- Ни...Никодеус? - прошептал Лафайет.
- Если это пароль, то мне он неизвестен, - резко оборвал его герцог Родольфо.
- Вы... вы не Никодеус? Разве вы не помощник инспектора по континуумам? Не могли бы вы заказать срочный телефонный разговор и отправить меня в Артезию?
Герцог свирепо уставился на О'Лири:
- Перестань молоть чепуху, Ланселот. Сначала ты врываешься в мои приемные покои и несешь всякий вздор. Потом под самым носом у самых надежных охранников убегаешь из тюрьмы строгого режима. И для чего? Чтобы открыто заявиться в пивнушку на набережной - просто напрашиваешься, чтобы тебя снова арестовали. И снова убегаешь. Тебя хватают в третий раз, когда ты на глазах у стражи кидаешься в карету некоей знатной дамы. Ну что ж, может быть, я не слишком быстро соображаю, но все-таки я понял, что к чему: ты хочешь мне кое-что продать.
- Да? - только и смог выговорить Лафайет. - Да, конечно. Значит, вы поняли наконец?
- И что же дальше? - зарычал Родольфо.
- Дальше? - переспросил О'Лири.
- Ну что ж, ты, видно, намерен играть со мной в прятки. Это ни к чему не приведет, уверяю тебя. Давай, попробуй сбежать еще раз! Но не обольщайся - я не приползу к тебе и не стану умолять, чтобы ты рассказал мне все, что тебе известно о леди Андрагорре...
В голосе герцога зазвучали просительные нотки, он чуть ли не с мольбой заглянул в глаза Лафайету.
- О леди Андрагорре? - пробормотал О'Лири. - Я должен рассказать вам...
- Ну хорошо, Ланселот, - вздохнул герцог. - Я признаю, что с самого начала взял с тобой неверный тон. Я сожалею о своей ошибке. Но ведь и меня можно понять: вспомни о яйце-пашот и пузыре с чернилами! И несмотря на это, я готов загладить свою вину. Вот, я прошу у тебя прощения, хотя это не в моих правилах. Теперь, я полагаю, ты согласишься спокойно и здраво обсудить со мной это дело?
- Э-э-э... да, конечно. Я готов вас выслушать, - рискнул согласиться Лафайет. - Вот только камера пыток не особенно располагает к задушевным беседам.
Герцог проворчал что-то и позвал Гроунвельта:
- Позаботься о том, чтобы благородного рыцаря освободили, вымыли, накормили и одели, как подобает его званию. Через полчаса он должен быть в моих покоях, - распорядился герцог, бросая пронзительный взгляд на О'Лири. - И никаких исчезновений на этот раз, Ланселот, - резко прибавил он, направляясь к выходу.
- Ну что ж, ничего не поделаешь, - философски заметил Гроунвельт, отпирая камеру. - Видать, нам не судьба поближе познакомиться, а жаль. Ты мне чертовски понравился, старина. Кто знает, может, нам доведется встретиться еще раз.
- Вполне возможно, - ответил Лафайет. - Скажи мне, Гроунвельт, что ты знаешь об этой... э-э-э... леди Андрагорре?
- Да так, ничего особенного. Только то, что она самая богатая и самая красивая дама во всем Меланже. Да еще что в герцоге разгорелась страсть к ней, словно пожар в Чикаго.
- Тебе известно о пожаре в Чикаго?
- А как же, пивнушка такая. Сгорела дотла на прошлой неделе. А что?
- Нет, ничего. Так о чем ты говорил?
- Я говорил, что у его светлости ничего с ней не выйдет.
- А почему?
Гроунвельт хитро подмигнул и понизил голос:
- Да ходят слухи, что у нее есть кто-то другой, вот почему.
- Кто-то другой?
Лафайету показалось, что сердце остановилось у него в груди.
