Галера была примерно в сотне метров прямо за кормой, когда Андрей резко взвинтил темп гребли. Гребцы, как застоявшиеся кони, почуявшие волю, дружно навалились на весла. Сближение замедлилось, но не прекратилось. Уже можно было различать лица преследователей, сгрудившихся на носу галеры и готовых к атаке, когда, повинуясь приказу Андрея, шкипер резко повернул вправо. Радиус поворота громоздкой галеры оказался больше. Кроме того, огромный парус, высокие борта и шатры на носу и корме под напором окрепшего ветра влекли ее в прежнем направлении. В момент, когда харлукка, описав полукруг, встала носом к ветру, галера только еще начала поворот. А когда она, наконец, развернулась в сторону уходящей харлукки, расстояние между ними увеличилось на целый километр.
Теперь, когда оба судна убрали паруса, все решали гребцы. И встречный ветер. Низкий борт, чистая палуба и отсутствие мачты, да еще и свежие гребцы — все это давало харлукке если и не преимущество, то, пожалуй, неплохие шансы в состязании с грозным преследователем. Тем более, что высокая кормовая надстройка, мачта, да еще и шатры на носу и корме галеры под напором ветра сильно тормозили ее ход и заставляли выбиваться из сил утомленных многочасовым преследованием гребцов.
Андрей несколько уменьшил ритм. Не следовало переутомлять команду. Он прекрасно знал, что сопротивление воды пропорционально квадрату скорости, и не стремился слишком разгоняться. Тем более что расстояние до галеры практически не сокращалось, а до темноты оставался еще, по крайней мере, час. Достаточно продержаться этот час, а потом поворачивай и никто тебя не догонит, потому что ночи нынче безлунные. Кроме того, ветер постепенно крепчал и тормозил ход галеры.
Наконец солнце ушло за горизонт. В его последних лучах Андрей увидел, что с наветренной стороны надвигается сплошная пелена низкой облачности. Он немедленно освободил от гребли матросов и приказал закрепить все по — штормовому. Короткого периода сумерек хватило на то, чтобы подготовить харлукку к непогоде и убедиться, что галера все больше отстает.
Ветер продолжал усиливаться и вскоре превратился в настоящий ураган. Огромные волны накатывались на маленькое суденышко, и гребни их заливали палубу. Гребцы привязались к банкам, чтобы не быть смытыми за борт. У кормового весла, кроме шкипера и Андрея, находились еще два матроса. Иначе не справиться.
Положение было не из приятных. Предстояла долгая штормовая ночь. И это недалеко от берега. Вообще-то далеко от берега здешние мореходы и не плавали. Обычно они прокладывали свой курс от одного берегового ориентира до другого. Это и неудивительно. Даже компас не был им известен. А плавание ночью считалось крайне рискованным даже при свете луны. Не Луны — спутника Земли, а луны — спутника этой планеты. Спутников у нее было два. Один большой, освещавший ночную сторону не хуже земной царицы ночи и обращающийся вокруг планеты с большим периодом, суток за сорок. Второй — маленький. Он наблюдался как довольно яркая звезда и проходил через небосклон не с востока на запад, как солнце и луна, а навстречу им. И происходило это два или три раза в сутки. Иногда Андрею удавалось разглядеть его днем.
Чтобы не отупеть в конец от однообразной работы, он, в свободные часы, особенно по ночам, наблюдал небесные светила и проводил кое-какие расчеты. Он был силен в математике и, несмотря на отсутствие у него чего бы то ни было, сумел сделать в уме все выкладки, позволяющие определять координаты корабля по звездам, лунам и солнцу. Чтобы воплотить это ему не хватало только угломерных инструментов. Эта возможность носила, разумеется, достаточно абстрактный характер. Что толку от знания географических широты и долготы, если нет карт?
Но плод одного из его трудов приобретал сейчас чрезвычайно большое значение. У него был компас. Конечно простенький, но действующий. Чашка с водой, в которой плавает бесформенная деревяшка. К этой деревяшке смолой приклеена галька из магнитного железняка. Андрей подобрал ее на пляже небольшого безымянного островка, где харлукка ремонтировалась, потрепанная в пути неожиданно налетевшим шквалом. Гребцов тогда освободили от оков и использовали для разгрузки и загрузки трюма, в котором обнаружилась сильная течь. В промежутке между этими операциями они пользовались полной свободой.
Островок был гол, как коленка, и на нем не было пресной воды. Зато обширные галечные пляжи и ласковое море подарили Андрею три незабываемых дня. Он купался, потом снова купался, потом еще купался. Наловил великое множество крабов и сварил их в огромном корабельном котле, благо плавника хватало. Варил прямо в морской воде. Ее соленость ниже, чем на Земле, однако для питья все равно не годится. Этими крабами он накормил до отвала гребцов и всю команду. И даже шкипера.
Тогда на пляже, лениво развалясь на окатываемой ласковыми волнами кромке берега, он и обнаружил две слипшиеся крошечные гальки. Определить наличие у них магнитных свойств не представило для него никакого труда. Предпринятый поиск показал, что аналогичные камушки попадаются здесь не слишком часто, но регулярно. И некрупные. С фалангу большого пальца. Андрей набрал их с десяток. Делиться своим открытием он ни с кем не стал, а втихаря соорудил примитивный компас и поглядывал на него, примечая курс харлукки.
Сейчас, при отсутствии ориентиров и вблизи берега, это нехитрое устройство могло сослужить неоценимую службу. В момент наступления темноты ветер дул строго вдоль кромки береговой линии. В этом положении достаточно было держать судно носом к ветру и ждать окончания непогоды, не пытаясь бороться со сносом. Но если ветер постепенно сменит направление и зайдет с моря, то вынесет корабль на берег и, либо разобьет о скалы, либо перевернет в полосе прибоя. А как заметишь изменение направления ветра, если нет никаких ориентиров? Только по компасу.
Вот Андрей и поглядывал на свою самоделку при свете искр, высекаемых кремнями. Конечно, его действия должны были расценить как колдовство, но это его не смущало. К магам и кудесникам здесь относились уважительно.
Ветер действительно поменял направление, но, к счастью, зашел от берега. Гребцы работали в умеренном темпе, позволяющем сохранять управляемость суденышка. Кормщики удерживали кораблик носом к волне и легкая харлукка, чередуя взлеты и провалы, уверенно выдерживала непогоду. Напор ветра был чудовищный и волны огромные. Но вдали от берега они оставались сравнительно пологими и только их пенные гребни, перекатывая через палубу, стремились снести все, что встречалось на их пути.
