расписание уроков, в какие кабинеты мне следует ходить, и всё такое. А есть вещи, которые никогда не забываются; я знала, где искать свою школьную сумку. Я смоталась в школу так быстро, как только смогла, и просидела весь день как в тумане. Я едва ли слышала хоть слово из того, что происходило вокруг, и когда учитель задал мне вопрос, я покачала головой и сказала:
— Я не знаю.
Элси подошла ко мне после урока и сказала:
— У тебя такой вид, будто ты с минуты на минуту грохнешься обморок. Попроси старую Мохнатку отпустить тебя домой, почему ты не хочешь?
Но я подумала, что лучше остаться в школе. Моя бабушка всегда устраивала такую суету, когда мне становилось нехорошо, и ещё я не хотела, чтобы меня расспрашивали.
После школы я поднялась с учебниками наверх и сказала, что собираюсь позаниматься. Обычно это означало, что я собираюсь почитать какую-нибудь книжку, но, по крайней мере, так я могла избежать замечаний. Я также взяла книгу из своей спальни — это была книга Эдгара Райса Берроуза, и я не читала её с тех пор, как вышла замуж. Как ни странно, чтение её меня немного заинтересовало и успокоило мои нервы. Единственное, в чём я была уверена, так это в том, что я не должна терять самообладания. К тому времени я уже была уверена, что это не сон, и мне нужно быть осторожной, иначе меня запрут как сумасшедшую, а это явно будет лишним.
Когда я дочитала книгу, то начала обдумывать случившееся. У меня не было никаких сомнений относительно Пола, детей, Калифорнии и всего, что происходило после того, как мне исполнилось пятнадцать. Я могла вспомнить сотни вещей, не прилагая особых усилий. Я могла вспомнить, какие учителя были у меня в последний год учёбы в средней школе, и год, который я провела в колледже, и как я встретила Пола, и многое другое. Я взяла карандаш и нарисовала поэтажный план дома, в котором мы жили, в Калифорнии. Я знала, какие газеты мы выписывали, и каков был счёт за электричество, и сколько было моему мужу лет, и день его рождения, и как выглядели его родители. Я могла бы вспомнить рождение своих детей и всё то, что знает женщина, когда ей тридцать, она уже много лет замужем и родила детей, и чего вам не даст никакое количество прочитанных книг. Я могла вспомнить всё это своим телом — если ты понимаешь о чём я, моя дорогая, — роды, кормление грудью и пробуждения в два часа ночи. Всё это было реально, и всё это происходило на самом деле. Но также было реальным и то, что я была пятнадцатилетней девочкой, и шёл 1922 год.
Я попытался вспомнить всё, что могла, о Времени и Четвёртом измерении и в конце концов пришла к выводу, что, должно быть, каким-то образом проскользнула сквозь него и действительно вернулась назад. Я пыталась молиться, издавая что-то вроде бессловесных стонов, когда услышала, как внизу открылась входная дверь и раздался голос моего деда:
— Где наша девочка?
Он всегда так говорил, когда входил. Не успев открыть дверь, он тут же спрашивал обо мне.
У меня не было Пола и детей, но, по крайней мере, у меня были бабушка с дедушкой, мои старые друзья, одноклассники и учителя. Возможно, я смогу прожить всё это заново и вернуться к тому, что было. Профессор полностью исчез из моей памяти. Зато всё остальное я помнила прекрасно.
Поэтому я решила прожить эти пятнадцать лет заново, если понадобится, и надеяться, что всё окажется по-прежнему — что я встречу Пола и выйду за него замуж, и так далее.
Поэтому я спустилась вниз и попыталась почитать газету. Я никогда особо не интересовалась ежедневными новостями, и ты даже не можешь себе представить, какой скучной может быть газета пятнадцатилетней давности, особенно когда в голове полный сумбур.
Вскоре ужин был готов, и мы съели его в тишине. Затем бабушка начала убирать со стола.
— Я помогу, — вызвалась я.
— Тебе лучше заняться своими уроками, — сказала бабушка, как всегда.
— Я их уже сделала, — ответила я.
Конечно, подумала я, я должна всё знать — ведь это всего лишь уроки средней школы. И после того, как мне пришлось столько раз мыть посуду будучи замужем, я впервые в жизни подумала, что очень жаль, что я никогда не помогала моей бабушке мыть её.
Я не знала, куда её расставить; да и никогда не знала этого. Но в конце концов я убрала со стола и начала мыть посуду. В те времена, конечно, не было моющих средств. Мы использовали кусочки мыла, лежавшие в проволочной мыльнице. Бабушка настояла на том, что будет вытирать посуду, пока я её мыла, и убирать её на место.
— Пожалуй, я схожу в библиотеку и возьму несколько книг, — сказала я, потому что «Мистер Блетсуорси на острове Рэмполь» показался мне очень подходящим для моей ситуации, и мне захотелось перечитать его.
Никто ничего не сказал.
Поэтому я начала искать библиотечные книги или читательский билет. Это были долгие поиски. Я не помнила, были ли у меня какие-нибудь книги или нет.
— Твой читательский билет на буфете, если это то, что ты ищешь, — подсказала мне бабушка через некоторое время.
— Спасибо, — поблагодарила я её, взяла билет и вышла из дома.
Холодный ноябрьский воздух пошёл мне на пользу. Он даже помог мне вспомнить, что книга, о которой я думала, ещё не вышла. Я бродила взад и вперёд по тёмным улицам, размышляя. Была такая книга, мы с Полом её читали. Она вышла в свет сразу после того, как мы поженились, и Пол сказал, что первая часть была замечательной, но жаль, что мистер Уэллс не понял, когда нужно остановиться. Я читала эту книгу очень давно, я точно её читала, а она ещё не была написана.
В моём читательском билете было указано, что у меня на руках нет книг. Это было забавно. Придётся взять несколько… придётся взять много. Всякий раз, когда у меня начиналась паника, я бралась за чтение. Уйти в книги, это был мой способ успокоиться.
Я направилась прямиком к картотеке, но когда подошла к полкам, из-за стола поднялась женщина и двинулась ко мне. Она отвела меня из взрослой части библиотеки в детскую!
— Здесь книги для старшеклассников, — сказала она.
Я не смогла удержаться от смеха. Старый добрый Бостон. Я не могла читать художественную литературу для взрослых и даже
