И тут он совершенно явственно услышал истерический голос своего приказчика, донесшийся из-за дверей:
— Рвет железо! Железо рвет! Где инженер?!
— Что там? — пробормотал Жбанков, еще не отойдя от сна.
Он толкнул дверь и выглянул в коридор. Сначала ему показалось, что там царит тишина, не считая шума двигательной машины. Но потом сквозь этот мерный гул проступили встревоженные голоса, очень слабо слышимые. Трудно было даже понять, откуда они идут, с какой стороны. Не долго думая, Петр Алексеевич отправился в сторону общей залы. И, почти достигнув цели, вдруг обнаружил, что коридор наполовину перекрыт толстой железной перегородкой, которая продолжала медленно выползать из особого паза в потолке. Промедли купец еще минуту, и перегородка совершенно закрыла бы ему проход. Но Жбанков вовремя опомнился и успел проскочить под ней. Еще несколько шагов, поворот — и вот он в кабине.
Кабина была совершенно пуста. Кожаные кресла сиротливо стояли перед железными тумбами с рычагами.
Жбанков обвел языком пересохшие вдруг губы. Раздумывать было некогда, поэтому он поспешно бросился обратно в коридор. Но, увы, он лишь наткнулся там на выросшую из потолка перегородку, уже полностью закрывшую проход. Какое-то неведомое чутье подсказало Жбанкову, что он один попал в беду, что ему непременно нужно быть сейчас там, где все люди. А они, вернее всего, пребывают в настоящий момент у грузовых кабин. Больше просто негде быть.
Память быстро подсказала, что из общей залы есть запасный выход — толстая труба. Купец вернулся, нашел люк. Казалось, темнота внизу стала еще гуще, но он решительно погрузился в нее, спрыгнул с лестницы…
Пройдя с десяток шагов, Жбанков попал в тупик. В трубе тоже сработала какая-то перегородка, закрыв последний путь для бегства.
Он бессильно опустился на пол, сжав лицо руками. Жбанков ни секунды не сомневался, что произошло нечто ужасное и сам он сейчас на краю гибели.
Сидеть — бессмысленно. Ходить, искать — некуда идти. Он вернулся в общую кабину. В сердце тлела надежда, что сейчас он вылезет — и увидит всех на своих местах: Меринова, Степана, Гаврюху, деда Андрея…
Конечно, никого там не было. Рычаги торчали из тумб и из пола, как мертвый лес. Огоньки мигали отчужденно и холодно, словно звезды в маленьких окошках из каленого двойного стекла.
Жбанков подошел к одному из окошек, выглянул. Там были только мрак и редкие звезды. Хоть бы один живой огонек, хоть бы единственный след человеческий…
Снаружи, рядом с окошками купец увидел приделанные на железных стержнях небольшие зеркальца. Меринов предусмотрел их, чтоб иногда можно было глянуть на снаряд как бы чуть-чуть со стороны. Посмотреть, убедиться, что все в порядке — и спокойно лететь себе дальше.
Жбанков посмотрел в зеркальце и увидел, что снаружи «Князь Серебряный» выглядит весьма безобразно. Краска облетела и кое-где торчала грязными лохмотьями, цвет наружных стенок был совершенно дикий. Ему вдруг показалось странным, что сейчас его беспокоят такие пустяки, как внешний вид снаряда. А впрочем, о чем сейчас думать?
Насмотревшись, он побрел в другую сторону, где было также окошко и зеркало. Звезды ничем не отличались от прежних. А вот в зеркале открылась совсем другая картина. И была она настолько невероятной, что у Жбанкова мороз пошел по коже.
Он увидал идола. Тот висел рядом с потрепанным телом снаряда и кромсал на нем железную оболочку. Часть ее уже торчала наружу, вместе с паклей и старыми тряпками, которыми были утеплены стенки. Идол медленно шевелил своими неловкими руками, ударял ими по снаряду, и от этих ударов железо рвалось, как бумага…
* * *
Сначала Петр Алексеевич испугался, что сейчас каменный истукан совершенно испортит снаряд, так что невозможно будет продолжать полет. Затем пришла догадка еще более ужасная: ведь он проделывает себе дыру, чтоб проникнуть к людям и снова начать свои бесчинства!
Купец глядел, как идол бьется о снаряд. С каждым ударом его длинное тело погружалось в дыру все глубже, но все еще недостаточно, поэтому он продолжал свои разрушительные действия.
Это был уже предел всему: и терпению, и надеждам, и остаткам мужества. Петр Алексеевич уже ощущал, как трясутся его коленки, а в голове витали трусливые мыслишки: а может, идол пойдет туда, где народу больше, а может, минует его, Жбанкова, своим вниманием? Однако и эти стыдные надежды ни на минуту не успокаивали.
Пришло в голову нелепое опасение, что истукан сейчас заметит наблюдающего за ним Жбанкова и направится к нему, станет долбить стеклянное окошко. Он торопливо отошел от окна на середину залы, осторожно сел в кресло, не задевая настроенных рычагов.
Как жаль, что рядом нет ни единой живой души. Как жаль, что некому похлопать по плечу, сказать, мол, не тужи, купец Жбанков, не такие мы еще беды в жизни видали…
Он бросил взгляд на бесполезное железное хозяйство и вдруг заметил радио. Взял в руку круглую штуку на резиновой трубочке, похожую на чайное ситечко.
— Эй! — слабым от безнадежности голосом произнес он. — Кто-нибудь живой слышит?
И тут, к его удивлению, радио ответило. Сначала прозвучал резкий, царапнувший уши хрип, а затем донесся и голос.
— Петр Алексеевич! — это был, без сомнения, инженер Меринов. — Петр Алексеевич, где вы?
— Я… Я здесь! В общей кабине сижу, — ошалело заговорил купец.
— Петр Алексеевич, — голос инженера был безрадостным. — Беда случилась.
— Да понял я, — вздохнул купец. — Не позавидуешь вам.
— Это вам не позавидуешь, — продолжал Меринов каким-то замогильным голосом. — Мы-то уже в спасательной люльке сидим, а вы…
— Сейчас и я к вам, — вскричал Жбанков.
— Все перегорожено, Петр Алексеевич, и ни одной лазейки нет.
— Петр Алексеевич, миленький, мы же вас искали! — вмешался плаксивый голос Гаврюхи. — И где ж вы только пропадали?
— Обожди, Гаврюша! Слышь, Капитон Сергеевич, я и сам знаю, что перегорожено. Ну, а ежели эти перегородки приподнять или продолбить?
— Идол, лопни его брюхо, пропорол корпус, и теперь там холод стоит страшный, да и воздуха нет, весь через дырку вышел.
— Слышь, Меринов, — Петр Алексеевич вдруг почувствовал, что глаза его промокли, — потерплю я холод. А воздух… Ничего, в детстве в речку нырял — нос затыкал и глаза жмурил.
— Это совсем не речка, — еле слышно произнес Меринов. — Там вы и секунды не проживете, Петр Алексеевич.
— Ну как же так… — безжизненно проговорил Жбанков.
— Видать, судьба, Петр Алексеевич. Если б вы не торопились и заказали железный костюм с дыхательной трубкой, тогда еще куда ни шло. А сейчас никак! Снаряд летит домой и через полдня упадет…
