Какой-то мужчина пытался освободить ускользающую от него женщину. И он уже дотянулся до нее, но задел липкое щупальце, и дальше их поволокло вместе.
Кольцо сужалось, щупальца сокращались, люди бились, как мухи в паутине. Во всем этом была какая-то тщательно продуманная жестокость. Не в силах оторваться от кошмарного зрелища, я чуть не прозевал, как от танка отделился второй пузырь.
Три аспида скользнули в окно, поизвивались на полу и медленно уползли назад.
Я выглянул на площадь. Снова та же картина: теперь уже второй пузырь собирал тщетно отбивающихся людей. Зато первый, нажравшись до отвала, захлопнулся и не спеша покатился к морю. Танки, похожие на больших серых слизняков, оставались на месте, занятые производством отвратительных пузырей.
Следующая „Горгона“ взметнула в воздух своих змей. Я отскочил, но на этот раз ничего не угодило к нам в комнату. Я решил закрыть окно и очень вовремя: едва я задвинул задвижку, четыре щупальца с такой силой шмякнулись о стекло, что оно треснуло.
Вернувшись к Филлис, я положил ей подушку под голову и, оторвав кусок простыни, принялся перевязывать раны.
Вдруг с улицы донесся новый незнакомый звук. Я подошел к окну и увидел низко летящий самолет. Застрекотали пулеметные очереди, я отпрянул назад.
Прогремел взрыв, погас свет, распахнулось окно и мимо меня пролетели какие-то брызги, заляпав всю комнату. Я снова выглянул на улицу: набитые людьми шары катились к морю, танк тоже начал пятиться.
Пилот заходил на второй вираж. Я бросился на пол.
— Майк, — едва слышно позвала Филлис.
— Все в порядке, Фил, я здесь.
За окном раздался еще один взрыв.
— Что случилось?
— Они убираются, Фил. Джонни угостил их с воздуха, я думаю, это он. Теперь уж все в порядке.
— Майк, у меня болят руки.
— Потерпи, моя хорошая, я сейчас схожу за доктором.
— Что это было, Майк? Если бы не ты…
— Все уже позади, Фил.
— Майк, тут что-то липкое кругом… Ты не ранен?
— Нет, нет. Весь номер забрызган какой-то гадостью.
— Тебя трясет, Майк!
— Ничего не могу с собой поделать. Фил, милая Фил… Так близко… Если бы ты только видела… Мюриэл, Лесли…
— Ну, ну, — Филлис принялась утешать меня словно маленького, — не плачь, Мики, не надо. — Она попыталась встать. — Ой, как больно!
— Я сейчас, дорогая.
Со стулом наперевес я рванулся к двери и дал волю обуревавшим меня чувствам.
Наутро мы собрались вместе: Бокер, Тед, Джерви, я и Филлис — жалкие остатки экспедиции. Правда, оставался еще Джонни, но он уже был на пути в Кингстон вместе с магнитофонными и кинопленками, а также с моими записями.
Раны Филлис были тщательно перевязаны, и, несмотря на плохое самочувствие и бледный вид, она не пожелала остаться в постели.
Глаза Бокера потеряли обычный блеск, а на лбу и щеках появилась густая сеть морщин. Он немного прихрамывал и опирался на палку. Вообще, за ночь он неимоверно постарел.
Только я да Тед вышли невредимыми из ночного бедлама.
Тед вопросительно посмотрел на Бокера.
— Если вы в состоянии, сэр, — произнес он, — надо первым делом убраться отсюда, подальше от этого дерьма.
— Несомненно, и чем скорей, тем лучше.
Мы вышли на свежий воздух.
Усеянная осколками металла площадь блестела от слизи, в воздухе стояло жуткое зловоние, и куда ни глянь — все покрывала отвратительная липкая скверна.
Уже на расстоянии ста футов вонь заметно поубавилась, а среди пальм на противоположном конце города воздух был чист и свеж. Редко когда я так остро ощущал прелесть легкого бриза.
