– Но мы же... – Губы у инженера тряслись, на лбу выступил пот. – Но ты же...
– Извини, Васильич, я спешу, – сказал он и двинулся дальше. Обернулся – инженер, выкатив глаза, смотрел ему вслед – и, усмехнувшись, добавил: – Да, как видишь, хожу, а не лежу, куда положили.
«Ничего страшного, – сказал он себе. – Привыкнут. Что тут такого?»
Инженер беспомощно открывал и закрывал рот. И вдруг перекрестился и быстро пошел, почти побежал к выходу из сквера, догоняя прошедших людей.
4
Магистр приехал через полчаса после телефонного звонка Клименко. Все это время Клименко провел на улице, нервно прохаживаясь под фонарями. Он побоялся остаться дома наедине с ожившим мертвецом. Пусть даже мертвец был его сыном.
Магистр выбрался из «Жигулей», окинул Клименко изучающим взглядом и поморщил горбатый нос.
– Ты в порядке, Юра? Или перебрал? Где он?
– В порядке. – Клименко вздохнул. – Сидит в своей комнате. Ничего не говорит... а я боюсь расспрашивать. Может, я сдвинулся, Магистр?
– Ну-ну, Юра, выше голову. Пойдем, посмотрим.
Магистр действительно был магистром психокоррекции, с дипломом и официальным разрешением заниматься целительской деятельностью. Он принимал на дому, но не отказывался и от платных массовых сеансов, ставил диагноз и лечил по фотографиям, заряжал воду и отыскивал пропавших без вести. Магистр любил деньги и женщин, и Клименко почти наверняка знал, что Валентина в свое время расплачивалась с Магистром не только деньгами. Впрочем, неприятное гинекологическое заболевание у нее действительно прошло, а все, как известно, требует вознаграждения. К тому же, неплохо было иметь в приятелях настоящего целителя, не шарлатана какого-нибудь, и очень даже хорошо, что Магистр любил деньги: с деньгами у Клименко проблем не было, а вот со здоровьем – как и у всех после сорока пяти... Иногда, сидя в гостях у Клименко за коньячком, Магистр туманно намекал на свои связи с иным миром. Потому-то перепуганный Клименко, выскочив из квартиры, позвонил из телефона-автомата именно ему и сбивчиво рассказал о том, что произошло.
– Сейчас, сейчас, Юра, – бодро говорил Магистр в кабине лифта, тесня Клименко внушительным животом, обтянутым пестрым свитером. – Разберемся, почему это ему не лежится. Хоронили-то, вроде бы, как положено. И я ничего такого не чуял...
Магистр был на похоронах. В числе других, многим обязанных бывшему комсомольскому, потом советскому деятелю областного масштаба, а ныне частному предпринимателю, генеральному директору общества с ограниченной ответственностью господину Юрию Александровичу Клименко.
Они подошли к приоткрытой двери в квартиру. В прихожей по-прежнему горел свет.
– Проходи, Магистр, – осипшим голосом сказал Клименко, пропуская гостя вперед.
– Пушку на место положи, – ответил Магистр, крадущейся походкой направляясь к комнате Артема. – Пушка мертвого не берет. Иди к себе и жди.
...Клименко казалось, что он уже долгие годы сидит, прислушиваясь к звукам, доносящимся из соседней комнаты. Рокотал басок Магистра, шелестел голос... МЕРТВЕЦА. Гос-споди, голос сына, его умершего сына! Клименко схватил бутылку, глотнул прямо из горлышка – раз, другой, третий, не разбирая вкуса. Закурил и вновь скорчился в кресле. Закрыл глаза и стиснул зубы, стараясь побороть дрожь. Шелестел, шелестел голос Артема... Пес шумно дышал под креслом.
– Юра, очнись.
Клименко вздрогнул и поднял голову. Магистр достал фужер из мебельной «стенки» , грузно опустился в кресло, налил себе коньяку и залпом выпил. Немного посопел, сильно потер пальцами хищный нос.
– В общем, так, Юра: бояться не надо. Он не опасен. Картина вот такая рисуется: никто ему ничего не советовал и не подсовывал. И рецептов не давал. Потребность у него такая вдруг появилась, понимаешь? Разыскал травку, чутьем, как кошки... Кстати, травка какая-то неизвестная, непонятная – я о такой не слыхивал. Цветочки какие-то. Сам отвар приготовил, с кровью смешал... У него, между прочим, еще осталось, он спрятал в комнате. Я взял, попробую разобраться, что это за зелье. Нужно это было ему, понимаешь, Юра?
– За...чем? – выдавил Клименко. – Зачем... нужно?
Магистр повертел фужер в сильных коротких пальцах.
– Тут сложно, Юра... Ты ведь пьешь, когда тебе пить хочется или, скажем, идешь к девочкам, когда свербит. Вот и он...
– Так он что, умереть хотел? Он мертвый или живой? – Клименко оглянулся на дверь и понизил голос. – Скажи, Магистр, он ожил, что ли?
Магистр сосредоточенно прожевал лимон и ответил:
– Он существует, но – ИНАЧЕ. В конце концов, ко всему на свете можно привыкнуть, Юра. К любым странностям.
– Ничего себе... – Клименко поежился. – Валентина же с ума сойдет. Он что, так и будет... здесь?
– Он совершенно безобидный, Юра. Я в нем покопался... – Магистр успокаивающе поднял руку, потому что Клименко вздрогнул. – Бесконтактно, конечно. Есть у него поле, только не такое, как у тебя или у меня. Особенное. Понимаешь, Юра, есть живые, есть мертвые, а он – нечто другое. Между прочим, он никоим образом не зависит от окружающей среды. Ни воздух ему не нужен, ни коньяк, ни лимоны. Ничего ему не хочется. И ничто на него не влияет.
– Господи-и! – простонал Клименко. – Это же мистика какая-то, Магистр... Такого же быть не может!
– В наше время все может быть, Юра. У нас теперь вся жизнь – сплошная мистика. Плесни-ка еще коньячку.
5
Он пересек улицу, прошел мимо припаркованных у кромки тротуара автомобилей и остановился перед старинным двухэтажным зданием, протянувшимся чуть ли не на полквартала. Стена возле входных дверей была густо усеяна разноцветными стеклянными вывесками. «Полюс» . «Арктур» . «Линник и К» . «Артемида» . «ДДД» . «Взлет» .
«Взлет. Общество с ограниченной ответственностью» . Черная вывеска с красными буквами. Это было то, что ему нужно.
Задержавшись ненадолго в вестибюле возле указателя помещений, он неторопливо направился по длинному коридору и открыл дверь с черно-красной табличкой.
Мягкая ковровая дорожка, стены в зелени вьющихся растений. Большой аквариум рядом с телевизором. Светловолосая секретарша оторвалась от почти неслышно работающей пишущей машинки, заученно улыбнулась. Два смахивающих на бульдогов молодых человека с мощными шеями подняли глаза от газет и изучающе взглянули на него из кресел. Дверь в кабинет была чуть приоткрыта, оттуда доносился мужской голос.
– Здравствуйте. – Секретарша вновь улыбнулась. – Проходите, пожалуйста, присаживайтесь. Слушаю вас.
Он молча направился к приоткрытой двери. Тут же один из бульдогов, в два прыжка преодолев пространство приемной, преградил ему дорогу; другой задышал в затылок.
