Еще через сутки карантина Филипп ступил на почву Шемали, слегка оглушенный избытком впечатлений и астрономическими расстояниями, которые преодолел вопреки своим желаниям. Его уже перестала удивлять “безумная” щедрость Земли в отношении снабжения спейсеров аварийно-спасательной службы энергией, ибо он понял — делается все это ради той же Земли, ради ее повелителей, покинувших колыбель и углубившихся в безмерное поле тьмы космоса.
Вокруг Шемали вращалась одна базовая орбитальная станция, на которой недавно вступил в строй стационарный таймфаг. С включением его в рабочий режим вопрос доставки научных материалов на Землю превращался в совсем простую операцию, несмотря на колоссальные расстояния в десятки парсеков.
За время карантина Филипп познакомился с настройщиками, так же как и он, выпускниками Рязанского института ТФ-связи, и помог им в калибровке главной антенны, за что получил благодарность производителя работ.
Спуск на планету происходил стандартно, как и возвращение на Землю с ее орбитальных лабораторий, оранжерей и космодромов — по каналу орбитального лифта, соединяющего станцию с пунктом приема на планете. Единственное, что отличало здесь операцию спуска, — одевание компенсационного костюма.
Филиппа пригласили в цилиндрический бокс, на минуту подключили к блоку медико-биологической изометрии для замера физических и физиологических параметров тела, всунули в рот мундштук, надели на глаза телескопические очки, а на уши аудиофоны и впихнули голого в странную черную массу, заполняющую бак без крышки. Из бака Филипп вылез в черном “трико”, облегавшем тело от макушки до пят. В таком наряде спасателям предстояло пребывать на планете неопределенное время, отведенное для решения новой задачи — какой, об этом знал пока только один Тектуманидзе.
Филипп с любопытством опробовал странную одежду. К его удивлению, она ничуть не стесняла движений, была легкой и вызывала удивительное чувство силы. Томах, выглядевший чертом, как и остальные, отсмеявшись, пояснил:
— Костюм служит одновременно и экзоскелетом, увеличивающим любое мускульное усилие.
По словам инспектора, костюм выдерживал выстрел из “универсала”, температуру до тысячи градусов, служил кондиционером и одновременно удалял все отходы метаболизма тела.
— Здорово! — сказал искренне Филипп. — А из чего он сделан? Что за материал?
Они уже входили на галерею станции, откуда начинался трехсоткилометровый туннель к поверхности планеты, кажущийся прозрачной голубоватой трубой. Труба упиралась в слой змеящихся облаков и пропадала в их зеленовато-серой мути.
— Материал? — переспросил Станислав. — Да самый что ни на есть простой — колония микроорганизмов, запрограммированная определенным образом. Не отставай, пойдем парой, остальные уже внизу.
Ошеломленный Филипп ощупал на себе “колонию микроорганизмов”.
— Вот так костюм! А почему он черного цвета? Не могли покрасить в разные цвета?
— Во-первых, потому что микроорганизмы поглощают солнечный свет и почти все виды радиации, а во-вторых, любое красящее вещество для них — продукт питания.
— Теперь понятно. Одно только неясно — зачем они нам вообще? Ведь Шемали — планета земного типа, как мне сказали.
— Земного, да не совсем. Что ты привязался ко мне со своим мундиром? Не нравится — попроси легкий скафандр, а в “гражданском” тебя вниз никто не пустит, планета еще не проиндексирована по шкале безопасности.
Они молча продолжали путь по галерее, сопровождаемые стрелкой путеуказателя, плывущей по стене, потом Филипп спросил:
— А как это — в гражданском? Ты говорил, не пустят в гражданском…
Томах не выдержал и засмеялся.
— Ох и дотошный ты мужик, Ромашин! В “гражданском” — это словарный запас почти трехсотлетней давности, тогда почти половина населения Земли ходила в военном обмундировании, а остальные, естественно, в гражданском. Ты часом не издеваешься? Историю-то в школе проходил, как и все.
В конце галереи они надели вакуум-маски, вошли в белый конус кабины лифта с цифрой “десять” на дверце, автомат-лифтер отсчитал десять секунд в обратном порядке, и мягкая, но властная лапа швырнула кабину с начинкой в туннель, сходящийся в точку в невообразимой дали.
Полет продолжался ровно шесть минут. Видимо, чтобы не травмировать путешественников эффектом падения в бездну планеты, стены кабины не становились прозрачными во время полета, и Филипп не увидел Шемали с разных высот.
Прозвучал предупреждающий сигнал автомата, та же мягкая лапа без усилий поймала кабину и почти нежно внесла в приемный зал лифта. Дверца отошла вверх, спасатели вышли из здания лифта в шемалианский день.
Филипп остановился, пораженный открывшимся пейзажем.
На первый взгляд на Шемали царили два цвета: черный и желтый! Черный — почва, пологие склоны гор, полуразрушенные временем скалы, желтый — мутное небо с яркими прожилками, лес и группа каких-то построек явно земного происхождения. Со временем Филипп разобрался в оттенках шемалианского ландшафта, но в первый момент своеобразие контраста — черное с золотым — буквально потрясло его.
Догнав ушедшего вперед Томаха, он подумал: а все же костюмы делают нас чересчур похожими на участников маскарада, разве что хвостов не хватает. Действие первое: черти спускаются в потухший ад! Вопрос — зачем?
— Слава, мне толком никто и не объяснил, почему мы здесь.
— Мне тоже, — отозвался Томах. — Потерпи, эксперт. Кстати, эксперту УАСС необходимо быть выдержанным, уверенным и многозначительно молчаливым. Хотя, с другой стороны, спасатели тоже люди и могут…
— Ошибаться, — подхватил Филипп.
Томах с недоумением оглянулся.
— Нет, эксперт, сомневаться. Только не ошибаться.
Они вошли в самый большой из желтых куполов жилого комплекса экспедиции и, миновав тамбур, очутились в круглом помещении, просторном, уютном, с “настоящим” солнечным светом, льющимся с “небес” — весь потолок служил фоном видеопласта, отчего казалось, будто крыша купола отсутствует и внутрь заглядывает веселое земное солнце.
Купол был, вероятно, кают-компанией и одновременно командным пунктом экспедиции: за полупрозрачной перегородкой, делившей помещение на две почти равные части, виднелись силуэты каких-то аппаратов, низких пультов с виомами и мигающими индикаторами. Оставшаяся половина площади помещения была заставлена изящными столиками и всевозможной формы креслами, а у стены стояли рядом автобар и кухонный универсальный автомат, модель “Комфорт-М” на пятьдесят персон.
