И Вагнер ли писал эту музыку?
Плащи, мечи, алтарь, сложенный из нескольких глыб дикого камня... Но все это другое.
- Помни причину... - произнес чей-то голос.
Обряд подходил к концу. Зачерпнув бокал священного вина, первосвященник выплеснул его на алтарь. И исчезло вино в голубой вспышке...
(Там, где-то невообразимо далеко, оно сейчас должно было выплеснуться на другой алтарь.
Сейчас...
Но не только пространства не существует для Высокого Знания. Времени - тоже не существует.
Поэтому нельзя сказать наверняка, пролилось ли вино на плиты шумерского храма, на липкую от запекшейся крови жертвенную плаху, венчающую пирамиду ацтеков, - или же капли его упали на алтарь одной из христианских церквей.
А может быть - омочили они простертые над дарохранительницей руки проповедника "Вестителей Армагеддона", призывающего свою паству в поход на зону F-6, против нечестивцев, мешающих свершиться правосудию Господнему?
Все может быть...)
Теперь на алтарь ступили Клеймора и Катана. И сложил руки первосвященник, готовясь произнести последние фразы.
Трое же священников низшего ранга, обеими руками вознеся перед собой церемониальные мечи, хором запели молитву.
Голубые искры посыпались с трех никогда не точенных клинков, сливаясь друг с другом, объединяя свой свет... И вот уже в свете этом становится различим лесистый склон, одинокая скала над ним, а еще выше - узор незнакомых созвездий...
Другая сторона мечевого лезвия.
Земля!
Гулко хлопнула за спиной дверь зиккурата, распахнутая пинком...
...Только в Святом Месте может свершиться Обряд. В месте, где Знание - или Вера - обретает материализацию, превращаясь в Силу.
И нет в мире сил, способных действовать рядом с этой Силой.
Все это знал Черный Воин - вот почему он спешил перехватить беглецов до того, как они достигнут зиккурата.
Но на каждые два его шага они, не отягощенные броней, делали три. Поэтому не удалось не только перехватить их, но даже и приблизиться на дистанцию верного выстрела.
И не было у Крагера Крагеров сомнений в том, что он опоздал. Входную дверь он пнул уже просто так, утоляя бешенство.
Это было единственное, что он еще мог сделать. Внутри Зиккурата у него отнималась способность вредить.
Впрочем, и враги его ничего не могли бы с ним сделать в зиккурате.
И он шагнул внутрь.
Охрана последовала за ним.
Он увидел, как свет, ворвавшийся в распахнутые двери, сотнями бликов отразился в глазах множества людей, стоящих у задней стены.
Жены и дети мятежного клана. Все-таки успели укрыться...
Ну ничего, они еще подохнут здесь от голода и жажды... Если, конечно, не пожелают выйти наружу - на верную смерть!
А еще он увидел далеко впереди три фигуры с ритуальными мечами в руках.
- Священники... - пробормотал он.
Двоих, стоящих на алтаре, он, конечно, тоже увидел.
И опустился Крагер всех Крагеров прямо на пол, прислушиваясь к звучанию Древнего Языка. Звеня бесполезным оружием, уселась вслед за ним и вся свита.
И никто из гвардейцев не заметил, что - не считая погибших отсутствует среди них еще один человек...
14
Двое, стоявшие на глыбах алтаря, даже не обернулись посмотреть, что творится сзади.
Это их не касалось...
- Древняя сила пробудилась в тебе... - сказал старший из них.
- Да. В тебе и во мне, - ответил ему младший.
И оба замолчали, прислушиваясь к речи первосвященника.
- ...Большая миссия возложена на вас, но и могущество ваше будет немалым... - говорил тот. - Дар Воскрешения будет дарован вам... Однако помните: возможности его велики, но не безграничны. Даже Воскрешение не поможет тому, чей сосуд мыслей будет отделен от тела...
- "Сосуд мыслей" - это "голова", в переводе на человеческий, прошептал Катана заговорщицким тоном. - Любит старик цветисто выразиться...
Его товарищ вымученно улыбнулся. Это была первая его улыбка с тех пор, как они оставили Священный отряд, обреченный погибнуть, прикрывая их отход.
- Знай: сейчас мы отправляемся. Это просто. Куда проще, чем будет вернуться сюда опять, - продолжал Катана.
Он говорил со все той же шутливой интонацией, хотя на душе у него тоже кошки скребли.
- Мы всегда будем вместе? - спросил у него Конан с затаенной мольбой.
- Позови меня - и я приду. Быстро, очень быстро... - ответил Катана, и Конану стразу стало легче.
Однако Катана тут же развеял эту легкость:
- Но все-таки будь готов действовать в одиночку. Просто на всякий случай... Ведь ты можешь и забыть о том, что меня можно вызвать, просто назвать мое имя. Да и само имя это ты можешь забыть... И меня самого забыть можешь, если уж на то пошло...
- Ни-ког-да! - раздельно произнес Конан. - Никогда я не забуду тебя или имени твоего, Рамирес!
Рамирес грустно улыбнулся:
- Это не от нас с тобой зависит, сынок... мы мало знаем о том, что может случиться при такой переброске.
- Ты хочешь сказать, что память...
- Я этого как раз говорить не хочу, но придется. Высокое Знание не дает ответа, что происходит с памятью. Уничтожить ее целиком невозможно, но...
- Но?
- Но можно стереть часть воспоминаний - или даже все - на время. Причем на очень большое время...
Катана снова улыбнулся:
- Не вешай нос, сынок! Возможно, и минует нас чаша сия! Никто ведь ничего не может сказать о том, что происходит впервые...
На время... Причем на очень большое время...
Именно это и произошло с обоими! Точнее, со всеми, кто в разные сроки после них совершал подобный бросок!
...Только и оставалось у них, что смутное чувство общности друг с другом... Да еще - гораздо менее смутное, но тоже неоформленное - чувство отторжения от тех, кто воспитывает своих детей в собачьих норах...
Откуда они-то взялись, как попали на эту планету? Или, проиграв сражение в одном из миров, воины-убийцы переместились в другой?
Но ведь в том мире они вроде бы оказались победителями? Значит, не оказались...
Датворт... Вэселек, прозванный на Зайсте "Толедо-Саламанка"... Крюгер...
Крагер!
И надо же, чтобы разгадка пришла так поздно, когда он остался один, когда истрепанные старостью нейроны мозга уже почти не способны к умственной работе, а дряхлые мышцы - к боевой!
Впрочем, как знать... Возможно, в этом была скрыта некая мудрость.
Мудрость борьбы со Злом, даже если природа его тебе неизвестна...
Первосвященник еще что-то говорил, но Конан уже не слушал его.
Взглядом, в котором смешались надежда и тоска, он обвел задымленные стены зиккурата. Последнее, что ему дано было увидеть на родной планете.
- Я вернусь сюда... - прошептал он. - Я вернусь... Вернусь обязательно...
Глаза его были мокры от слез.
