Они собрали из привезённых Мэрфи комплектующих дополнительную энергосистему миниатюрных солнечных батарей – «ладошек Мэгги» девятого поколения, – смонтировали эмиттер маскирующего поля и всю периферию следящего устройства – «шпиона». А потом Ричард долго возился с программным обеспечением, изредка бормоча под нос замысловатые ругательства, вышедшие из обихода лет двадцать тому назад.
Закончив, друзья уселись за стол и потихоньку осушили бутылку «Red Label» – совсем как в старые добрые времена, – закусывая ломтиками искусственного бекона, вышедшими из утробы синтезатора. Правда, пили осторожно, не мешая виски с пивом, – всё-таки им обоим было уже очень хорошо за восемьдесят, а не пятьдесят, как когда-то. И выпив, Ричард не повеселел, а сник, и в глазах его появилось грустное выражение.
– Наша жизнь кончилась, Натти, – негромко произнёс он, глядя в огонь камина, – и наша, и нашего народа. Здесь теперь совсем другая страна – не та, которую мы с тобой так хорошо знали. И люди – люди тоже другие. Нет, они не гонят нас, как паршивых собак, – пока не гонят, – но мы здесь чужие. И мы, последние из бледнолицых, потихоньку уходим, уходим один за другим. И никто не замечает нашего ухода…
– Оставь, Дик, – попытался ободрить его Натаниэль, – ты же сам сказал – деньги по-прежнему решают всё в этой стране. Неужели у тебя не хватает долларов, то есть, тьфу, динаров, чтобы обеспечить себе пожизненные услуги опытной сиделки?
– А ты знаешь, как это выглядит, а, Нат? – Дик посмотрел на друга, и Бампо поразила тоска, до краёв затопившая взгляд бойкого «старого воробья». – Да, конечно, эта сиделка добросовестно выполняет свои обязанности – она меняет бельё, она моет тебя, и она будет сидеть рядом с тобой, пока твоё сердце не перестанет биться. И сиделка отметит – отметит равнодушно и холодно, что лучик на дисплее медицинского компьютера больше не пляшет.
– А не всё ли тебе равно, что она подумает в этот миг? – спросил Натаниэль, положив свою тяжёлую ладонь на худое плечо друга. – Тебе-то – не всё ли равно?
– Нет, Натти, нет, – возразил бывший ведущий программист «High Tech Corporation» с неожиданной горячностью, – мне не всё равно. Провожать стариков без грусти – это как зачинать детей без любви. У браун-скинов мудро устроено – они уважают своих стариков, уважают – и дети, и внуки, и правнуки. И старики уходят легко, потому что знают – их есть кому вспомнить. А мы – мы не бросили в землю семя, и теперь позади нас не поле с цветами, а голая пустыня, закиданная использованными презервативами. Так-то, Натти…
* * *
Они расстались на следующий день – расстались навсегда, это чувствовали оба.
– Бросил бы ты эту свою затею, а? – сказал Ричард на прощанье. – Глупость всё это. Кому и что ты докажешь?
– А ты можешь помочь мне перебраться на Аляску? – спросил его Натаниэль вместо ответа. – Можешь или нет?
– Нет, старина, этого я не могу, – чуть виновато произнёс Мэрфи и развёл руками, – туда сейчас и скунс не проскользнёт. А идти официальным путём… – он безнадёжно покачал головой. – Это совсем глухо. А браун-скины совсем взбесились: их там вдоль границы – как муравьёв в муравейнике. Новый Халифат вот-вот объявит джихад Республике Аляска, и наши, конечно, тоже в стороне не останутся.
– У аляскинцев есть атомные бомбы, – медленно проговорил Нат. – И Азиатский Союз – они ведь тоже решительно настроены. Это всё может очень плохо кончится, Дик.
– Может, – согласился Дик. – Ещё как может, Натти. Но на Аляску тебе не попасть.
И Нат знал, что Мэрфи прав, и не переоценивал свои силы. Он, Натаниэль Бампо, далеко уже не юноша – ему не прорваться через канадские леса, кишащие солдатами, тем более что в приграничной полосе, насквозь просматриваемой самыми современными техническими средствами, он будет выглядеть «белой вороной» – в прямом смысле этого слова. «И почему я не спохватился раньше? – подумал Нат, когда раритетный грузовичок Мэрфи исчез за поворотом дороги. – Лень было оторвать задницу от уютного кресла. Ждал-ждал, и дождался! А теперь уже поздно сожалеть…»
И он не сожалел – он работал. На мысе Натаниэль вырыл себе убежище – с помощью парочки механических землероек-киберов, тоже доставленных Мэрфи, – на дом надежды не было. Землеройки оказались великолепными машинами – Нат загрузил в их управляющие микрокомпьютеры программы с объёмной моделью будущего подземелья, и киберы врылись в податливый мягкий грунт. Они работали безостановочно, расширяя и углубляя каверну, прокладывая подземные ходы и утрамбовывая стены и пол. Машины работали посменно – пока одна трудилась, другая подзаряжалась – сотни «ладошек» с лихвой обеспечивали землероек энергией. Нату оставалось только следить за подзарядкой да за маскировочным полем, которое он активировал сразу же, как только начал строить убежище. Попутно он разобрался с системой «шпиона» и проверил в работе «ведьмин пояс» – носимое, точнее, надеваемое устройство, стирающее следы. Примятая трава распрямлялась, и опечатки ног разглаживались – мощное узконаправленное поле «ведьминого пояса» восстанавливало структуру почвы. Правда, «пояс» был очень прожорлив, но энергии у Ната хватало. Да и не собирался он бегать кругами по лесу, сбивая со следа свору собак – ему надо будет пройти от дома к озеру всего один раз, не оставив при этом никаких следов.
Убежище было готово за шесть дней. «Я словно господь бог, – подумал Нат, оглядывая стены своего нового – и судя по всему, последнего – жилища, – который создал мир за шесть дней. Правда, мирок это несколько тесноват, но ничего – один я тут как-нибудь помещусь». Натаниэль перенёс в подземелье пищевой синтезатор (благо пригодной для переработки растительной органики тут имелось вдоволь), центральный энергоблок (сами «ладошки» солнечных батарей последних моделей были почти неотличимы от широких листьев) и вообще всё самое ценное, в том числе и книги. Убежище станет ему домом на весь остаток жизни – Натти Бампо надеялся встретить здесь свой девяностый день рождения, до которого осталось совсем немного.
* * *
…Он чуть-чуть не успел всё закончить – оставалось лишь запустить таймер-детонатор и уйти, навсегда простившись с домом, в котором он прожил столько лет, – гости прибыли раньше.
Они приехали под вечер на слайдере-амфибии – территорию заповедника рассекало прекрасное шоссе, пригодное и для колесных автомашин, и для этих новомодных штучек. Приехали вдвоём на трёхместке – третье место, как потом понял Нат, предназначалось ему, Натаниэлю Бампо.
Он был в это время в доме, в последний раз оглядывая стены своего жилища, и не сразу понял, что означает басовитое урчание за дверью – не понял потому, наверно, что не хотел верить очевидному: за ним приехали. Секунду помедлив, он тяжело вздохнул, отложил в сторону пульт дистанционного управления таймером, открыл дверь и шагнул за порог. Со своей антикварной «М-16» Нат не расставался – он ведь всё ещё числился рейнджером, имел право носить это оружие, и винтовка всегда висела у него на плече.
