Кит стремительно сел.
- Но это же отвратительно! Как невиновного человека можно осудить за чужие преступления?
Томас иронично усмехнулся:
- Это замысловатое положение законодательства кузен считает бесценным и незаменимым инструментом в своей работе, цель которой - всего лишь обеспечить ее величеству продолжительное царствование и защитить наше любимое королевство от угрозы вторжения. Погрязшие в католичестве Испания и Франция при первой же возможности возведут на престол Марию Стюарт. А для этого им сначала потребуется убрать Елизавету.
Томас подошел к кровати, наклонился и посмотрел на друга потемневшими от страсти глазами.
- Но довольно об этом. Прощальный поцелуй, возлюбленный мой!
Объятие прервал негромкий стук в дверь, и Томас яростно прорычал:
- Пошел вон, Фрайзер! Вернешься через полчаса.
- Надо успеть к приливу, - раздался бесцветный голос.
- Значит, придется ехать быстрее.
Мария Стюарт придвинула стул к скудно горящему камину. Несмотря на лето, жилище в одном из каменных флигелей Чартли-Холла всегда оставалось сырым и холодным. Она прикрыла рот кружевным платком и откашлялась. Как часто случалось, даже небольшой кашель вызвал жестокие спазмы: дыхание сбилось, а из глаз хлынули слезы. Лежавший у ног маленький скай-терьер поднял голову и посмотрел на хозяйку понимающими карими глазами.
- Мадам, почему бы вам не лечь в постель? Вы же больны и совсем ослабели.
Одна из фрейлин подошла и заботливо склонилась, чтобы укрыть колени королевы пледом, а на плечи набросить теплую шаль.
- Если бы можно было выйти на воздух, я бы сразу поправилась.
Несмотря на шаль, Мария вздрогнула, но тут же взяла себя в руки и решительно принялась за рукоделие. Вышивание неизменно оставалось любимым занятием, однако в этой мрачной темной тюрьме даже оно дарило все меньше и меньше радости. Вспомнились прежние времена: в замке Шроузбури ее охранял Джордж Толбот, и в компании его милой жены Бесс удалось провести за станком немало счастливых часов. Гобелены, над которыми они работали вместе, так и остались высшим и самым драгоценным достижением.
Узница вздохнула и обвела комнату печальным взглядом. Сырость и холод угнетали до такой степени, что если бы не шторы и ковры, жить было бы невыносимо. Фрейлины жались к огню, и в душе шевельнулось чувство вины. Да, Мария понимала, что давно пора освободить бедняжек от обязанностей и отпустить на волю, но обойтись без помощниц не могла: постоянно нуждалась и в общении, и в уходе.
В первые годы долгого заточения королеву Шотландии сопровождал собственный двор, а потому можно было в полной мере наслаждаться всеми привилегиями и внешними атрибутами власти. Увы, дни благополучия давным-давно миновали, а комфорт замка Шроузбури сменился целым рядом тюрем, каждая из которых оказывалась более жестокой, чем предыдущая. За восемнадцать бесконечных лет те придворные дамы, которые сопровождали ее в изгнание, постепенно исчезли. Некоторые умерли, остальные вернулись к собственной жизни в собственных семьях. Найти замену не представлялось возможным, и сейчас штат состоял всего лишь из пяти фрейлин, которым помогали четыре горничных.
Болезнь избавила ее от ужасов замка Татбери. Замок стоял на высоком холме и насквозь продувался ветрами. Жестокая лихорадка едва не лишила Марию жизни, и врачи настояли на переезде.
Да, смерть стала бы удобным исходом. Во всяком случае, избавила бы кузину Елизавету от досадных хлопот, с мрачным юмором подумала Мария. За жизнь стоило держаться хотя бы ради того, чтобы доставить неприятность королеве Англии.
