смог помочь этим несчастным, понимаешь, завтра уже будет поздно, а сегодня у них еще есть реальный шанс на спасение! Прошу тебя, проследи за всем в мельчайших деталях! Жду!
Щелчок выключившейся рации вывел из молчания присутствующих в радиорубке.
– Так он что, сам собрался делать операцию?! И не одну?! Без анестезиолога, аппаратов помощников? Авантюра! Чистой воды авантюра! – полковник нервно заходил по комнате.
– Впрочем, отказать ему мы не можем, давайте срочный запрос на необходимые материалы и инструменты. А вот хирургов затребуйте из военных госпиталей, у них подписка о неразглашении…
Сигнал вызова прервал распоряжения начальника зоны.
– Дежурный лейтенант Арчилов, слушаю вас! – живо откликнулся сидевший за пультом военный.
– Слышь, лейтенант, это вроде как завхоз деревни с тобой говорит, раньше я был кузнец, Никита Прокопов. Ты вот чё, скажи там своему начальству, нам гробы нужны, штук тридцать, да к завтрему ишо с десяток. У нас тут люди мрут как мухи, хоронить не в чем, все доски перевели ужо. Не по-человечески это просто так в землю закапывать!
Присутствующих охватил легкий ступор.
– Минуточку, товарищ завхоз, соединяю с начальником охраны…
– Полковник Абрамцев у аппарата, доложите обстановку товарищ завхоз!
– А чё докладывать? У нас теснота, в деревне мор открылся, на кладбище землю долбим, могилки готовим, а покойники лежат в сарае, вон мешковиной Пелагея укрыла, негоже когда покойник лицом в небо смотрит, дождя накличет.
– Так, понятно, сколько покойников и какова причина смерти? – Абрамцев прижал плечо лейтенанта, который засобирался уступить ему место.
– Дык, как люди пришли в деревню, так сразу почти и десятеро умерли, кто кровью изошел, у кого внутри перебито было. Мы на завтра и схоронили. Одиннадцать гробов сделали, стругать-то когда? Так в неоструганных и закопали. Опосля ищо мерли, дожжь, как похоронишь? Вот в сарайку и складывали, старые они, у кого сердечко не вынесло, кто от чего преставился. Фельдшерица смотрела да записала, с неё спроси. Дык чё, гробы то нам перешлете? И исчо – соляра нужна, нам то по весне и сеять надо, и пахать. Комбайн опять же на ладан дышит или новый, или запчастями бы пособили…
– Какой комбайн?! – взорвался полковник, – вы что там, ещё и с ума посходили?! Вы все заражены неизвестной формой болезни, смертельно опасной для всего человечества! Вот там к вам пожаловал священник, подумайте вместе с ним о близкой встрече с богом!
– Эк тебя понесло! Ты, полковник, лучше о спасении своей души подумай! Я вот только неделю назад женился, жинка уже на третьем месяце, и хотя ей 69 по вашему паспорту, да и мне сорок три годочка стукнуло, дык мы живем как молодые супруги. Нам и есть, пить надобно, хоть и маненько, но надобно. Опять же дитя народится, ему и одежонку кое-какую надо, опять же в школу оправить. Учебники, парты, да и школёшка у нас маленькая совсем станет. А ну как все кто прибыл к нам вздумают пережениться? Дело то молодое, изнова рожать вздумают!
– Слушай, Никита! Ты в своей кузнице хозяином будь, а в дела государственной важности не вникай! Нужно будет – поможем, а нет, так и не обессудь!
– Ты вот что, – прогудел кузнец в микрофон рации, – ты, господин хороший, в деревенские наши дела не встревай, командуй там своими солдатиками. Ужо если вас старики смесили вместе с вашими автоматиками, так нам вашу охрану бревнышками закидать – раз плюнуть! Кумекай быстрее, мы ваших бабушек и дедушек к себе не звали. А теперь им есть нечего, так что давай там команду, чтобы передали нам все необходимое….
– Ладно, Никита Прокопов, не горячись, будет тебе все необходимое, передаю связь дежурному. Полковник отключил микрофон и вышел из радиорубки.
– Капитан Симагин, вас прошу задержаться! – начальник охраны зоны только что закончил утреннее совещание с командным составом. Отпустив присутствующих, обратился к плотному черноволосому капитану.
– Геннадий Михайлович, у меня к вам особый разговор! Утром я получил данные: американцы в три раза увеличили время космической разведки за нашей зоной. Нам поручено принять меры к маскировочной дезинформации объекта. Кроме того, наружная разведка также активировалась и предприняты попытки к получению информации о зоне среди журналистов и гражданских лиц, живущих возле зоны. Слушаю ваши соображения на этот счет.
– Думаю необходимо развивать дезинформационный материал в трех направлениях. Первое: передать внутрь зоны несколько надувных модулей, имитирующих ракетную технику. Местное население приспособит под общественные здания. Второе: в СМИ и телевидении опубликовать серию отвлекающих материалов. Третье: допустить утечку якобы секретных документов, убедить местное население о высокой смертности в зоне и чрезвычайной опасности болезни внутри карантинной территории.
– Неплохо, неплохо, – полковник придвинул к себе красную папку с телефонограммами из центра. – Только вот, полюбуйтесь – придвинул узенький бланк телефонограммы к капитану.
Пропустив глазами привычный текст: «Совершенно секретно», капитан прочел: «Согласно выводам научной комиссии по исследованию объекта № 1, инфекционное распространение фотоцидоза происходит наиболее интенсивно при любом прямом контакте с носителем инфекции. Через внешнюю среду споры активны в течение четырех часов. Медикаментозное лечение результатов не дает. При применении известных медпрепаратов число летальных исходов – 100%». «Знаем, как вы добыли эти проценты, – усмехнулся про себя капитан, – заразили десяток зэков и пичкали их всем, пока они не окочурились»
«Командиру вч 85674 полковнику Абрамцеву Г Ф, приказываю принять меры к полной ликвидации материала зоны Н1 в случае чрезвычайного происшествия или попыток прорыва объектов за пределы периметра зоны. О принятых мерах доложить до 12. 00. 01. 04 текущего года»
– Дочитали? Что скажите на это? – командир устало опустился в кресло и, взяв карандаш, сделал отметку в календаре.
– Кстати, осталось всего 6 дней, и нам докладывать «о принятых мерах»!
– Ничего страшного не вижу в этом приказе, предписывается нам «в случае чрезвычайного происшествия или попыток прорыва» принять меры и все!
– То-то и оно что, не все! Вы, голубчик, упустили слова: «к полной ликвидации»! Инкубационный период заболевания длится неделю, максимум десять дней, добавьте сюда пару месяцев на полную трансмутацию. Выходит, что к концу весны мы получим не менее полутора тысяч молодых, действенных людей с сознанием и опытом, да к тому же проживших жизнь. Примите во внимание, что у них остались родные и близкие, причем это не просто близкие, а их дети и внуки! Вряд ли они смиренно будут сидеть внутри уже довольно тесной для них зоны. А о их неимоверной силе и жизненной энергии я умолчу, это и так вам известно!
– Не вижу особых причин для беспокойства! Те, что прорвались в зону, очень хорошо помнят о свойствах защитного пояса…
