Онъ принялся разсказывать о разныхъ вещахъ и, между прочимъ, сообщилъ, что капитанъ три четверти ихъ пути лежалъ пьянымъ въ своей каютѣ. Одѣваясь, я задалъ ему нѣсколько вопросовъ о курсѣ корабля. По его словамъ, корабль направлялся въ Гаваи, но долженъ былъ еще причалить къ берегу, не доѣзжая его.
— Гдѣ? — спросилъ я.
— На одномъ островѣ… на которомъ я живу. Насколько мнѣ помнится, онъ не имѣетъ названія! — Вытянувъ верхнюю губу, онъ посмотрѣлъ вдругъ на меня съ такимъ растеряннымъ видомъ, что мнѣ показалось, будто-бы мой вопросъ смутилъ его.
— Я готовъ! — проговорилъ я и вышелъ слѣдомъ за нимъ изъ каюты.
У откидной крышки лѣстницы какой-то человѣкъ загораживалъ намъ проходъ. Онъ стоялъ на послѣднихъ ступеняхъ, смотря въ люкъ. Это было безобразное, коротконогое, толстое и кривое существо; спина у него была выгнута, шея мохнатая и голова вдавлена въ плечи. Онъ былъ одѣтъ въ костюмъ изъ синей саржи. Я услышалъ яростное рычаніе собакъ, и вслѣдъ за этимъ человѣкъ сталъ спускаться задомъ; чтобы не быть имъ столкнутымъ съ лѣстницы, мнѣ пришлось отстранить его рукою, и онъ съ какою-то чисто звѣрской живостью обернулся назадъ. Благодаря этому, передо мною промелькнуло черное лицо, заставившее меня задрожать. Оно имѣло громадное сходство съ мордой, и въ его огромномъ полуоткрытомъ рту виднѣлись два ряда чрезвычайно большихъ бѣлыхъ зубовъ. Такихъ зубовъ я никогда не видалъ у человѣка. Его глаза были налиты кровью и съ бѣлымъ очень узенькимъ ободкомъ вокругъ бурыхъ зрачковъ. На всей этой фигурѣ лежалъ странный отпечатокъ безпокойства и сильнаго раздраженія.
— Чтобъ тебя чортъ побралъ! Постоянно ты на дорогѣ! — проворчалъ Монтомери.
Человѣкъ посторонился, не говоря ни слова. Я поднялся до откидной крышки; странное лицо, противъ моей воли, продолжало какъ-бы стоять передъ моими глазами. Монгомери на минуту остался внизу.
— Тебѣ здѣсь нечего дѣлать, твое мѣсто наверху! — сказалъ онъ авторитетнымъ голосомъ.
— Э… э… они… не хотятъ видѣть меня наверху! — пробормоталъ человѣкъ съ чернымъ лицомъ, весь дрожа.
Онъ медленно выговаривалъ слова съ какою-то хрипотою.
— Они не хотятъ тебя видѣть наверху? Но я приказываю тебѣ идти туда! — крикнулъ Монгомери съ угрозою.
Онъ еще что-то хотѣлъ добавить, но, замѣтивъ меня, поднялся за мною по лѣстницѣ.
Я остановился и, просунувъ наполовину тѣло въ люкъ, продолжалъ смотрѣть съ неописаннымъ изумленіемъ на крайнее уродство этого существа. Мнѣ никогда не случалось встрѣчать столь отталкивающей отъ себя фигуры, а между тѣмъ, — если возможно подобное противорѣчіе, — у меня въ то же время было странное впечатлѣніе, будто-бы я гдѣ-то, навѣрное, видѣлъ тѣ же самыя черты лица и тѣ же ухватки, которыя приводили меня теперь въ смущеніе. Позже мнѣ пришло въ голову, что, по всей вѣроятности, я видѣлъ его въ то время, когда меня поднимали на бортъ корабля; однако, такое объясненіе меня не удовлетворяло. И въ самомъ дѣлѣ, человѣкъ, имѣвшій случай хоть разъ видѣть подобное, единственное въ своемъ родѣ, лицо, могъ-ли забыть, при какихъ обстоятельствахъ это произошло?
Движеніе слѣдовавшаго за мною Монгомери отвлекло меня, и мои глаза обратились на падубу маленькой шкуны. Слышанный уже мною шумъ отчасти подготовилъ къ тому, что представилось моему взгляду. Тѣмъ не менѣе, мнѣ никогда не случалось видѣть столь дурно содержимой палубы; она вся была покрыта нечистотами.
