Алоис пнул его:
— Воды и тряпок! Убери это дерьмо из моих покоев! И зажги сандаловое дерево у окна, чтобы освежить воздух!
— Да, господин! — Мальчик выбежал.
— Ну, Бертран, чем могут помочь тебе тамплиеры Антиохии?
— Мой епископ благословил меня на покаяние в Святой Земле. Но я жажду славы.
— Славы во имя Господа, конечно.
— Конечно, кузен. Но тут есть загвоздка. Так дорого плыть от одной безопасной гавани к другой, да еще эти банды безбожников… Словом, путешествие истощило мои ресурсы.
Алоис улыбнулся самой мягкой из своих улыбок, хлопнул родственника по плечу и подтолкнул его к креслу из ливанского кедра. В конце концов, шерстяной плащ защитит дерево от кольчуги.
— Сколько человек было у тебя вначале?
— Сорок вооруженных рыцарей, дерущихся, как берсерки.
— Обоз?
— Лошади, вооружение и доспехи, пища и вино, телеги для добычи, — Бертран утробно хохотнул. — Пажи и лакеи, повара и поварята, случайно подвернувшиеся девки.
— И что у тебя осталось? Улыбка Бертрана угасла.
— Четверо рыцарей, шесть лошадей, одна телега. Мы продали девок в рабство пиратам в обмен на собственные жизни.
— Итак, родственник. У тебя, похоже, осталось твое оружие и кольчуга. Ты можешь вступить в армию, которую будет набирать Ги де Лузиньян после того, как его возведут на трон Иерусалима. Или, если хочешь, можешь присоединиться к Рейнальду де Шатильону, нашему принцу. Это может принести тебе желанную славу.
— Но я обещал епископу Блуа битву, задуманную и исполненную мною, во славу Иисуса Христа!
— Это трудно выполнить, имея только четырех человек, и то без надлежащего снаряжения.
— Я думал, ты поможешь мне. — Что я могу сделать?
— Одолжи мне воинов.
— Тамплиеров?
— Ты же ими командуешь. Алоис поджал губы:
— Мы в нашем Ордене все братья во Христе. Я лишь руковожу этой общиной, служащей островком безопасности и отдыха. Не более того.
— Ты можешь убедить своих братьев.
— Последовать за тобой?
— Да, во славу Господа.
— Конкретнее?
— Чтобы захватить Гроб Господень!
— Ха-ха. Мы, христиане, уже владеем Иерусалимом, родственник. Голгофа, Гроб Господень и место старого храма Соломона. Что еще хотел бы ты захватить — как акт покаяния?
— Ну, я…
— Послушай! Какими средствами ты располагаешь?
— Ну… ничем, кроме того, что со мной.
— А дома?
— Моя фамильная честь. Герб, который упоминается раньше, чем герб Карла Великого. Пожизненный доход от семидесяти тысяч акров превосходной земли в долине рядом с Орлеаном, пожалованной старым королем Филиппом в год его смерти.
— Ничего твоего собственного?
— Жена…
— Ничего действительно ценного?
— Участок или два…
— Какой площади?
— Три тысячи акров.
— Чистые и без долгов?
— Наследство от моего отца.
— Не хотел бы ты использовать их как коллатераль?
— Коллат… что?
— Залог. Под него Орден может одолжить тебе денег, на которые ты наймешь воинов и купишь лошадей, вооружение, продовольствие. В обмен на это ты обещаешь нам вернуть долги с процентами.
— Грех стяжательства!
— Это неподходящее слово, кузен.
— Какова сумма?
— Я полагаю, Орден мог бы одолжить тебе 36 000 пиастров. Это составит 1200 сирийских динаров.
— Сколько же это в деньгах?
— За убийцу сарацинского короля потребовали выкуп в пятьдесят раз больше. Подумай об откупных, которые мы, тамплиеры и другие монашеские ордены, получили, когда Генрих Английский устранил Бекета, простого монаха. А тут убийство короля!
— Так на эти деньги можно купить людей, оружие и преданность?
— Все, что тебе нужно.
— А как во всем этом будет участвовать моя земля?
— Ты выплатишь долг и проценты из захваченной добычи. Если же не сможешь уплатить, твой земельный надел перейдет к нам.
— Я уплачу вам.
— Конечно же. Так что твоя земля вне опасности, не так ли?
— Я думаю, да… Я должен дать обещание перед Господом как христианин и рыцарь?
— Я с удовольствием ограничился бы твоим обещанием. Но моим начальникам в Иерусалиме нужна бумага. Я могу умереть, но твой долг перед Орденом останется.
— Я понимаю.
— Хорошо. Я подготовлю бумагу. Тебе останется только поставить подпись.
— И тогда я получу деньги?
— Ну, не сразу. Мы должны послать гонца в Иерусалим за благословением Жерара де Ридерфорта, нашего магистра.
— Ясно. Сколько это займет времени?
— Неделю — на дорогу туда и обратно.
— А где в этой гостеприимной стране я буду есть и пить все это время?
— Что за вопрос? Конечно, здесь. Ты будешь гостем Ордена.
— Спасибо, родственник. Теперь ты говоришь, как истинный норманн.
Алоис де Медок улыбнулся:
— Не думай об этом. До обеда у тебя есть время почистить сапоги.
Стол в покоях Жерара де Ридерфорта, Великого магистра Ордена тамплиеров, был семи локтей в длину и трех в ширину. Однако он вряд ли занимал все место, отведенное магистру в Иерусалимской общине.
Сарацинские мастера вырезали на длинных боковинах стола украшение из норманнских лиц — овал за овалом с широко раскрытыми глазами под коническими стальными шлемами; пышные усы над квадратными зубами; уши, как ручки кувшинов, скрепляющие головы друг с другом.
Томас Амнет внимательно смотрел на эту цепочку голов, сразу же угадав, что это карикатуры. Господи, сказал он сам себе, как же эти бедные создания должны ненавидеть нас! Западные варвары, удерживающие их города силой оружия, верой в Бога-Плотника и более старого Бога-Духа.
— Что ты там колдуешь, Томас?
— А? Что вы сказали, Жерар?
— Ты так углубился в изучение края стола, что совсем не слышал меня.
— Я слышал вас достаточно хорошо. Вы хотели знать, достоин ли Ги де Лузиньян короны.
— Выбирает Бог, Томас.
— Или, в некотором смысле, Сибилла. Она мать покойного короля Болдуина, сестра прокаженного короля Болдуина, который был до него, и дочь короля Амальрика, правившего до прокаженного. И теперь она взяла Ги в супруги.
— Это еще не делает его королем, — напомнил Жерар. — Я лишь хочу знать, должен ли Орден тамплиеров поддерживать Ги или встать на сторону принца Антиохии?
— При условии, что сначала принц Рейнальд откажется от намерения силой захватить трон?
— Конечно, конечно. А если он попытается?
— Рейнальд де Шатильон — чудовище, и вы это уже знаете, господин.
