— Надо же, — механически отозвался Ясон.
— Оно такое бархатистое, темно-пурпурное, — сказала Кати, крепко сжимая его руку своими удивительно сильными пальцами. — Очень интенсивное. А мое поле ты видишь? Мою магнетическую ауру?
— Нет, — ответил Ясон.
— Странно. Я скорее бы подумала, что ты на это способен. — Теперь она казалась спокойной; тот взрывной эпизод с воплями давно прошел, и после него наступила относительная стабильность. Наверное, псевдоэпилептоидная личностная структура, предположил Ясон. Работающая день за днем на то, чтобы…
— Моя аура, — ворвалась в его мысли Кати, — ярко-алая. Это цвет страсти.
— Рад за тебя, — отозвался Ясон.
Замедлив шаг, Кати повернулась и пристально посмотрела ему в лицо. Ей явно хотелось понять, что оно выражает. Ясон надеялся, что достаточно замаскировал свои чувства.
— Тебя бесит то, что я тогда не сдержалась?
— Нет, — ответил Ясон.
— Но ты, похоже, взбешен. Это видно по твоим ответам. По-моему, ты вообще бешеный. Что ж, наверное, только Джек понимает. И Микки.
— Микки Куинн, — машинально уточнил Ясон.
— Разве он не замечательный? — спросила Кати.
— Еще какой замечательный, — отозвался Ясон. Он многое мог бы ей рассказать, но все было без толку. На самом деле Кати не хотела ничего знать; она верила, что и так все знает.
«Во что же ты еще веришь, малышка? — задумался Ясон. — К примеру, что ты, как тебе кажется, знаешь про меня? Так же мало, что и про Микки Куинна, Арлен Хоу и прочую шатию-братию — людей, которые для тебя реально не существуют. Подумай только, что я мог бы тебе рассказать, если б ты, хоть на мгновение, сумела прислушаться. Но ты неспособна прислушаться. То, что ты услышишь, наверняка тебя напугает. Вдобавок ты уже и так все знаешь».
— Интересно, — сказал он, — каково бывает переспать со столькими знаменитостями?
Тут Кати резко остановилась.
— Думаешь, я спала с ними, потому что они были знаменитостями? По-твоему, я ПЗ, подстилка для знаменитостей? Вот, значит, что ты на самом деле обо мне думаешь.
Она как липучка для мух, подумал Ясон. Без конца ловит за язык. И справиться с этим было невозможно.
— На самом деле я думаю, — сказал он, — что ты вела интересную жизнь. Ты вообще интересная личность.
— И значительная, — добавила Кати.
— Да-да, — подтвердил Ясон. — И значительная. В определенном смысле ты одна из самых значительных персон, каких я в своей жизни встречал. Наше знакомство — захватывающий опыт.
— Ты это серьезно?
— Да, — с чувством произнес Ясон. И в каком-то странном, извращенном смысле это была правда. Никто, даже Хильда, никогда не привязывал его к себе так, как эта девчонка. Ясон не мог выносить того, через что, как ему казалось, он проходил, — и не мог никуда от этого деться. Ему казалось, он сидит за рычагом управления своего уникального, изготовленного по спецзаказу шустреца, а впереди вдруг загорается сразу и красный, и желтый, и зеленый сигнал светофора. Никакое разумное решение в такой ситуации было просто невозможно. К этому приводила полная иррациональность Кати. Страшна власть нелогичности, подумал Ясон. Власть архетипов. Действующих из жутких глубин коллективного бессознательного, что объединяло его с Кати, да и со всеми прочими. Сматывало в клубок, который невозможно размотать — по крайней мере, в этой жизни.
Ничего удивительного, подумал Ясон, что некоторые, и даже многие жаждут смерти.
— Хочешь пойти посмотреть «капитана Кирка»? — спросила Кати.
— Как тебе угодно, — кратко отозвался Ясон.
— Один очень славный идет в «Синема-12». Дело там происходит на планете в системе Бетельгейзе, очень похожей на планету Тальберга — знаешь, в системе Проксимы. Только в этом «капитане Кирке» она населена приспешниками невидимых…
— Я уже его видел, — сказал Ясон.
Собственно говоря, год назад гостем его шоу был Джефф Помирай, который играл «капитана Кирка» в этом фильме. Они даже разыграли со студией Помирая краткую сценку — обычный номер с обменом шпильками, фразочками типа «вы на нас, мы на вас». Фильм ему тогда не понравился, и Ясон сильно сомневался, что он понравится ему теперь. И еще он на дух не переносил Джеффа Помирая — как на экране, так и в жизни. С этим он совсем ничего не мог поделать.
— Там правда ничего хорошего? — доверчиво спросила Кати.
— Насколько мне известно, — сказал Ясон, — Джефф Помирай — самая зудящая задница в мире. Он и ему подобные. Его подражатели.
Кати сказала:
— Он какое-то время был в Морнингсайде. Мне не удалось покороче с ним сойтись, но он там был.
— Охотно верю, — сказал Ясон, отчасти и впрямь в это веря.
— Знаешь, что он мне однажды сказал?
— Зная его, — начал Ясон, — я бы предположил, что…
— Он сказал мне, что я самая смиренная личность какую он когда-либо встречал. Правда интересно? А ведь он видел, как я впадаю в одно из моих мистических состояний — ну, когда я ложусь на пол и верещу как резаная, — и все равно так сказал. Полагаю, он очень восприимчивая личность — да-да, несомненно. А ты как думаешь?
— Да-да, несомненно, — сказал Ясон.
— Так, может, мы вернемся в мою комнату? — спросила Кати. — И потрахаемся как кошки?
Ясон, не веря своим ушам, хмыкнул. Неужели она и впрямь так сказала? Повернувшись к Кати, он попробовал вглядеться ей в лицо, но они как раз оказались в промежутке между рекламными вывесками; на несколько секунд кругом воцарилась тьма. Будь я проклят, сказал он себе. Я должен выбраться из этого болота! Должен найти способ вернуться в мой собственный мир.
— Тебя раздражает моя откровенность? — спросила Кати.
— Нет, — хмуро отозвался Ясон. — Откровенность меня никогда не раздражает. Знаменитости приходится принимать любую откровенность. — Даже такую, подумал он. — Все виды откровенности, — продолжил он вслух. — А в особенности — твой.
— А какой вид мой? — спросила Кати.
— Откровенная откровенность, — ответил Ясон.
— Тогда ты действительно меня понимаешь, — сказала она.
— Да, — кивнул он. — Я действительно тебя понимаю.
— И не смотришь на меня сверху вниз? Как на маленькое бесцельное создание, которому лучше бы умереть?
— Нет, — сказал Ясон. — Ты очень значительная личность. Одна из самых откровенных и прямодушных женщин, каких я в жизни встречал. Я серьезно. Богом клянусь, что серьезно.
Кати дружелюбно похлопала его по руке.
— Не надо так уж стараться. Пусть все выходит само собой.
— Все выходит само собой, — заверил он ее. — Правда.