Гроунвельт ткнул его локтем под ребро:
- Ну да! Герцог Родольфо и не подозревает, что его уже опередили. Говорят, мошенника зовут не то Долговязый Лоренцо, не то Счастливчик Ланселот.
- Долговязый Лоренцо? - пробормотал Лафайет, а Гроунвельт тем временем принялся за его кандалы.
- Скажу тебе по секрету, - заговорщицки прошептал СФВ, - все думают, что миледи нынче отправилась проведать свою престарелую тетку и ее двенадцать кошек. Но, между нами говоря, она держит путь в охотничий домик в горах, где намеревается провести медовый месяц с ловким повесой.
- Медовый месяц?
- Совершенно верно. Ну, а теперь нам пора отправляться к гофмейстеру. Он приоденет тебя для аудиенции у его светлости.
Герцог Родольфо сидел в большом кожаном кресле с подлокотниками, когда Лафайета ввели в его покои. На О'Лири был новый чистый костюм из расшитого блестками шелка, который пришелся ему почти впору.
- Садись, Ланселот, - предложил герцог с деланной сердечностью. Что-нибудь выпить? Сигару? - Он указал рукой на глубокое кресло и низкий столик, на котором стояли бутылка, бокалы и ящичек с сигарами.
- Благодарю. - Лафайет плюхнулся в кресло и широко зевнул. - Прошу прощения, в это время я уже обычно сплю. Кстати, меня зовут Лафайет.
- Ты хорошо пообедал?
- Вполне, если учесть, что во время обеда шесть служанок терли мне спину, накладывали пластыри на нарывы и растирали ушибы. Но я не жалуюсь.
- Прекрасно. В таком случае не будем ходить вокруг да около, Ланселот. Скажи мне, какие у тебя... э-э-э... отношения с леди Андрагоррой?
Герцог дернул себя за заусенец на пальце и в упор посмотрел на Лафайета.
- Мои отношения с леди Андрагоррой? - переспросил тот, пытаясь выиграть время. - Ну, как бы это сказать... дело в том, что я ее муж.
Лицо герцога окаменело.
- Как, муж?! - проговорил он неожиданно осевшим голосом.
- Но мы живем врозь, - поспешил уточнить Лафайет. - Сказать по правде, мы практически не общаемся.
- Я и не знал, что миледи вышла замуж, - в голосе Родольфо прозвучала угроза. Он потянулся к бутылке, налил себе полный бокал и залпом осушил его.
- Да к тому же еще и развелась.
- Она прекрасная девушка, - вставил Лафайет. - Такая веселая, жизнерадостная...
- Меня не интересуют интимные подробности, - оборвал его Родольфо. Он закусил нижнюю губу. - Теперь мне понятно донесение капитана Ритзпо. Он доложил, что ты пытался заговорить с ней на улице, за что получил удар хлыстом.
- Капитан Ритзпо... - начал было Лафайет, - ...очень проницательный человек, - закончил он.
- Остается только гадать, чем ты вызвал столь сильное отвращение у такой благородной леди.
- Ну, началось все с шутки в постели, - начал О'Лири и вдруг заметил, что черты герцога покрыла мрачная тень.
- Шутка - так зовут ее кошку, - придумал он на ходу. - Леди Андрагорра привыкла спать с ней, а у меня аллергия на кошек. Так что, вы сами понимаете, семейная жизнь у нас не сложилась.
- Так значит, она не... ты не...
- Именно так.
Лафайет с облегчением отер пот со лба кружевным манжетом и налил себе бренди.
- Твое счастье, Ланселот, - проговорил Родольфо ледяным голосом. - В противном случае я был бы вынужден немедленно казнить тебя.
- Меня зовут Лафайет. И не стоит больше говорить об этом, - сказал О'Лири, осушив бокал. Сморщившись, он продолжал:
- По какой-то причине я вам понадобился: вы приказали меня одеть и доставить в ваши покои. Чем же я могу быть полезен?
