Пологая заболоченная долина на сотни метров вокруг не внушала надежду найти более удобный вариант. Конечно, лучше было бы устроиться на ночлег на противоположном обрывистом берегу реки, где, как на параде, построились в линию тридцатиметровые кедрачи. Наверное, там было полно и валежника. Но как туда забраться? Немного дров для костра он погрузил на лодку перед тем, как отправиться в плавание. Также он надеялся, что в низине он сможет найти принесенный половодьем топляк, пригодный для сгорания в костре.
Он вытащил из лодки охапку дров, отнес ее на место будущей стоянки, нарубил сучья и развел костер типа "шалаш". Только после того, как костер разгорелся, он махнул настороженно наблюдавшим за ним пацанам рукой, чтобы они шли к нему. Пацаны взяли своих щенков на руки, подошли к нему и стали оживленно о чем-то рассказывать, вероятно, узнав знакомые им места. Потом они отпустили щенков на землю и стали с ними играть, обучая, как надо искать следы зверей.
Павлов, не теряя времени, поставил палатку и принес из катера ворох шкур. Девушку аборигенку выгружать и нести на руках ему не пришлось. Она самостоятельно выбралась из катера и нетвердой походкой направилась к костру, волоча за собой свой спальный мешок из заячьих шкур. Он вышел ей навстречу, забрал мешок, обнял за талию, подвел к палатке, откинул полог и жестом показал ее спальное место.
Туземка кивнула ему в ответ головой, пошатнулась, но не упала, так как он успел ее подхватить и, подталкивая в спину, запихнул в палатку и затем помог забраться в спальный мешок. У нее был сильный жар, поэтому требовалось срочно вскипятить чайник и регулярно давать ей теплое питье. В том же питье надо было растворить таблетки аспирина и анальгина, так как ему вряд ли бы удалось заставить их проглотить. Что делать? Каменный век! Невежество! Опять же столько хлопот сразу. И пацанов надо чем-то поскорее накормить, а не то вот-вот от голода заплачут, да и самому не мешало бы перекусить. А дрова? Это сколько же понадобится дров, чтобы их хватило на всю ночь? А измерение уровня воды, чтобы утром палатка и костер не утонули в луже?
И Павлов закрутился, как белка в колесе. Два часа кряду ушло у него на то, чтобы вскипятить воду, заварить чай, напоить им больную девушку, сварить макароны с тушенкой, накормить пацанов и поесть самому. Из-за отсутствия посуды макароны они ели прямо из котелка руками. Остатки пищи доели щенки, начисто вылизав котелок.
Проблема с дровами временно разрешилась, благодаря тому, что неподалеку от стоянки валялось с десяток хвойных и лиственных деревьев, принесенных паводком. Он обрубил их верхушки, которых как раз хватило на то, чтобы приготовить ужин. Дальше стволы деревьев надо было пилить. Он занялся этим после того, как разморенные едой пацаны заснули возле костра, свернувшись калачиком. Ему пришлось их разбудить и отправить в палатку. Туда же он загнал и их щенков.
Солнце начало садиться почти на три часа позже, чем это следовало по показаниям его часов. Павлов уже устал удивляться и воспринял это как должное. Он напилил уже много дров — достаточно, чтобы всю ночь поддерживать в костре огонь. О том, чтобы самому улечься спать, не могло быть и речи. Чай не на пикнике, а в глухой тайге. Тут не только медведи, но, быть может, и тигры водятся.
Пока вода грелась, Павлов начал вспоминать, что он читал в художественной литературе про жизнь первобытных людей. Вспомнил любимую в детстве книжку "Борьба за огонь". Фамилию автора он забыл. Но это не важно. У героев той исторической повести не было даже луков. Только копья, дротики и палицы. И огонь при помощи трения они добывать не умели; хранили тлеющие угольки в каких-то плетенках. А у него есть и автомат, и карабин, и даже спички. Впрочем, патроны когда-нибудь закончатся, и ему, возможно, придется осваивать стрельбу из лука и метание копья. Если, конечно, ему придется пробыть здесь достаточно долго. От этой мысли его передернуло. В глубине души у него еще теплилась надежда на то, что, рано или поздно, он вернется в свое время тем же способов, каким из него выпал. Иначе ему следовало немедленно сойти с ума.
Потом он вспомнил романы не любимого им уже в подростковом возрасте Фенимора Купера: "Последний из могикан", "Пионеры", "Зверолов", — а также Гойку Митича в роли Чингачгука Большого Змея. Все его сверстники тогда восхищались справедливостью и честностью индейцев и возмущались подлостью и коварством будущих американских капиталистов, а Павлов уже тогда с большевистской прямотой гнул правду-матку:
— Что томагавк против винчестера? Не за бизонами индейцам надо было гоняться, а за НТР. Тогда янки они бы и победили. А так — одни сантименты.
Однажды, за такие слова его даже побили, но он все равно остался при своем мнении.
Время шло к ночи. Вечерняя заря сначала была бледная, потом стала изумрудно-зеленой, и по этому зеленому фону, как расходящиеся столбы, поднялись из-за горизонта два светло-желтых луча. Через несколько минут лучи пропали. Зеленый свет зари сделался оранжевым, а потом красным. Самое последнее световое явление заключалось в том, что багрово-красный горизонт стал темным, словно от дыма. Одновременно с закатом солнца на востоке появился теневой сегмент земли. Одним концом он касался северного горизонта, другим — южного. Внешний край этой тени был пурпуровый, и чем ниже спускалось солнце, тем выше поднимался теневой сегмент. Скоро пурпуровая полоса слилась с красной зарей на западе, и тогда наступила темная ночь.
Смолкло пение птиц. На небо высыпали звезды. Луна находилась в растущей фазе второй четверти, соответствующей 10-12-му лунному дню. Длинные черные тени деревьев на противоположном берегу, словно гигантские стрелки, показывали, что месяц передвинулся по небу к той точке, в которой ему надлежит быть в девять часов вечера. Павлов посмотрел на часы. Стрелки циферблата показывали 23 часа 25 минут. Не напутал ли коварный Арнольд Борисович Шлаги с широтой? Хотя, что об этом говорить: бес он и в каменном веке бес. Когда чайник вскипел, Павлов в единственной подходящей посудине, найденной им на катере, — эмалированной кружке, — начал готовить чифир — тонизирующий напиток, получаемый вывариванием высококонцентрированной заварки чая.
………………………………………………………………………………………………………
Передать словами красоту таёжной ночи невозможно, её нужно увидеть самому и пережить! Впечатление у Павлова было такое, словно он попал в сказку из тысячи и одной ночи. Небо, вычеканенное хороводом звёзд, то опускалось, то поднималось, будто кто-то колебал расшитую парчовую ризу природы. Время от времени один из её изумрудов отрывался и вместе с тонкой серебристой нитью устремлялся на землю, как гонец и вестник иных миров. Воздух приходил из глубины тайги то тёплыми, то холодными приливными волнами. Прохладные пальцы ночи касались его лица и ласкали его.