У большой мачты на цѣпи находилась цѣлая свора гончихъ собакъ; при видѣ меня, онѣ принялись лаять и прыгать вокругъ. Около фокъ-мачты, въ желѣзной клѣткѣ, лежалъ большой пума. Клѣтка была настолько мала, что пума едва ворочался въ ней. Далѣе, противъ штиръ-борта, стояли безчисленные рѣшетчатые ящики съ кроликами, а на носу находилась одна лама въ узенькой клѣткѣ. На собакахъ были надѣты намордники. Единственнымъ человѣческимъ существомъ на палубѣ являлся худощавый и молчаливый матросъ съ бичемъ въ рукѣ.
Грязные заплатанные паруса надувались вѣтромъ, и маленькое судно, казалось, быстро подвигалось впередъ. Небо было ясное; день склонялся къ вечеру, гряды пѣнящихся волнъ состязались въ быстротѣ съ кораблемъ. Пройдя мимо человѣка съ бичемъ, мы подошли къ кормѣ и, опираясь на перила, нѣкоторое время смотрѣли на пѣнящуюся вокругъ корпуса шкуны воду и на слѣдъ, оставляемый ею, гдѣ то появлялись, то исчезали громадные водяные пузыри. Затѣмъ я повернулся къ грязной палубѣ, загроможденной животными.
— Это морской звѣринецъ? — спросилъ я.
— Пожалуй, что я такъ! — отвѣчалъ Монгомери.
— Что хотятъ сдѣлать съ этими животными? Не представляютъ-ли они кладь корабля, и не разсчитываетъ-ли капитанъ продать ихъ туземцамъ Тихаго океана?
— Не правда-ли, можно было-бы дѣйствительно подумать это? — повторилъ Монгомери и снова повернулся ко мнѣ спиною.
Вдругъ мы услышали визгъ, сопровождаемый яростными проклятіями, исходившими изъ люка, и уродливый человѣкъ съ чернымъ лицомъ стремглавъ вылетѣлъ на палубу. При видѣ его, собаки, которыя было замолчали, уставъ лаять на меня, казалось, освирѣпѣли и принялись ворчать и рычать, немилосердно гремя своими цѣпями. Негръ на минуту остановился передъ ними, что дало возможность преслѣдовавшему его человѣку съ рыжими волосами наградить урода страшнымъ ударомъ кулака въ спину. Бѣднякъ упалъ, какъ подкошенный, и началъ кататься по грязной палубѣ среди обезумѣвшихъ собакъ. Счастье для него, что на собакахъ были намордники. Человѣкъ съ рыжими волосами, въ одеждѣ изъ грязной саржи, при видѣ этого, зарычалъ отъ радости и остановился. Онъ покачивался и, какъ мнѣ казалось, рисковалъ упасть назадъ въ люкъ или впередъ на свою жертву. При появленіи второго человѣка Монгомери сильно вздрогнулъ.
— Эй, сюда! — крикнулъ онъ рѣзкимъ голосомъ. Двое матросовъ появились на бакѣ. Негръ, испуская странныя рычанія, извивался въ лапахъ собакъ; никто не приходилъ ему на помощь. Разъяренныя животныя изо всѣхъ силъ старались укусить его черезъ ремешки своихъ намордниковъ. Ихъ сѣрыя и гибкія тѣла въ отчаянной борьбѣ съ негромъ, который катался во всѣ стороны, перемѣшались въ кучу. Двое матросовъ смотрѣли на всю сцену, какъ на безподобное времяпрепровожденіе. Монгомери испустилъ гнѣвное восклицаніе и направился къ сворѣ собакъ.
Въ это время негръ поднялся и, шатаясь, пробрался на носъ корабля. Онъ уцѣпился за снасти около вантъ судна, поглядывая черезъ плечо на собакъ. Человѣкъ съ рыжими волосами смѣялся грубымъ и довольнымъ смѣхомъ.
— Позвольте капитанъ, такое обращеніе мнѣ не нравиться! — проговорилъ Монгомери, тряся его за рукавъ.
Я стоялъ позади доктора. Капитанъ обернулся и съ торжествующимъ видомъ посмотрѣлъ на говорящаго своими масляными пьяными глазами.