Хлопнула наружная дверь, и в коридоре раздались быстрые, уверенные шаги сэра Эмиаса Полита - самого безжалостного из всех тюремщиков. А вскоре он появился на пороге собственной персоной, даже не сочтя нужным снять шляпу. Собачонка тихо зарычала, однако не пошевелилась.
- Рад видеть вас не в постели, мадам. Очевидно, здоровье улучшилось.
- Пока, не очень. - Мария нашла в корзинке клубок нужного цвета. - Просто в работе время идет быстрее, да и настроение поднимается. Должно быть, это нам не по нраву, сэр Эмиас, ведь вы не жалеете усилий, чтобы довести нас до отчаяния.
Она коротко взглянула на ненавистного мучителя: аккуратные рыжие усы и старательно подстриженная бородка, презрительно сжатые губы, холодные глаза фанатичного протестанта.
Тюремщик не счел нужным ответить на колкость: посмотрел через плечо на стоявших в дверях незнакомцев и щелкнул пальцами. Те быстро подошли к трону, покрытому балдахином, на котором еще в самом начале заточения шотландская королева собственноручно вышила гордый девиз: «В моем конце - мое начало».
На глазах у пораженной Марии двое неизвестных сначала сняли балдахин, а потом убрали с возвышения и сам трон.
- Что они делают? - Старшая из фрейлин в ярости подбежала к Политу. - Чей приказ выполняют?
- Не ваше дело, миледи.
Он направился к двери, однако голос Марии заставил остановиться. Она тихо, устало спросила:
- Что это означает, сэр?
Тюремщик обернулся.
- Мадам, вы и сами знаете, что отныне не обладаете королевским статусом и, следовательно, не имеете права на атрибуты власти. Впредь считайте себя подданной ее величества королевы Елизаветы.
Он поклонился и ушел.
Мария долго смотрела в огонь и лишь смутно слышала возмущенные возгласы фрейлин. Она прекрасно понимала истинное значение только что произошедшего события. Лишение королевского статуса сразу превращало ее в рядовую жительницу страны, обязанную подчиняться общепринятым законам. Неужели кузина осмелится приговорить ее к смерти? Страх ледяной хваткой сжал горло. Подобного поворота она не предполагала; никогда не сомневалась, что Елизавета уважает родство и, всем сердцем веря в божественное происхождение собственной монаршей родословной, не посмеет надругаться над достоинством другой королевы.
Все оказалось иначе. Скорее всего Елизавета поддалась убеждениям советников и людей, подобных Политу, - тех, в чьих глазах Мария Стюарт воплощала непосредственную и серьезную угрозу трону.
Королева Шотландии решительно сжала губы: да, при первой же возможности она непременно выступит против протестантской монархии. Отныне ставка стала еще выше: речь идет о насущной необходимости добиться свободы и взойти на английский престол - хотя бы для того, чтобы спасти собственную жизнь. А достигнув цели, можно будет вернуть многострадальной стране истинную, дарующую спасение души религию.
Узница отложила рукоделие, встала и подошла к стоящему у сырой холодной стены запертому комоду, на деревянной поверхности которого уже успела выступить плесень. Достав из корсажа крохотный ключик, отперла один из ящиков и вынула стопку писем. Их доставил молодой человек по имени Робин Поули. Он начал преданно служить еще тогда, когда Мария обитала в Татбери и пользовалась относительной свободой - во всяком случае, могла совершать далекие верховые прогулки. Для всего мира Поули оставался всего лишь скромным конюхом, но в действительности выполнял куда более важные обязанности. Он привозил письма из Парижа, от агента Томаса Моргана, который и порекомендовал посредника в качестве верного, достойного доверия слуги. С тех самых пор Поули находил способы навещать свою госпожу, причем даже здесь, в Чартли, и привозил письма от Моргана. Послания неизменно вдохновляли: в них подробно описывались усилия, которые французский кузен герцог де Гиз и король Испании Филипп предпринимали, чтобы вторгнуться в Англию и, возведя на трон многострадальную узницу, очистить Британские острова от протестантской скверны.
