В этих условиях Вотания остается единственной территорией Западной Гондванеллы, где хранят и развивают исконные человеческие ценности.
Да, хотя Вотания после Великой Вурхской Войны и вошла в состав Норийской Империи, но вошла добровольно, сохранив при этом свой особый статус и знаменитый „вотанский дух“.
Вотания с древнейших времен славилась как страна доблестных воинов. И сегодня в норийской армии вотанцев больше, чем представителей любого другого народа Империи.
Вотанцам всегда чужды были подбрасываемые извне идейки „терпимости“ и „уважения к слабым“. Эти „идеи“ привели к деградации целых народов.
Закаленность и культ силы — вот что помогает Человечеству выжить. И лучше, чем где бы то ни было, это понимают в нашей стране.
Несмотря на яростные нападки извне, Вотания по прежнему сохраняет традиции рабства. И делает это отнюдь не только по экономическим причинам!
Общество, потерявшее грань между полноценными и неполноценными гражданами, между господами и рабами, неизбежно скатывается к полной анархии.
Оставшись после Великой Вурхской Войны единственной страной, сохраняющей рабство, Вотания сохранила и другую свою славную традицию гладиаторские бои. Их роль в воспитании боевого духа и развитии фехтовального искусства трудно переоценить.
И, невзирая на критику и протесты, среди зрителей в амфитеатрах Вотании вы всегда найдете туристов отовсюду, в том числе, разумеется, и из Волкан.
При этом, у себя на родине волканцы пытаются противопоставить гладиаторским боям свою альтернативу — „вальхианское спортивное фехтование“.
В вальхианском фехтовании противники, облаченные в защитные костюмы, сражаются на деревянных мечах. Возможность ранений здесь сведена к минимуму, но можно ли назвать подобное фехтование боевым искусством в подлинном смысле этого слова?..
На первый взгляд, отношения между Норийской Империей и Волканской Федерацией все улучшаются. Торговля и иные формы экономического сотрудничества набирают обороты.
Но одновременно с этим все ярче проявляются противоречия между двумя сильнейшими державами Гондванеллы.
Вальхиана и Тавиана — две человеческие монархии вместе с эльфами и гномами создали общую Федерацию, строящуюся на принципах „демократии“.
Но демократия изначально чужда человеческой природе. Нигде это не понимают так хорошо, как в Норийской Империи, где обладающая широкой автономией провинция Вотания играет все более активную роль.
Столкновение между Норийской Империей и Волканской Федерацией неизбежно.
Как неизбежна и победа Нории над Волканами…»
Когда Эшмун стал энергией среди других энергий, он понял, что все двери открыты для его сознания теперь. И то, что он считал болью, от которой не спасешься, оказалось лишь одним из множества возможных состояний. В него можно было входить и выходить по своему желанию.
И были иные, гораздо более интересные сферы, вход в которые тоже был открыт. С радостным возбуждением окунулся он в тот сон, который был недоступен прежде. А сон привел его дальше — в воспоминания детства — такие яркие и живые, и почему-то прочно запертые до недавних пор…
Мальчишками бродили они по развалинам Гареса, где прошла когда-то легендарная битва. И, сидя у костра, слушали, затаив дыхание, истории о Великой Войне. И о зловещей армии фантомов, ведущей по ночам кровавый бой в небесах над Гаресом. И о грозной предводительнице врагов, алом монстре по имени Эрикона, враждебной, опасной и потрясающе красивой…
— Я ведь с детства думал о тебе, воительница-монстр. — Сказал вдруг лежащий на полу человек. Теперь он улыбался, глаза его открылись, и он смотрел на мир невероятно расширившимися зрачками. — Нет ничего прекрасней этой битвы, что повторяется в Небесах из ночи в ночь. Я так хотел найти дорогу туда, где сталкиваются ветра и молнии, люди, лошади и облака. Я знал, что найду ее — эту дорогу, эту самую золотую из лестниц, и вот теперь нашел…
— Ты прав, друг мой, — отозвалась Эрикона, — лишь тот воистину познал блаженство, кто постиг красоту этого танца воинов в Небе…
— Как верно ты сказала, сестра, — он протянул левую руку и коснулся Эриконы, — танец. Вот в чем секрет этой встречи Сил под звездами. Разве так важно — кто выиграл, кто проиграл… Хотя выиграла, конечно, ты, и ты была бесподобна… Но блаженство этого танца доступно всем, кто решился открыться ему…
Он остановился, потом перешел на шепот:
— Один лишь подарок хотел бы я получить, прежде, чем ты убьешь меня. Твой поцелуй, Эрикона.
— Конечно, мой солдат, ты получишь этот подарок.
— Я тоже подарю тебе кое-что. Люди, которые нас послали — они имеют большой вес. Они создали тайный союз — Сеть Черного Пути, драконопоклонники и дельпару объединились в нем. Они действуют скрытно, но их возможности теперь огромны.
— Почему же за мной прислали не профессиональных воинов, а самоучек из ближайших деревень?
— Все основные силы давно перебрались на Волканы, и дальше — в Вотанию и Норию. Туда, где сосредоточены теперь власть и деньги. Здесь остались немногие… Но в Аведархе есть человек, который знает о Черной Сети почти все. Это генерал Монк, начальник аведархской полиции. В сейфе его кабинета хранится Коричневая тетрадь — там много интересного для вас…
Но мне пора, лестница в Небо уже ждет. Целуй понежнее, и убей быстро…
— Конечно, брат мой, все будет как ты сказал.
Эрикона протянула руку к постели, и достала из под подушки кинжал. Она обняла молодого дарханца, и губы их соприкоснулись. Несколько минут они лежали, не двигаясь и почти не дыша.
Хлодвиг не успел заметить удара. Увидел лишь, что Эрикона уже сидит, а кинжал вошел в грудь Эшмуна по самую рукоятку. Дарханец умер мгновенно…
И Эрикона, и Эшмун были неподвижны. Только по щеке Эриконы скатывалась слеза, а пятно крови под Эшмуном быстро превращалось в лужу.
Что-то сильно изменилось в чувствах Хлодвига. От былой расколотости, неуверенности и мучительных сомнений не осталось и следа. Он ощутил в себе неведомые прежде целостность и полноту сил.
Более того, он с удивлением обнаружил, что границы его нового «я» простираются далеко за пределы физического тела. И что бы ни происходило внутри этого нового, огромного «я», оно не могло нарушить его силу и целостность.
И умерший Эшмун, из глубокой раны которого продолжала сочиться кровь, и плачущая Эрикона, словно вливались в нового Хлодвига и становились его частями. Только теперь он понял, что творилось в глубине души у женщины, ставшей опасным монстром в глазах других, да и в ее собственных.