Бокер сел, прислонившись спиной к дереву, и задумался. Мы пристроились рядом и ждали, когда он заговорит.
— Альфред, — вздохнул доктор, — Билл, Мюриэл, Лесли… Это я привел вас сюда… Я виноват.
— Вы не правы доктор, — вступилась Филлис, — никто не гнал нас силком. Вы предложили — мы согласились. Случись то же самое со мной, уверена, Майк не упрекнул бы вас. Правда, Майк?
— Да, Фил. Уж я-то знаю, кого бы я поставил к стенке!
— Слышали, доктор? — Филлис взяла его за руку. — И все думают так же.
Бокер прикрыл глаза, опустил голову и осторожно положил ладонь на руку Филлис.
— Вы слишком добры ко мне, Филлис, — тихо сказал он, поглаживая ее руку. Затем Бокер выпрямился, весь подобрался и произнес уже совсем другим тоном. — Что ж, мы получили кое-какие результаты, может, не столь однозначные, как ожидали, но и это уже кое-что! Спасибо Теду — человечество увидит то, что давно жаждет увидеть. Спасибо Теду — у нас теперь есть первый образец!
— Образец? — удивленно переспросила Филлис. — Какой образец?
— Да так, — заскромничал Тед, — кусочек щупальца.
— Но как? Как тебе удалось?
— Повезло. Понимаешь, первый раз ничего не влетело ко мне в окно, но увидев, что происходит, я приготовил нож. А когда второй гад выбросил свои щупальца и одно упало мне на плечо, я тут же его отсек. Примерно около восемнадцати дюймов. Оно сразу же отвалилось и упало на пол, повертелось, поизвивалось, а потом свернулось. Мы отправили его вместе с Джонни.
— У-у-ух! — вырвалось у Филлис.
— Придется на будущее запастись ножами, — подытожил я.
— Не забудь хорошенько наточить их. Не так-то легко эти сволочи режутся, — посоветовал Тед.
— Эх, — с сожалением вздохнул Бокер. — Еще бы кусочек. Я бы сам с ним повозился. Есть в них что-то очень странное. Хотя суть ясна: нечто родственное морскому анемону. Вопрос в том: выращены ли они искусственным путем или… — Он поежился. — Особенно меня интересует, как они присасываются к телу и как отличают живое от неживого. И еще: кто управляет ими и как? По-моему, их используют не как оружие, в нашем понимании, а скорее в качестве ловушек.
— Вы хотите сказать, — уточнила Филлис, — что они вылавливают и собирают нас как… э… примерно, как мы креветок?
— Что-то вроде этого. Но зачем?
Мы призадумались. Честно говоря, я бы предпочел, чтобы в голову Филлис пришло какое-нибудь другое сравнение.
— Пули, — вслух рассуждал Бокер, — не причиняют вреда ни танкам, ни медузам, Может, конечно, у них есть чувствительные точки, но мы о них не знаем. Зато нам известно, что танки находятся под большим давлением: они взрывались со страшной силой, то есть давление в них — на грани взрыва. Отсюда следует, что на Апреле кто-то либо метнул гранату, либо случайно попал в чувствительную точку. Да, все разговоры о „китах“ — не ложь и не сказки: на расстоянии их действительно легко принять за что-либо подобное. В этом, по-моему, мы сами убедились. Ну, а что касается медуз, так люди вовсе были недалеки от истины — пузыри, несомненно, близкие родственники кишечнополостных. Я думаю вот о чем: сдается мне, что внутри танков, кроме давления, ничего нет, они просто груда металла. Какая же сила движет эти глыбы? С утра я внимательно изучил их следы: булыжники на мостовой глубоко вдавлены в землю, некоторые расколоты под их тяжестью… Для меня это загадка. Может, какие-нибудь присоски?.. Безусловно, в их действиях есть некая разумность, но или не очень высокая, или плохо скоординированная. Ну разве не разумно — вывести танки в самый центр площади?!
