Алан и Гобир были практически недоступны смертным. Причем Гобир считался раскаленной пустыней, выгоревшей дотла еще во времена Первой войны. Что было до того, никто из бессмертных не знал, да и знать не хотел.
Джемар порой привлекал к себе внимание богов, ибо именно тут обитало немногочисленное племя хорхутов - странных существ, наделенных разумом. Они были слишком свирепы и жестоки, чтобы терпеть еще чье-либо присутствие. Поэтому среди Новых богов хорхуты считались прекрасными объектами для охоты: нужно было обладать недюжинной ловкостью и доблестью, чтобы добыть подобный трофей. Последние две или три тысячи лет Джемар служил своеобразным заповедником, где братья Джоу Лахатала расслаблялись вовсю. Однако с течением времени большинству эта забава надоела; ярыми приверженцами охоты на хорхутов остались только Веретрагна и Вахаган. Изредка к ним присоединялся Кодеш...
- Меня удивляет отсутствие следов, - молвил Траэтаона немного погодя.
- Это не единственное, что достойно удивления. Где же прячутся пресловутые хорхуты? На кого здесь охотились эти глупцы?
- Друг на друга, - усмехнулся Вечный Воин.
- Как бы не оказалось, что ты прав. - Жнец внимательно оглядывал окрестности. - Мне все здесь не нравится, сам воздух мешает дышать.
- Ты умеешь дышать? - искренне удивился Траэтаона.
- Чему только не научишься у других существ. - Драконьи полупрозрачные крылья трепетали за спиной прекрасного бога. И Воин в который раз поймал себя на том, что любуется им, не в силах отвести взгляд.
- Не гляди на меня влюбленной девицей, - лукаво молвил Жнец.
- Кстати, о влюбленных. - Траэтаона немного замялся, но все же рискнул продолжить. - Ты любишь Каэ?
- Ее все любят.
- Я о другом...
- Знаешь, воин, - мягко-мягко сказал Тиермес, - мне не положено пылать страстью, как какому-нибудь смертному юнцу, я владею другой стороной жизни. Но поскольку ты когда-нибудь все равно узнаешь правду, я предпочел бы сам рассказать тебе все.
Когда-то давно это несчастье со мной все-таки произошло. И с тех пор я, самый могущественный бог этого мира, не могу уничтожить собственное чувство. Неужели это не смешно?
Мы с ней были антагонистами: две противоположности, не принимающие друг друга. Правда, она не то чтобы не принимала меня - просто утверждала, что будет такой же Хозяйкой Ада Хорэ, как и я, если понадобится. Естественно, меня злили подобные речи. И как-то раз я решился на страшный шаг - заманил нашу девочку к себе.
- Великие боги! - ахнул Траэтаона.
Кого он имел в виду под великими богами, так и осталось загадкой. Но надо же и Вечному Воину взывать к кому-нибудь!
- Я надеялся сломить ее и подчинить своей воле; знаешь, Траэтаона, история банальная и не слишком интересная. Ограничимся сухой констатацией факта: Ада Хорэ приняла ее лучше, чем меня, потому что и мое царство нуждается в Истине. Отчаянно нуждается. А потом выяснилось, что еще больше в ней нуждается сам Жнец.
Она оставалась у меня всего семь дней. Семь человеческих дней за всю вечность. Эти семь дней я никогда не смогу забыть. Потому что это немного больше, чем любовь и наслаждение... - Тиермес внезапно прервал сам себя, вернувшись в привычное состояние иронии. - И больше никогда не касайся этой темы, безнадежно влюбленный в Истину...
Траэтаона оскалился было, но затем махнул рукой:
- Правда. Тогда ты тоже не касайся.
- А мне подобная бестактность и в голову не приходила.
Тиермес собирался сказать еще что-то, но тут его внимание привлек легкий звук, доносившийся откуда-то слева. И он поднял руку в предупреждающем жесте. Воин склонил голову.
Они ехали сейчас в узком ущелье, идеально удобном для того, кто вознамерился бы напасть на путников. И хотя друг друга бессмертные видели в своем истинном облике, для постороннего взгляда они были сейчас обычными людьми: просто два рыцаря в пропыленных плащах и потускневших от времени доспехах, на довольно-таки паршивых конях проезжали под огромной скалой, которая угрожающе нависала над каменистой тропинкой.
Скалы были практически лишены растительности, только торчали кое-где клочки жухлой травы да изредка лепилось к камням корявое, изможденное деревце. Все живое старалось спрятаться в редкой тени. Только парили по-прежнему в небе черные птицы да прыткие ящерицы шныряли между камней.
Что касается пропыленности плащей, то на этой детали особенно настаивал Жнец, скорее всего из любви к искусству. Избранный же богами способ назывался во все времена и у всех народов ловлей на "живца".
- Ну, ну, давай же! - шепотом поощрял Траэтаона невидимого противника.
Бессмертные были готовы к любым неожиданностям. С одной стороны, они не хотели появляться на Джемаре во всем блеске и величии, с другой - пропавшие здесь Веретрагна и Вахаган тоже не являлись легкой добычей, но сумел же их кто-то одолеть.
Маленький камешек скатился с вершины, подняв легкое облачко пыли перед самыми копытами драконоподобного коня Траэтаоны.
Бессмертные напряглись.
И когда лавина жутких существ хлынула на них из расщелин и трещин, завывая и визжа, они даже обрадовались. Наличие врагов было понятнее, чем их совершенное отсутствие. А убивать монстров им было привычнее, нежели разыскивать их на громадном пустом пространстве.
Кривой меч Жнеца и сияющий клинок Траэтаоны выкашивали целые ряды тварей. Те оказались совершенно бессильными, а потому стали отступать, пятясь и пытаясь скрыться.
Выглядели они необычно, но не так уж жутко, как ожидалось.
- Это не хорхуты, - молвил Траэтаона.
- Нет, не они, - подтвердил Тиермес. - Это-то и удивительно - с хорхутами никто ужиться не может.
Ущелье довольно быстро было завалено окровавленными, искалеченными трупами - не стоило чудищам связываться с теми, для кого и смерть, и жизнь - суть одно понятие.
Покончив с противником, Тиермес прищелкнул пальцами, и из груды тел поднялось в воздух одно, наименее изуродованное. Оно воспарило на уровень человеческого роста и повисло, медленно поворачиваясь в воздухе, чтобы Жнецу было удобнее его разглядеть. А разглядывать было особенно нечего - щетинистое рыло, напоминающее свиное, крохотные глазки, прижатые к голове острые уши, множество когтей и зубов. Ни особенным умом, ни выдающимися физическими способностями природа этих тварей не наделила.
Траэтаона, оглядев нападавших, скептически ухмыльнулся.
- Твое мнение, Воин, - сказал Тиермес, неуловимым жестом отбрасывая от себя висящее в воздухе тело. Оно отлетело на несколько шагов и шлепнулось в пыль.
- Выглядят как наспех сработанные куклы.
- А об этом я не подумал!
Жнец снова приподнял тело в воздух, дунул на него. То, что осталось от твари, моментально рассыпалось в прах.
