— Ани, — сказал Скрибин, и голос его опять дрогнул, — ты не должна умереть, этого я не допущу!
Анна стояла, опустив голову, стараясь побороть волнение, казаться спокойной.
— Твоя честь для меня дороже жизни, папа, — прошептала она.
— Вам нужно приготовиться, — сказал слуга, убирая со стола. — Завтра утром вы отправляетесь в путь!
Скрибин и Анна пили кофе после ужина. Сообщение это не удивило их, они давно уже ждали его.
— Куда нас повезут? — спросил Скрибин.
— Не знаю, сэр. Мне только поручили предупредить вас.
Слуга ушел, и они остались на террасе одни. Дневная жара уступила место приятной прохладе. Куда их повезут завтра? Может быть, на континент, к вдохновителю этого заговора, какой-нибудь высокопоставленной личности?
Это к лучшему. Скрибин выскажет ему все, будет решительно протестовать.
— А ты не допускаешь другой возможности, папа?
— Какой возможности?
— Что они вернут нас на родину?
— Едва ли…
Утром пришел слуга с двумя носильщиками. Он попросил Скрибина и Анну взять все необходимое для продолжительного путешествия. Анна отказалась, но Скрибин велел ей собрать чемоданы.
После завтрака явился подтянутый офицер. Он щелкнул каблуками и доложил, что ему приказано сопровождать обоих гостей. У подъезда их ждала легковая машина.
Они помчались по асфальтированному шоссе — широкому и прямому, как стрела. Порт остался далеко позади. Машина проехала мимо ракетной площадки, где прильнув к стальным вышкам, стояли три гигантские ракеты. Шоссе, по обе стороны которого росли высокие деревья, вело к горному массиву. У подножия Скрибин заметил сверкающую ленту, которая тянулась вверх по склону и исчезала у самой вершины. Он нагнулся к Анне и прошептал:
— Видишь ту серебристую линию? Это эстакада. Теперь ясно, куда нас везут.
— Мы полетим на ракетоплане?
— Очевидно.
Теперь уже были отчетливо видны стальные рельсы, опирающиеся на железобетонные столбы. У самого подножия гор стоял с десяток многоэтажных зданий — четырехугольных, многоугольных, круглых, с крышами-полусферами, одни без окон, другие с широкими балконами и террасами. Два из них были особенно массивными — ив ширину, и в высоту не менее, чем по сотне метров. Это были ангары. Над зданиями высилась башня, на которой поблескивало стекло мощного прожектора.
На рельсах ракетодрома стоял исполинский аппарат причудливых очертаний. В сущности, это были три одинаковых по форме, но различных по величине летательных аппарата, которые представляли собой нечто среднее между ракетой и самолетом и помещались друг над другом. Общая их высота превышала сорок метров, а длина нижнего аппарата-носителя достигала не менее восьмидесяти метров.
Трудно было поверить, что это чудовище, окованное блестящей броней, могло подняться в воздух. Крал треугольных крыльев спереди острые, как бритва, сзади расширялись.
Этот аппарат предназначался для полетов в космос, для посадки на планеты, имеющие атмосферу. Нижний ракетоплан, постепенно набирая скорость, поднимал другие два в плотных слоях атмосферы, километров на двадцать от земли. Тогда начинали работать двигатели второго ракетоплана, а первый возвращался обратно. Второй ракетоплан поднимался по кривой вверх на высоту шестьдесят километров со скоростью шесть-семь тысяч километров в час. И когда вступали в действие мощные двигатели третьего ракетоплана, второй в свою очередь отделялся от него. Третий ракетоплан развивал скорость, достигающую десятков тысяч километров в час.
— Папа, куда мы полетим? — спросила обеспокоенная Анна.
Скрибин ничего не успел ответить — машина затормозила, приблизившись к высокому элегантному мужчине.
Это был Вега.
— Рад вас видеть! — с улыбкой сказал он. — Надеюсь, что у вас все благополучно.
Скрибин вышел из машины и холодно спросил его: — Куда мы полетим?
— Это вы узнаете в пути, — сдержанно ответил Вега.
— Нет! Сейчас! В противном случае я остаюсь здесь!
Вега пожал плечами и после минутного колебания спросил: — Если не ошибаюсь, вы хотели говорить с людьми, стоящими выше меня?
— Да.
— Хорошо, я доставлю вас к ним.
— Где они?
Вега помолчал немного, потом сказал: — Неделю назад вылетели на Луну.
— И мы тоже полетим на Луну?
— Но вы же сами хотите…
Анна стиснула руку отца.
— Нет, — сказал он, — мы отказываемся лететь!
— Но вы же сами изъявили желание, встретиться с моим начальством!
— Да, но я отказываюсь лететь для этого на Луну, — повторил твердо Скрибин. — И требую, чтобы вы освободили нас. Сообщите это своему начальству. Мы хотим вернуться на родину!
Скрибин произносил слова ледяным тоном, ровным и внушительным. Ни один мускул не дрогнул на его сухощавом лице. Он говорил так, будто был здесь начальником.
И мог требовать и приказывать.
Вега молча курил. Наконец он сказал:
— Хорошо! — И щелкнул пальцами, подзывая офицера. — Отведите их обратно!
Офицер козырнул и открыл дверцу автомобиля. Дорогой Анна крепко сжимала руку отца, настроение у нее было приподнятое.
— Видишь? — говорила она. — Они нас освободят. Ведь правда, папа, освободят?
— Будем надеяться, — сказал Скрибин задумчиво.
Машина остановилась перед каким-то зданием, напоминавшим поставленный торчком спичечный коробок.
— Прошу! — сказал офицер, распахнув дверцу машины.
Лифт быстро поднял всех троих вверх. Офицер повел Скрибина и Анну по просторному залу с мозаичным полом.
Открыл дверь и попросил: — Подождите, пожалуйста, здесь!
Небольшая комната была обставлена со вкусом — несколько кресел, столик с разложенными на нем газетами и журналами, радио, телевизор. Свет шел откуда-то с потолка. Окон не было, но воздух был чистым и приятным.
Офицер отдал честь и закрыл дверь.
Когда они остались одни, Скрибин сказал: — Садись, Анна.
— Зачем они привезли нас сюда? — спросила Анна.
— Скоро все узнаем. Садись. Здесь лежат свежие газеты. Может быть, есть какие-нибудь новые сообщения в связи с нашей мнимой смертью.
Скрибин взял газету. Анна развернула журнал.
— Вот, — сказала она, увидев большое фото. Около тридцати мужчин и несколько женщин собрались в небольшом полукруглом помещении. За столом стоял оратор.
Позади него висел большой портрет Скрибина.
— Это Ангелов, — проговорила она, рассматривая снимок. — Папа, это твой помощник, болгарин с Жемчужной звезды!
Скрибин взял журнал. Да, это было траурное собрание на искусственной планете. Глаза его затуманились, но он взял себя в руки. Нельзя проявлять слабость… особенно перед Анной.
