Едва успев переварить информацию про Средиземноморье, Павлов услышал от своего невидимого собеседника еще более сенсационное известие:
— Дмитрий Васильевич! Вы не поверите, но Байкал — не пресноводное озеро, а соленое море размером с Новую Зеландию. В Прибайкалье — очаг цивилизации, подобной гомеровской Греции. Классический бронзовый век! Раннеклассовое рабовладельческое общество. Ухоженные поля и сады. Ветряные мельницы. Города, обнесенные деревянными и каменными стенами. Роскошные дворцы с фонтанами и павлинами. А на юго-западе — остров площадью, не меньше 300 га. Но это не Ольхон. На острове шикарный дворец с башнями высотой с Нотердам де Пари и золотыми воротами. Между островом и прибрежными городами снуют лодки и большие парусно-весельные корабли, похожие на венецианские галеры. В городах полно народу, особенно на торговых площадях и набережных. Ремесленники, торговцы, воины в блестящих доспехах. Повозки, запряженные лошадьми…
— А почему вы решили, что у них бронзовый век? — недоверчиво спросил Павлов.
— Так ведь у военных на вооружении только бронзовые мечи, шлемы и панцири, а также бронзовые наконечники копий и стрел. Значит, сельскохозяйственные орудия труда они делают из того же металла, — ответил бес.
— Резонно, — подумал Павлов, а вслух произнес: Ну и ладно. Пусть живут в своем светлом рабовладельческом обществе. Меня больше интересует не общественный строй, а сигналы точного времени.
— Вот, вот, и я о том же! В сутках здесь не 23 часа 56 минут 4 секунды, а 26 часов 45 минут 2 секунды! — воскликнул бес, а потом пожаловался: У меня таймер взбесился…
— Понятно! Земля вращается вокруг собственной оси медленнее, чем в то время, когда в Шумере и Ассирии, впервые изобрели солнечный календарь и разделили сутки на двадцать четыре часа, — обрадовался Павлов, довольный тем, что прежде его об этом догадался.
— Понятно?! — голос беса зазвучал на повышенных визгливых тонах: Если вам все понятно, тогда объясните мне, почему Уральские горы вздыбились выше Гималаев?
— Урал выше Гималаев!? Вы часом не скушали по дороге мухомор? — Павлов не верил своим ушам, полагая, что его разыгрывают.
— Дмитрий Василич! Мне сейчас не до шуток! — вопил бес визгливо-неприятным голосом. — Произошла досадная ошибка. Или недоразумение. Или провокация. Эти два мерзавца — Мерцалов и Фишман — забросили вас и вашего покорного слугу не в далекое прошлое, а в будущее!
— Почему вы так решили? — удивился Павлов.
Бес грязно выругался, но потом заговорил более спокойно:
— Да потому, что язык, на котором говорят ваши аборигены, явно имеет синтаксические и лексические корни в языке эсперанто, придуманном в начале последнего столетия второго тысячелетия нашей эры.
— В сознании нет ничего такого, что когда-либо не существовало или не осуществится в действительности, — возразил Павлов, процитировав очередное любимое изречение Лёньки-философа.
— Может, в отношении сознания, вы и правы, но взгляните на небо. Я про звезды. Где Альтаир?! Нет Альтаира! Где Капелла?! Нет Капеллы!!! — вопил испуганный бес.
— Что же вы хотите, Арнольд Борисович? Звезды, как люди: рождаются, а потом умирают. Помните, как сказал поэт: "Иных уж нет, а те уже далече", — меланхолически заметил Павлов, но затем спохватился и выразил обеспокоенность по поводу столь радикального изменения земной поверхности. И получил довольно неожиданное объяснение:
— Разве вам, геологу по образованию, никогда не приходило в голову, к чему может привести бездумная выкачка нефти? А ведь умные люди еще в середине 70-х годов ХХ века предупреждали: "Присутствия нефти в верхних слоях земной коры жизненно необходимо. Нефть, это — межслойная смазка для устранения напряжения подвижек земной коры, по научному, субдукции. Если выкачать нефть, то будет активирован процесс горообразования. Вот и произошла тектоническая катастрофа. Между прочим, Аравийский полуостров, Месопотамия, Западная Сибирь и Поволжье — сплошное горное месиво.
— Может, мы все-таки не в будущем, а в далеком прошлом, когда Альтаир и Капелла еще не превратились в сверхновые звезды? — Павлов все еще цеплялся за последнюю надежду, полагая, что из прошлого в свое время еще можно как-то вернуться, а вот из будущего — никогда.
— Звезды — ерунда! — заявил бес и огорошил еще одной новостью: Венеры нет! Место на ее орбите занял Меркурий, правда, сбавив свои стремительные обороты вокруг Солнца и собственной оси.
— Вот это сюрприз! — еще больше загрустил Павлов, и снова попытался ухватиться за последнюю соломинку, пробормотав что-то про электроны, которые тоже иногда покидают свои атомы, и такой процесс называется ионизацией.
— Ионизация, реионизация! Хватит про физику, геологию и астрономию! Давайте поговорим о филологии. Вы запомнили хоть что-то из того, что вам начитала программа переводчика моего квантового PC? — перевел бес разговор на другую тему.
— Почти ничего. Я же вам говорил, что к обучению языкам не способен, — сознался Павлов.
Бес начал его успокаивать:
— Не переживайте. В мозге человека есть участок. Не скажу какой. Но посредством его стимуляции можно ускорить скорость запоминания в 20 раз! Можно, я его у вас немножко раздражу, а потом программа-переводчик начнет распаковывать файл, который уже заархивирован в вашей голове?
— Валяйте, — согласился Павлов.
— Этот процесс займет ровно два с половиной часа, — предупредил его бес и тут же предложил сопутствующую услугу: Кроме орландского, который я вытащил из сознания этой несчастной аборигенки, в вас будет полностью загружен и сам толковый словарь эсперанто, — таким, каким он был на дату последнего обновления. Знание эсперанто пригодиться вам при выражении наиболее сложных мыслей, соответствующих уровню вашего образования.
— Арнольд Борисович, да вы просто волшебник! — попытался подольститься Павлов.
— Да ладно уж, — снисходительно заметил бес и, усмехнувшись, добавил: Ваш Христос на пятидесятницу смог сделать гораздо больше. Его сторонники в один миг научились говорить на всех тогдашних языках, включая старославянский.
— Все равно заранее вас благодарю, — искренне сказал Павлов и задал вопрос, который по-прежнему не давал ему покоя: А с широтой и долготой вы ничего не напутали?
— Плюс-минус один градус, но не более. Ответственно заявляю, — заверил его бес.
Павлов принял слова беса на веру, но все равно решил прикольнуться:
— У меня был один знакомый — большой знаток философии и индийской поэзии. Так он, очнувшись от запоя, с точностью плюс-минус один определял по количеству пустых бутылок водки и портвейна, какой сегодня день и сколько в его комнате в общежитии побывало собутыльников. Перед этим он произносил мантру. Точно не помню, но, кажется, она читалась так:
