— Может, остановить снаряд? Ты мне рукоять указывал?
— Двигательную машину гасить резона нет — она сейчас на торможение работает. Благословите нас, уважаемый Петр Алексеевич. Без этого не улетим.
— Ладно, — купец собрал остатки мужества. — Ступайте с Богом. Гаврюша, ты слышишь?
— Слышу, — печально ответил приказчик.
— Супруге моей от меня поклон. Скажи, пусть не убивается. Жаль, выручку передать не смогу, ну да ладно.
— Обидно нам, Петр Алексеевич, — снова заговорил Меринов. — До дому совсем ничего осталось. И тут такая беда.
— Ничего, Капитон Сергеевич, не плачь по мне. Гаврюша! Супруге моей скажи, чтоб инженера достойно наградила. И мужикам тоже пусть не поскупится. Прощайте, братцы, и спасибо вам.
Все распрощались с Жбанковым. Было слышно, как мужики плачут.
— Петр Алексеевич, — нерешительно проговорил инженер. — Не хочу я вас зря обнадеживать, но… Быть может, мы успеем добраться до дому и предупредить о вашем несчастье. Может, есть оснащенный снаряд, успеют вам помощь выслать…
— Ничего… Не терзай себя, инженер. Будь что будет!
Жбанков, окончив разговор, подошел к окошку. Отсюда было видно, как небольшая железная люлька пыхнула огненным хвостом и унеслась прочь, к дому. Жбанков смотрел ей вслед и думал о своих людях. О том, что вскоре они смогут жить по-прежнему, бродить по улицам, здороваться с соседями, заходить в кабаки. Все бы сейчас отдал купец, чтоб пройтись по улице своего городка. Но нечем за это платить, а тем деньгам, что за голенищем, цены никакой нет.
* * *
Жбанков сидел в кресле.
Привиделась ему картина. Вот собирается на заречных лугах народ, чтобы встречать из путешествия купца Жбанкова. Рассаживаются на траве старики. Прохаживается околоточный надзиратель, смотрит за порядком. Отдельно в своей коляске сидит помещик Дрожин, держа в руках штоф с наливкой. Все глядят в небо, волнуются, ждут, когда из-за облаков появится уставший от дороги «Князь Серебряный».
А вместо этого — вдруг огненный дождь. И кричат люди, разбегаются в разные стороны, пылают скирды по краям луга, хватается за голову помещик Дрожин, падает без чувств супруга…
…Из недр летящего снаряда все громче и громче доносилось постороннее громыхание. Сомнений не было: истукан проник уже вовнутрь и теперь крушит стены. Скоро доберется и до общей залы.
Петр Алексеевич нехотя поднялся и пошел в кладовую. Там нашел он тяжелый лом, взвесил на руке, задумался. Пойдет, решил он.
В полном спокойствии вернулся в коридор, остановился перед перегородкой. Потолкал ее ногой. Железо было прочным, но если хорошо размахнуться да не один раз ударить, тяжелый лом его, пожалуй, прошибет. И дело с концом. Незачем терзаться, ожидая, пока идол загребет тебя в свои каменные руки. Как там Меринов сказал — и минуты в дырявом снаряде прожить не можно. Оно и к лучшему.
И уже совсем было решился купец ударить острым ломом по молчаливому железу и положить всему конец, но тут принял во внимание, что грохот, сопровождавший пришествие истукана, отчего-то стих. Жбанков этому пока не удивился и не обрадовался, а просто прислушался. И вместо ожидаемого лязга за перегородкой услышал почему-то некий хрип и шорох. Причем, у себя за спиной!
Это несомненно работало радио. Жбанков отложил лом и бросился в кабину. Он ни на что не надеялся, а просто желал услышать живой человеческий голос и самому что-то сказать напоследок.
— …«Князь Серебряный»… «Князь Серебряный»… — верещало радио чужим незнакомым голосом.
— Кто говорит? — крикнул Жбанков, схватив в руку прибор, похожий на чайное ситечко.
— «Князь Серебряный» — это вы? — вопросил голос.
— Точно так, а кто говорит?
— К вам обращается тайный советник Моршанский из Российского консульства. Могу ли побеседовать с командиром экипажа?
— Нет тут уже никаких командиров, — угрюмо ответил купец.
— Виноват, не понял…
— Я купец Жбанков, хозяин снаряда. Несчастье у нас случилось. Вся команда спаслась на железной люльке, а я один остался.
— Господи помилуй! Надеюсь, никто не пострадал?
— Кое-кто и пострадал. А я уже и с жизнью распрощался.
— Помилуйте, голубчик, не торопитесь! Я для того с вами разговариваю, чтоб «Князя Серебряного» встретить и препроводить на посадку.
— Да неужто?! — выдохнул купец.
— Именно так! Но прежде позвольте задать вопрос: здоровы ли его величество принц Муздрандокский Эрхваал Ланнотарио Ннусимун?
— Какой принц? — удивился Жбанков. — У нас принцев не имелось.
— Но как же? К вам в порту посадили пассажира. Мы точные сведения о том имеем. Принц направлялся в Петербург с важной дипломатической миссией, и его ждут с великим нетерпением.
— Боже праведный, — прошептал Жбанков, догадавшись, о чем идет речь.
— Так могу ли узнать, здоров ли принц?
— Принц-то? Боже мой… Несчастье, ваша светлость! Ныне ваш принц — покойник и лежит в грузовых кабинах.
Радио надолго замолчало. Стали слышны посторонние шумы в пространстве.
— Что вы такое говорите, господин Жбанков, — оторопело проговорил Моршанский. — В своем ли вы уме? Как могло такое случиться?
— Несчастье, ваша светлость. Зачем же нам сразу не сказали, что этот вислоухий — принц?
— Из соображений секретности, господин Жбанков. Но простите. Отчего вы сказали «вислоухий»?
— Принца вашего вислоухого наш мужик по неосторожности зашиб. А идол каменный, что с ним в багаже был, вдруг взбесился и весь снаряд нам покалечил, и мужика этого умертвил.
— Идол? — еще раз удивился советник. — Я, признаться, не очень понимаю.
— Теперь идол ко мне подбирается…
— Идол… — хмыкнул советник. — Ах, идол! Ну, теперь ясно. Сдается мне, вы ему, идолу, серных шариков не давали!
— Шариков? — озадаченно переспросил Петр Алексеевич.
— Да, знаете ли, таких желтых шариков, что у «вислоухого», как вы изволили выразиться, в набрюшной сумке были. Верно?
— Да, были какие-то шарики, — согласился купец.
— Вот потому идол вас и преследовал, что шариков ему хотелось. У него и в мыслях не было вред вам причинять. Просто без шариков он становится очень нервный и даже начинает несколько… э-э-э… своеобразно пахнуть. А тот, как вы говорите, «вислоухий», эти шарики высиживает, как курица яйца. Вот они так вместе и существуют.
— Э-э… Э-э… — замычал Жбанков.
— Слушайте меня внимательно, — продолжал Моршанский. — За «вислоухого», не волнуйтесь, не велика птица. Это неразумное существо, вроде наших домашних собачек. А вот каменный идол, как вы изволите называть, это и есть принц Муздрандокский Эрхваал Ланнотарио Ннусимун!
