Видела наш последний рейтинг? После нападения мятежников мы вошли в первую сотню. И я сейчас говорю не о местном рейтинге, Фрей, а о мировом.
За этим событием будут наблюдать люди со всех уголков планеты.
Поэтому ты должна выглядеть сногсшибательно».
Как бы мне хотелось перебить Рафи и сказать ей, что ничего не выйдет. Мои нервы и так на пределе, не хватает еще зрителей со всего мира. Все эти люди будут следить за мной и Колом, готовясь пустить очередную сплетню…
И тут меня осеняет: Рафи сказала «наш рейтинг лица». Что-то новенькое. Обычно вся слава принадлежит только ей. Но мятежники стреляли в меня, а значит, в этом есть и моя заслуга.
«Тебе повезло, что у тебя такая умная старшая сестра.
Поставь сообщение на паузу и не включай его до тех пор, пока не окажешься перед уолл-скрином. Затем делай все в точности как я говорю».
Я вскакиваю с кровати и встаю напротив настенного экрана, приготовившись выполнять приказы сестры.
«Отлично. Теперь открывай Иресм. Ты вообще знаешь, что это такое? Ну как же? История развития европейских стандартов моды. Чтобы запустить программу – зажми два кулака большими пальцами внутрь. Как если бы ты собиралась кого-то ударить».
Вот только, ударив так кого-то, ты запросто сломаешь себе большие пальцы.
«Теперь пролистай до раздела 2040-х годов, платья А-силуэта. Вряд ли ты понимаешь, о чем речь, но уж как выглядит буква «А», наверняка знаешь, да?
Видишь в центре платье с кружевным воротничком? Выбери его и открой «Параметры». Не то крошечное меню с четырьмя вариантами – нет, мы же большие девочки, и нам нужен расширенный список.
Да, знаю. Там еще около сотни подменю. И это только начало.
Но ничего не бойся, твоя старшая сестренка рядом…»
Я следую ее указаниям, едва поспевая за всеми перечислениями. Она стремительно ведет меня через непостижимые особенности моды. Все это время я представляю, как она стоит в нашей комнате перед уолл-скрином, которым мы пользовались с самого детства, и разговаривает сама с собой. И в этот миг мне кажется, будто я снова дома, стою рядом с ней.
Но постепенно шепчущий мне на ухо голос Рафи, подбирающий платье для моего – для нашего – тела, начинает казаться мне моими собственными мыслями, которые проносятся в моей голове. Это я умело ориентируюсь в стилях и тенденциях разных веков, снимаю мерки со своих бедер, рук и плеч.
Любому, кто бы сейчас ни подсматривал за мной, может показаться, что мой утерянный талант к моде окончательно вернулся.
Когда сообщение Рафи подходит к концу, на уолл-скрине предстаю я в мягко переливающемся черном платье, обернутом кружевными волнами цвета вороненой стали. Руки облегают серые перчатки до локтей, из-под подола выглядывает темный тюль с радужно-бензиновым отливом.
Ниша в стене сообщает время изготовления наряда – три часа. Я и не думала, что изделия из наноматериалов создаются так долго. У меня едва хватит времени, чтобы приготовиться.
Мне уже не терпится увидеть свой наряд. Обычно я не обращаю внимания на то, что мы с Рафи надеваем. Но, увидев собственными глазами, как благодаря тысячам быстрых и искусных решений родилось это творение, мне невыносимо захотелось стать той самой девушкой в платье.
Не в простом платье. А в бальном.
В эту секунду комнату оглашает звонок.
– Рафия? – Это Арибелла Палафокс, моя хозяйка – точнее, моя тюремщица. Звонит в самое подходящее время – доказательство того, что она наблюдала за мной. – Если ты свободна, предлагаю обсудить сегодняшний вечер.
– Было бы чудесно. – Я снимаю с уха сирано. Арибелла управляет целым городом из своего офиса, а значит, тот будет напичкан сенсорами.
И в этот миг я снова становлюсь Фрей. Не принцессой в прекрасном платье, а Фрей, которая не знает, какое платье надеть или какой вилкой воспользоваться. Или как разговаривать с хозяйкой дома о предстоящем торжестве, за которым будут наблюдать по всему миру.
– Сейчас тебе будет удобно? – интересуется она.
Опасаясь неуверенности в своем голосе, я просто киваю в ответ.
Арибелла встречает меня у дверей своего кабинета и сразу же берет за руки.
– Рафия, дай-ка мне взглянуть на тебя.
Она отступает на шаг и оценивающе рассматривает меня. Представляет на мне бальное платье, чтобы быть уверенной, что сегодня вечером я буду смотреться элегантно? Или просто удивляется, почему в жизни я выгляжу несколько иначе?
Целый день в моем ухе звучал голос Рафи, поэтому ее осанка и невозмутимое выражение лица выходят естественно. Однако испытующий взгляд Арибеллы все равно заставляет меня нервничать. Я смотрю мимо нее на высокие окна, за которыми ярко светит солнце и кипит жизнь. В отличие от башни моего отца имение Палафоксов не прячется на окраине дикой природы; оно располагается в самом центре подвластного им города, и из офиса Арибеллы открывается вид на его улицы.
Своими открытыми террасами и парящими в воздухе магнитными опорами Виктория походит на сказочное королевство по сравнению с приземистым невозмутимым Шривом. Вдали возвышается собор из эпохи доржавников; его каменный шпиль испещрен отблесками солнечного света, отраженного витающими поблизости стеклянными зданиями. Мимо окон, разгоняя вездесущих голубей, проплывают дроны, которые везут корзины с яркими цветами и фруктами.
Как и весь город, кабинет Арибеллы наполнен цветом. Здесь нет ни стола, ни главного настенного экрана. Только красные бархатные диваны, к которым она меня подводит.
Мы садимся вплотную, так, что наши колени почти соприкасаются.
– Должна признаться, – произносит она. – Я немного подглядела за твоим нарядом для сегодняшнего бала, и он изумителен. Позабочусь о том, чтобы Кол оделся соответствующе.
Несмотря на все слухи, гуляющие по сети обо мне и Коле, Арибелла желает породить новые. Показать всему городу, что ее семья способна заключить союз с моим отцом.
– Кол был очень добр ко мне, – говорю я.
– Ну конечно, ведь ты такая красавица, Рафия. – Она чуть склоняется ко мне и снова принимается рассматривать. – И все это без какой-либо операции?
На миг я теряюсь и не знаю, что сказать. Во времена красавцев и красоток внешностью не принято было хвастаться. Сейчас же каждый город имеет свои традиции.
– Мой нос мог бы быть меньше, – отвечаю я. Рафи с самого детства вечно жалуется на него. – Но папа не разрешает мне его менять.
Арибелла с сочувствием улыбается мне.
– Он все время твердит о твоей маме, красавице от природы. Возможно, в твоем лице ему хочется видеть ее.
– Я ее совсем не помню.
– Разумеется. – Она тянется ко мне и рукой приглаживает волосы. Ее прикосновение на удивление полно нежности. – Все знают
