На голове у него была ковбойская шляпа, надвинутая на брови. Так что глаз я его не разглядел. А жаль, многое смогли бы мне сказать его глаза, но увы, с ними я познакомился лишь через несколько минут. Но тогда уже было поздно что-либо предпринимать.
- Ну что, пошли? - в нетерпении дергал меня за рукав Бруно.
- Да что ты так торопишься? - цыкнул я на него.
- Так ведь жрать хочу. Со вчерашнего вечера маковой росинки, можно сказать, и не нюхал.
- Знаю я твои маковые росинки, - хмыкнул я. - Ну, пошли. Уговорил.
И мы выперлись из леса, не забыв, конечно, снять шлемы, чтобы не пугать простодушных фермеров своим грозным видом. Шли, не прячась, словно совершали утренний моцион. И потому, когда мы подошли к плетеной изгороди, хозяин нас уже встречал. Он стоял возле хлева, упершись подбородком о черенок вил, как-то странно глядя на нас. Я сперва и не понял, что же странного в этом взгляде, но когда мы приблизились еще на несколько шагов, вдруг осознал, что у него нет белков. Точнее они были, только красные, налившиеся кровью, будто все сосуды в глазах лопнули одновременно.
- Что вам здесь нужно? - скрипучим голосом проговорил фермер.
- У вас есть телефон? - спросил Бруно.
- Нет.
- А видеокомп?
- Нет. Убирайтесь отсюда.
- А что у вас с глазами? - спросил я.
- Не твоего ума дело. Вон отсюда! Это моя земля!
Но тут на пороге появилась женщина. Ей было далеко за сорок, но следы прежней привлекательности все еще проступали на сером изможденном лице. А вот глаза...
Глаза у нее были такие же, как и у ее муженька.
"Конъюнктивит у них, что ли? - кажется, я еще подумал тогда.
- Прекрати, Том, - закричала она, вытирая руки о передник. - Ты разве не видишь, что это солдаты?
- Ну и что с того?
- А день сегодня какой, ты тоже забыл?
Лицо фермера перекосилось в странной, какой-то даже хищной ухмылке.
- А ведь ты и впрямь права, старая!
И уже обращаясь к нам, он добавил слащавым голосом:
- Проходите, гости дорогие. Небось, устали с дороги, проголодались.
Бруно удовлетворенно хмыкнул, мне же это все показалось несколько странным, но, честно говоря, у меня не было ни сил, ни желания разгадывать еще и этот ребус.
Покормят, и на том спасибо.
Мы вошли вслед за хозяйкой в дом. Ничего здесь примечательного не было, чтобы останавливаться на его описании. Разве, что запах. Запах мне здесь сразу не понравился. Будто пахло плохо выделанными шкурами или еще чем-то непонятным, но столь же омерзительным. Мне сразу захотелось обратно, на свежий воздух, но голодный желудок властно закомандовал обратное. Пришлось смириться и сесть за отполированный до блеска хозяйскими локтями стол, сколоченный из простых досок.
Впрочем, через пять минут я уже совершенно забыл об отвратном запахе, когда на столе, дымясь и скворча подсолнечным маслом, появилась огромная сковородка с яичницей и беконом.
И мы с Бруно накинулись на еду, с благодарностью поглядывая на хозяйку, которая села напротив нас и, подперши руками подбородок, с умилением смотрела, как мы, обжигаясь и закатывая глаза от удовольствия, поглощаем содержимое сковородки.
- Оголодали бедные, - вздыхала она. - Да, нынче всем тяжело, но нас, тьфу-тьфу, стороной напасть обходит. Мы ведь на отшибе живем, людей месяцами не видим.
- А где мы, собственно, находимся? - пробубнил Бруно с набитым ртом.
- Как где? В Долине оборотней, где ж еще?
- Что?! - поперхнувшись куском мяса, прохрипел Бруно.
Я же уже стоял на ногах, и рука непроизвольно тянулась к карману, где обычно лежал мой "узи".
- Да что с вами, касатики? - всплеснула руками фермерша. - Мы днем людей не едим, чего боитесь-то?
Бруно уже посинел, видимо, подавившись серьезно. Я хлопнул его левой рукой по спине, а правой вытащил на свет божий свой пистолет-пулемет. Бруно с обидой посмотрел на меня, ибо посинел он совсем по иному поводу, но увидев, что я сжимаю в руке пистолет, тоже потянулся к своему кармашку. Но тут сзади, сквозь открытое окошко громыхнул голос хозяина:
- Вяжи их, старая! Вяжи! Сбегут ведь.
И зарычав, фермерша одной рукой подхватила тяжелый на вид стол и отбросила его в сторону, словно он был пушинкой. От неожиданности, Бруно перевалился через скамью, на которой сидел, и шваркнулся головой об пол. Кажется, на несколько минут напарника я лишился. Ну, ничего, и сам отобьюсь.
Я выстрелил в хозяйку фермы, целясь прямо в живот. Ее отбросило к стене, но думаете остановило? Не тут-то было. Она поднялась на ноги и вновь двинулась на меня. Сзади кряхтя лез через подоконник ее муженек.
Я стоял возле Бруно и, стараясь не терять из поля зрения обеих оборотней, стрелял попеременно то в нее, то в него. Но моя пальба была, что мертвому клизма. Словно мячики от пинг-понга, они отлетели назад, чтобы неизменно подняться на ноги и идти вновь на меня, рыча и брызгая красной слюной.
И тут я понял, что у меня ни черта не получится - только опустошу всю обойму зазря. Ведь оборотней во всех фильмах, что мне доводилось видеть, убивали неизменно серебряными пулями, и никак не иначе. Черт возьми, и угораздило же нас выпрыгнуть в какую-то игру! Как это, вообще, могло произойти?..
Слава Всевышнему, Бруно наконец очнулся, ошалело покрутил головой и тут же сжатой пружиной подхватился на ноги.
- Бежим! - заорал я, бросаясь к двери и со всего маха ударясь в нее, словно в бетонную стену.
Теперь и у меня поплыло перед глазами. А тут еще Бруно налетел, волоча за собой сумку и рюкзак, о которых я напрочь забыл.
- Шлемы! - заорал я. - Вытаскивай шлемы!
Бруно бросил мне сумку, а сам принялся распутывать свой рюкзак. В этот момент и подоспели оборотни. У хозяина в руках уже была толстенная веревка с петлей на конце. Мгновение - и она захлестнулась на шее у Бруно. Он дернулся, сделав попытку высвободиться, но резким рывком оборотень свалил его на пол.
Бруно лежал у моих ног, пунцовый, словно рыба, пойманная хитрым рыбаком, и с трудом всасывал открытым ртом воздух.
- Дернешься - твой дружок...
Я, не став дожидаться конца его фразы, бросил "узи" на пол.
Женщина, если, конечно, ее можно было назвать женщиной, тут же отбросила его ногой в противоположный конец комнаты и, зло ощерившись, залепила мне оплеуху, от которой я мгновенно ушел в прострацию.
Очнулся я в преисподней. А где еще могло быть так темно? Пошевелил руками, потом ногами - не шевелились. Похоже, я был накрепко связан. Плохо это было, очень плохо. Опять я вляпался. В который уже раз. Будто все напасти в этом мире были уготованы лично для меня.
Я вспомнил, что уже когда-то думал о чем-то подобном, и вздохнул. Хотелось завыть волком от обуявшей меня тоски, но тут я вспомнил об оборотнях и решил, что выть волком здесь как-то не к месту.
