- А то? Видал.
Мы с Ладой остановились, и уставились на него. Он немного смутился, но тут же оправил бороду и степенно заговорил:
- Это бегемот был. Он все города вытоптал. Оттого и шуму не было. Да, под Красноянском помет его остался - гора высотой с версту. Аккуратные такие катышки, саженей по десять. Можете повидать, коли охота.
Лада прыснула, Федор захохотал.
- Ладно, - Федор махнул рукой на север, вдоль берега. - Ступайте туда. Верст пятнадцать до города, не более. К обеду доберетесь. Ну, бывайте здоровы.
Он помахал рукой и отправился восвояси.
- Хм, - улыбаясь, сказала Лада. - На полном серьезе народ про чудовище говорит, которое города повытоптало.
- Да уж, - сказал я и поежился.
- Еще про то, что Земле люди надоели, она и изничтожила их. Слыхал?
Я молча кивнул.
Красноянск открылся взору за небольшим холмом. В нем было десятка четыре двухэтажных домов, выстроенных вдоль берега в две линии. Издали дома казались декорацией для съемок фильма. В конце улицы возвышалась православная церквушка с золочеными куполами. Поодаль было видно огромное белое пятно, перекрывающее реку - все, что осталось от прежнего города.
Вблизи сходство с декорацией исчезло. Дома были сложены по правилам русского строительства, из толстого, грубо тесаного бруса, многие обнесены кондовыми заборами от чужих взглядов. Вдоль домов росли клены с тройными листьями, стояли фонари с оплывшими свечами. На улице многолюдно, и, когда мы вошли в город, на нас уставились все, от мала до велика.
Мы пошли по улице, разглядывая вывески. "Цирюльня". "Охотничья лавка". "Трактир". "Постоялый двор". О, это то, что нужно.
Лада задержалась у какого-то магазинчика навести справки о брате, а я вошел в ворота и...Навстречу мне вышла женщина в темно-синем платье, белом переднике, с косой, обмотанной вокруг головы. Я отшатнулся и застыл. Это была... Надя! Она увидела меня и тоже замерла. Мы бесконечно долго смотрели друг на друга. У меня в голове сделался вихрь из обрывков мыслей: "Она? Как? Зачем?" Еще совсем недавно я не смел и надеяться на это, и если бы это случилось, я был бы вне себя от счастья, но сейчас... Я смотрел на Надю и чувствовал жуткое, непостижимое разочарование...
У Нади в глазах не было радости, скорее испуг. Она сделала шаг мне навстречу и с трудом выговорила:
- Ты? Я думала, ты погиб...
Я стоял, смотрел на нее невидящими глазами и думал о том, что столько лет страдал от разлуки с ней, а теперь, встретив там, где ее быть не должно, хочу, чтобы эта встреча поскорее закончилась! Лада, где ты? И тут меня кольнула под сердце мысль о сыне. И я выговорил непослушными губами:
- А где Андрейка?
- Какой Андрейка? - она посмотрела удивленно.
Я вздрогнул и вгляделся в ее глаза. Врет? Зачем? Но, в таком случае, удивление разыграно просто мастерски!
- Как какой? - Я словно провалился в душную холодную темень. - Наш сын.
- Чей сын?! - Надя испугалась, начала часто-часто моргать, спрятала руки за спину и беспомощно оглянулась.
Я никогда не замечал за ней выдающихся актерских способностей. Лгать она совершенно не умела. Очень долго мы смотрели друг на друга, как вдруг у меня за спиной послышалось:
- Вот ты где! - Это была Лада.
Она подошла, взяла меня за руку.
- Лада, знакомься, - еле ворочая языком, выговорил я. - Это Надя, м...
Я хотел сказать, что Надя моя жена, но осекся. Я испугался того, что Надя может вовсе и не быть моей женой. Вон про Андрейку она ведь ничего не знает.
- Очень приятно, Лада, - моя подруга сделала легкий поклон. - У вас есть свободная комната?
- Есть, - Надя сглотнула, еще раз с ужасом взглянула на меня и поманила нас за собой, в дом. Мы прошли мимо коновязи, поднялись по высокому крыльцу и оказались в просторном помещении с конторкой, за которой стоял приказчик, инфантильный мужчина лет сорока, с тонкими, словно нарисованными усиками, в белой рубахе с нарукавниками.
- Иван Артемьич, - сладким голосом пропела Надя. - К нам постояльцы.
Приказчик оценил нас одним взглядом, заученно улыбнулся, вынул из ящика ключи с огромной биркой, с полупоклоном протянул мне и женским голосом произнес:
- Надюша, проводи гостей. Нумер десять.
Надя провела нас в чистую и опрятную комнатушку во втором этаже, в которой были две деревянные кровати, стол, два стула, шкаф и жестяной рукомойник в углу, сделала реверанс и с видимым облегчением ушла.
- Что это за Надя? - равнодушно осведомилась Лада, видимо решив, что ревновать к тридцатилетней женщине не имеет смысла.
- Да так, знакомая. В Сибирске познакомились. Давно уже.
- Ну-ка, посмотри на меня! - Лада повернула меня к себе, вгляделась. - Что-то я тебя не пойму, дружочек. Рассказывай. Эта Надя, она тебе кто? Бывшая любовь?
Я подошел к окну, раздвинул веселые занавески, посмотрел на реку. Нехотя сказал:
- Не знаю. До сегодняшнего дня мне казалось, что она была моей женой.
- Оба-на! - Лада села на кровать, похлопала ресницами. - Это как же?
- Я не знаю как. Она погибла в катастрофе... То есть, это я так думал. Мы жили в Сибирске. В общем, я не понимаю, что происходит. Не спрашивай, ладно?
- Нет уж, нужно выяснить! Что значит, это ты так думал? Жена. Хм. У нее-то обручальное кольцо есть, а у тебя что-то не видно.
- У нее есть? Я не заметил... А свое я никогда не носил.
- Я тут еще кое у кого заметила колечко. У приказчика. И еще я видела, как они переглянулись. Она его жена, а не твоя. Уж поверь.
- Хорошо, хорошо, - я загородился ладонями. - Я тебе верю. Наверное, это к лучшему.
Я разглядывал рыбацкую лодку, в которой два рыбака проверяли расставленные в реке сети.
- В общем, братишку своего я почти нашла, - сказала Лада через несколько минут. - Но сейчас его в поселке нету, подался с друзьями на промысел. Будет недели через две.
- Смотри-ка, - я уважительно покачал головой. - Выходит, чутье тебя не обмануло.
- А я что говорила? В общем, так. Ты тут располагайся, отдыхай, поешь что там у нас осталось, а я на разведку схожу.
- В каком смысле?
- В прямом. Чем поселок дышит, какая власть тут. - Она улыбнулась. - Ну, надо же все узнать. Тебя выпусти, так ты еще одну жену тут встретишь. Сиди уж.
Она ушла, а я лег на кровать, которая истерически заскрипела, и уставился в обшитый досками потолок. В соседнем номере кто-то ходил, поскрипывали половицы, слышались возбужденные голоса.
- Ну, - сказал я через минуту. - Что ты на это скажешь, Борис?
- На что именно? - Борис сел на табурет, широко расставив ноги, отчего подол его балахона натянулся как парус. - На то, что твоя жена не помнит, что у вас был ребенок? Что тут можно сказать? Ты так хотел, так и получилось.
- Опять, - с неудовольствием выговорил я. - Куда ни плюнь. Да и не хотел я этого.
