Ознакомительная версия.
Грохот и последовавший затем грозный крик:
– Сдавайся, несчастный насильник! – произвели желаемое действие.
Молодой человек в шортах потерял присутствие духа и кинулся в сторону, противоположную той, откуда надвигалась опасность. Тонкая старая дощатая стена не выдержала удара его мощного тела и рассыпалась, отчего вся сторожка опасно накренилась.
Женщина бросила багор и наклонилась над распростертой на деревянном полу бесчувственной девицей в белом пеньюаре.
Ветер, вновь налетевший с водного простора, угрожающе пошатнул сторожку.
– Вероника! – позвала девушку женщина в сером плаще. – Очнись, простудишься! Он не успел надругаться над тобой?
Но ни единая мышца не дрогнула на лице несчастной жертвы насилия.
Еще более грозный порыв бури заставил сторожку содрогнуться.
Не оставалось ни секунды.
Скинув с себя серый плащ, женщина закутала в него Веронику и, перекинув ее через плечо, вынесла на берег.
В следующий момент, не выдержав напора стихии, сторожка сломалась подобно карточному домику. Но, почувствовав приближение катастрофы, женщина отпрыгнула в сторону, уронила на гальку несчастную Веронику и упала рядом с ней на мокрую от водяных брызг траву.
У девушки хватило сил приподняться на локте, чтобы кинуть взгляд в сторону причала, словно она опасалась, что страшный насильник находится где-то поблизости и, придя в себя, может повторить нападение.
И тут она увидела, как из-под причала вырвалась небольшая лодка, снабженная мощным мотором. Обнаженный молодой человек сидел на корме, управляя лодкой.
Сделав широкую дугу, лодка удалилась в сторону открытой воды, вздыбленной крутыми, бешено рвущимися к берегу волнами. Она опасно накренилась, и девушка даже попыталась встать, уже не опасаясь того, что насильник возвратится. Ей хотелось увидеть, куда же уносится открытая лодочка. Но на горизонте, скрытом в тумане водяных брызг и дождя, не было видно ни одного крупного судна, тогда как лишь безумец мог решиться уходить далеко в открытое бурное водное пространство.
И опасность такого рода стала действительностью: не завершив поворота, лодка зачерпнула бортом воды и опрокинулась – скорость ее была столь велика, что молодой человек в маске взлетел высоко в воздух и упал в воду, подняв фонтан брызг.
Женщина в сером стояла у воды, стараясь увидеть среди волн человеческую голову или хотя бы днище лодки… но волнующаяся поверхность воды была чиста от посторонних предметов.
– Вероника, – позвала она громко. – Вероника, очнись!
Вероника отвернулась – ее душа сопротивлялась возвращению в трезвую действительность.
– Вероника, – сказала женщина, – я из-за тебя совсем простужусь. Это бесчеловечно.
И действительно, холодный порывистый ветер заставил дрожать полную немолодую женщину, отдавшую свой плащ несчастной Веронике, которая была облачена лишь в белый шелковый пеньюар и тапочки на босу ногу.
– Что с ним? – прошептали губы Вероники. – Он не утонул?
– Открой глаза, – приказала женщина. Говорить ей было трудно, зуб на зуб не попадал. Ветер застил облаками луну, и на пляже стало темно.
– Это вы, госпожа Аалтонен? – спросила Вероника.
– Да, это я. Ты сможешь подняться?
– Я не знаю, – ответила Вероника, и вновь открывшаяся луна бросила свой холодный свет на ее прелестное лицо, по которому текли прозрачные слезы.
– Немедленно поднимись, Вероника, – приказала госпожа Аалтонен, имевшая привычку вставлять финские слова в русскую речь. – Я не хочу оставлять тебя на баскери. Я не уверена в твоих истинных намерениях. Что может заставить нормальную девицу, которой не исполнилось и семнадцати лет, красться ночью на берег на свидание с незнакомым молодым человеком?
– Только бы он не утонул! – прошептала Вероника.
– Что ты сказала? – спросила госпожа Аалтонен, не расслышав слов девушки из-за воя ветра.
– Я сказала… я сказала, что ничего не понимаю. Что ничего не помню.
Она зажмурилась и принялась тереть глаза.
– Вероника, немедленно прекрати притворяться, – рассердилась госпожа Аалтонен. – Ты хочешь сказать, что пришла сюда не по доброй воле?
– Не помню. Честное слово, я ничего не помню, госпожа директриса, – простонала Вероника. – Какая-то неведомая сила подняла меня с постели, и дальше… дальше у меня произошел провал в памяти. Здесь был кто-то еще? Кто?
– К сожалению, Вероника, я не могу тебе поверить. Твоя речь представляется мне обычной девичьей ложью. Ты отлично знала, с кем у тебя свидание ночью на берегу. И скажи спасибо, что я выследила тебя и спасла твою девичью честь.
– Что вы говорите! – воскликнула девица. – Неужели моей чести что-то угрожало? Неужели он хотел воспользоваться моим лунатизмом?
– Чем? – спросила директриса.
– Я думаю, – сказала Вероника, – что в моем случае мы имели дело с припадком лунатизма. Я только сейчас проснулась.
– Я хотела бы поверить тебе, – ответила госпожа Аалтонен, – но весь мой жизненный опыт противится этому. Ты знала, на что идешь. Но я должна тебе сказать, что во вверенном мне детском доме связи несовершеннолетних воспитанниц с мужчинами не поощряются.
– Так вы его не узнали? – спросила Вероника с надеждой в голосе.
– Я его обязательно найду. Хотя ты сама виновата: ты сама прибежала на свидание, то есть соблазняла слабого мужчину.
– Это немыслимо, госпожа директриса, – возразила Вероника. – Я не помню, чтобы мне хоть когда-нибудь в жизни приходила такая дикая мысль – в бурю, ночью отправиться на берег. Это же верное воспаление легких!
– Ты не совсем точна, – ответила директриса. – Воспаление грозит мне, а наказание тебе будет объявлено особо.
– О! – воскликнула Вероника. – Это так несправедливо!
Она попыталась упасть в обморок, но госпожа Аалтонен категорически запретила ей оставаться на берегу. Вероника вынуждена была подняться и, обливаясь слезами, последовать вверх по тропинке.
К счастью, ветер теперь помогал идти, энергично подталкивая сзади так, что порой им приходилось переходить на бег, чтобы удержать равновесие.
Наконец, когда они совсем уже выбились из сил, лес кончился и перед ними открылась широкая поляна, в дальнем конце которой возвышался замок.
* * *
Островок Кууси, мирно спящий в северной части Ладожского озера, имеет в длину около трех километров, в ширину – менее километра. Он покрыт редким сосновым лесом. Сосны поднимаются среди огромных валунов, и от частых ветров, сильных морозов и перепадов температуры они вырастают кряжистыми, корявыми, упрямыми, как старые морские волки. На южной оконечности острова поднимается пологий холм, почти лишенный растительности. Лишь полосы травы и лишайников покрывают низинки между серыми лбами покатых скал. Вершину холма венчает массивный замок, сложенный из грубо отесанных каменных блоков. По углам его поднимаются четыре круглые башни с зубчатыми вершинами. Пятая башня, донжон, квадратная и просторная, поднимается в центре замка, и ее коническая медная крыша, позеленевшая от сурового климата, видна за много километров, словно маяк.
Ознакомительная версия.
