— В чем проблема, — сказал он, наконец — если этот воин так тебе дорог, оживи его. Я знаю, у тебя в запасе есть ход и нужная карта… Оживи своего любимчика и вернемся к игре! До утра еще далеко, у нас впереди целая ночь.
Черноволосая с сомнением взглянула на хрустальный столик с раскиданными на нём цветастыми картонками.
— Ты думаешь, можно продолжить? — спросила она, изящно вскинув левую бровь.
— Конечно, обрадовался мужчина, — пойдем! Ты же знаешь, такая возможность выпадает раз в несколько лет. Нельзя упускать шанс развлечься…
Заученным жестом он предложил ей руку. Едва заметно улыбнувшись, она поднялась с дивана. Хрустальный столик продолжал мягко светиться, ветер запутался в шторах и обиженно шуршал. Ночь за окном молчала.
* * *
Темнота подернулась странным белесым туманом. Тарион в изумлении вытянул руку, пытаясь понять, где он находится. В этот момент навстречу пехотинцу шагнул человек, возникший, казалось, прямо из тумана. Тарион испуганно отпрянул. Незнакомец был укутан в длинный белый плащ, под капюшоном угадывалась нижняя часть его лица: чисто выбритый подбородок и тонкие бескровные губы.
— Кто вы? — хрипло спросил Тарион. Язык его едва ворочался, в горле пересохло.
Голос, ответивший пехотинцу, не был приятным. Низкий, тягучий и при этом невыразимо тяжелый…
— Вставай.
Тело не повиновалось Тариону.
Бескровные губы незнакомца шевельнулись…
— Иди!
Пехотинец вскрикнул от боли, в глазах потемнело…
А через мгновение снова стало светло. Тарион открыл глаза и обнаружил себя на той самой поляне, где его настиг удар молнии. Пехотинец схватился за грудь, вспоминая адскую боль… На груди не было даже ожога.
— Святые небеса! — Прошептал он. — Сохранили, уберегли…
Тарион беспомощно огляделся по сторонам — вокруг никого не было. Неподалёку в траве валялся тролль, похожий на дохлого быка. Пехотинец поднялся на ноги.
«Атака, атака» — Бьётся в висках.
«Иди вперед! Иди» — шепчут бескровные губы, колышется белый капюшон…
Тарион помотал головой, отгоняя наваждение. Ему почудилось что-то, чему он не мог подобрать названия… Но наваждение минуло, и ему надо двигаться дальше. Ребята ждут, атака продолжается!
Тарион поднял с земли один из мечей, оброненных пехотинцами, и помчался напролом, через кусты орешника. Спотыкался, но бежал. Его влекла неведомая сила, она тянула его вперед, в атаку! Тарион чувствовал гнев, туманящий сознание, словно крепкое вино; гнев, который нужно было выплеснуть из себя, чтобы сохранить разум.
Впереди звенел металл. Там шла битва! Вперед, только вперед, не останавливаться!
В зарослях мелькнула спина Сарнора.
— Эй! — закричал Тарион, — подожди меня!
Сарнор не ответил, исчез в зеленой пучине листьев, сгинул, словно его и не было. Тарион бросился следом и с размаху влетел в бурелом. Выбираясь, он споткнулся и буквально выкатился на чистое место, едва не выронив новоприобретный меч. Стараясь не делать резких движений — и без того всё тело ныло — осторожно поднялся.
— Что за день, как не задалось всё с самого начала, так и продолжается…
Сливаясь с зеленым фоном листвы, на поваленном дереве примостился лесной змей, похожий чудовищную ящерицу. Черный раздвоенный язык рептилии пробовал воздух, немигающие глаза равнодушно смотрели на Тариона. Под лапой змея лежал задушенный Сарнор… Тарион втянул воздух сквозь сжатые зубы. Да. Все правильно. Шансов на выживание нет. Ни одного. Зря Сарнор полез в бой с этой тварью.
Чудовище сделало легкое движение вперед и сползло с поваленного дерева. Тарион понял, что убежать уже не успеет. Оставалось только драться. Пехотинец сжал рукоять меча, ставшую вдруг влажной и скользкой…
Змей зашипел и двинулся к воину. Тарион отчётливо видел каждую чешуйку на голове чудовища. Оно приближалось медленно, вяло переставляя уродливые лапы, но пехотинец знал, что неуклюжесть лесного змея — всего лишь видимость. Змей играл с ним. Неожиданный бросок — и жертва не успеет даже глазом моргнуть. Спасти пехотинца могло только чудо…
— Святые небеса помогите мне. Только на вас вся надежда, ибо сразить чудовище мне не под силу! Сегодня я уже восставал из мертвых. Но ведь я воскрес не просто так. Что толку меня губить, едва выпустив из плена тьмы… Святые небеса, дайте мне силы, чтобы одолеть эту гадину!
Змей, готовясь к прыжку, присел на своих коротких лапах, делаясь похожим на несуразную кошку. Тарион, продолжая про себя вызывать к небесам, покрепче ухватился за меч и направил его острие ровнехонько в нос рептилии. «Прыгнет — думал он — располосую тварь снизу от шеи до брюха…»
В этот момент Тарион ощутил лёгкий толчок в плечо, словно его дружески приветствовал кто-то из друзей… А дальше — случилось невероятное: пехотинец почувствовал, как его руки наливаются холодной и смертоносной силой. Он распрямил спину, принимая в себя поток энергии, льющийся с небес. Рукоять меча нагрелась, на лезвии заплясали белые огоньки. Тарион шумно вздохнул и рассмеялся. Он чувствовал в себе силу пятерых бойцов. Сила плескалась в нем, он переполнился мощью, он пил её из бездонного колодца, черпал щедрой рукой… Благословенье сошло на Тариона, небеса не остались глухи к его молитве.
Змей, удивленный смехом человека, подался назад. Пехотинец отвёл руку с мечом для удара. Из глаз Тариона лился мягкий свет. Он улыбался чужой улыбкой.
— Да будет благословенье небес с нами, грешными… — пророкотал громоподобным голосом Тарион и шагнул к змею…
* * *
Свечение угасло, столик превратился в безжизненную груду хрусталя, застывшую посреди комнаты. Шторы не были задёрнуты, и в комнату пробрался солнечный луч нового дня. Луч осторожно скользнул по хрустальной столешнице, перепрыгнул через сложенные стопкой карты, искупался в бокале с недопитым рубиновым вином и пропал. Опустевшая комната его не интересовала.
* * *
Головня в костре затрещала и выплюнула уголек к ногам Тариона, но пехотинец даже не шевельнулся. Тарион находился в неком пограничном состоянии, когда явь сливается со сном, а мечты — с реальностью… Он сидел, ни о чём не думая, уставившись в ночную темень, меч валялся рядом. Внезапно мрак колыхнулся, исторгнув из себя странную фигуру. Отсвет костра упал на зелёную физиономию.
Гоблин едва держался на ногах, рваная рана в его животе сочилась изумрудной слизью.
— Эй! — сказал он, подходя к пехотинцу. — Тар!
Тарион вздрогнул и поднял глаза на гоблина, печально качавшего остроконечной головой. Пехотинец и сам выглядел неважно. Синяки под глазами, лицо в саже, словно у трубочиста, борода подпалена…
