Вот так и пришел в нашу лабораторию Максим Гаврилович Ловцов. И пришел уже как руководитель одной из групп лаборатории. Оставил свое деканство в сельхозинституте (но кафедру за собой все же сохранил), договорился с дирекцией своего института о выделении опытных делянок, даже помещение выколотил для своей... нашей то есть, группы фотоэнергетики. Дальнейшее вы знаете сами.
Боже, два часа ночи! Вот это разоткровенничалась. Целую тетрадь исписала! Выговорилась, отвела душу... Вы не сердитесь? А у меня еще столько к вам вопросов...
Во-первых, вы уже столько раз писали о «грозе редакции», вашем ответсекретаре Гоше Димове... Это его вы окрестили «брюнетом болгарского производства»? А почему? Знаете, у меня к нему появился такой интерес... Просто нездоровый.
Во-вторых, о Гринееве. Никакой загадки по поводу его «открытия» концепции биоплазмы в зверинце нет и не было. Он об этой своей философии «природы в клетке законов науки» рассказывает каждому. И нам в том числе. Ну а что касается остального... Пусть он сам расскажет. Так будет лучше.
И в-третьих... Знаете, когда я прочла ваше последнее письмо, мне вдруг стало жалко вас... Ну чего мы втравили вас в свои дела? Да, конечно, нам очень лестно (да и нужно — что там кривить душой) опубликовать наши идеи в вашем журнале. Но если бы я только знала, сколько хлопот и неприятностей доставит вам наше нескромное желание!.. (Вот ведь — нам — ваш — вам). Может, отступим? Мы уже и так друг другу рассказали столько постороннего, не имеющего отношения к теме вашего очерка о биоплазме, что, по-моему, нам хватит тем для переписки и без биоплазмы. А вы как думаете?
Успехов вам, счастья.
Ваша Л. К.
5 окт. 73 г.
Р, S. А это тоже стихи Пушкина? «Я думал, тайна в нас самих...»
«г. Москва, редакция журнала «Мысль и труд»,
спец. корреспонденту тов, Г. Лаврову. ,
Глубокоуважаемый товарищ Лавров!
Прежде всего хочу сообщить, что меня порадовало ваше настойчивое желание выяснить историю возникновения научной концепции биоплазмы до конца. И я, по мере сил и возможностей, смею заверить, помогу вам в этом благородном гуманистическом деле.
Отвечу по вопросам — по порядку.
1. Как проходил Семинар на Алкалыкской базе университета.
Не скрою, мне было довольно лестно, что я приглашен на Семинар, где будет обсуждаться моя концепция биоплазмы и где должны собраться очень крупные ученые. О том, что я там могу выступить со своим докладом, А. Колющенко меня в известность не поставил, поэтому я прилетел в Алатау без подготовки к такому докладу. Но теперь я понимаю, что Колющенко это сделал специально — не предупредил, чтобы я захватил с собой из дому мои научные работы и тезисы о строении Материи.
Он меня сам встретил в аэропорту, за что я ему, конечно, благодарен, устроил в их личную «гостиницу», как они называют этот дом, где хозяйничает некая Дарья, — это тоже было с его стороны благородно, потому что я — человек пожилой и, пролетев на самолете почти шесть часов, чувствовал себя неважно. А до Алкалыкской базы нужно было, ехать автобусом еще два часа. Но это все, как говорится в народе, — присказка. А сказка началась потом, когда я, немного отдохнув и подкрепившись, встретился с Колющенко в саду этой самой хозяйки «гостиницы» — откровенной спекулянтки и стяжательницы. Но — бог с ней, пусть с ней разбирается милиция.
Колющенко рассказал, где будет проходить Семинар, кто должен присутствовать на нем — даже из Москвы ожидались ученые. Это было очень приятно. Но тут я увидел у него в руках уже отпечатанную программу Семинара и попросил посмотреть. Колющенко дал с неохотой, и через минуту я понял почему. Дело в том, что третьей фамилией (после академика Добродеева, который был научным руководителем Семинара — ему положено было открывать, и самого Колющенко) по списку выступавших шел я. «Но позвольте, — сказал я, — почему же вы меня не предупредили раньше? Почему вы эту программу не выслали мне домой?» И знаете, что на это ответил Колющенко? Не моргнув глазом он объяснил, что программу из типографии получил только вчера (что, как я потом установил неофициально, была чистая ложь: другие участники программу получили заблаговременно) и что он сам, понимая, что виноват в том, что я приехал без готового доклада, поможет его подготовить.
Я отклонил его помощь. Я оказал ему, что выступлю без подготовки: у меня вся тема в голове. И вот тогда он, Колющенко, стал маневрировать. Вывертываться. Знаете, что он мне предложил? Чтобы я на Семинаре вообще отмолчался. Вот так — просидел три дня молча, слушая других. «Почему?» — спрашиваю. А он мне отвечает — цитирую дословно, я потом, перед сном, записал нашу беседу в записную книжку: «Дело в том, — говорит он мне не моргнув глазом от стыда, — что ваша гипотеза «атома-икс», Владислав Семенович, участниками Семинара может быть понята превратно».
«Что значит превратно?» — прошу я уточнить его позицию.
«Ну, понимаете, — мнется Колющенко, — на Семинаре соберутся не только биологи, но и физики, которые сами занимаются и проблемами строения вещества, и природой электрического и магнитного поля...»
«Ну и что? — парирую. — Разве им будет неинтересно ознакомиться с оригинальной, совершенно новой теорией строения Материи?»
А он опять мнется:
«Да знаете ли, Владислав Семенович, ваши взгляды по этому вопросу... слишком уж оригинальны».
«Вы хотите сказать, что они меня засмеют? А я этого не боюсь. Когда я самостоятельно вывел закон всемирного тяготения — надо мной никто не смеялся. Наоборот: сама Академия наук признала, что я этот закон вывел правильно. А вывел я его, исходя из тех самых представлений о строении Материи, над которыми, как вы считаете, физики должны почему-то смеяться. Ведь вы же, когда использовали мою идею биоплазмы, не смеялись над «атомом-икс»? А атом-икс — это и есть биоплазма в живой Материи».
«Ну, я... Я ведь ученый терпимый. Я не смеюсь, Владислав Семенович, даже над телепатией. Мы с вами сделали великое дело, обосновав концепцию биоплазмы. И я бы очень хотел, чтобы Семинар подтвердил научную важность наших с вами взглядов относительно четвертого состояния вещества в живых организмах...»
«А я, значит, своим выступлением могу вам погоду испортить?»
«Вот именно. — Даже обрадовался. — Понимаете, концепция биоплазмы так или иначе, но уже находит признание, пробивает себе дорогу в мир науки. Так стоит ли ее дискредитировать другими гипотезами, которые, я знаю точно, физиками будут отвергнуты?..»
И все в таком духе. Не буду вас утомлять пересказом всего того, что он мне наговорил в тот вечер — уговаривать он умеет. Я согласился. Согласился послушать, что будут говорить другие участники Семинара, а потом уж, к концу его работы, решить окончательно — надо ли мне выступать самому. Конечно, таким решением он остался очень недоволен. Еще бы! Мой доклад в программе объявлен, докладчик на Семинар прибыл, а слова ему, выходит, не дают? На Каком основании? Но это уже не моя забота — как выкручиваться из пикового положения.
