Но в данный момент этого великого человека снедала какая-то странная тревога, причины которой он никак не мог понять. Это чувство, все нарастая, преследовало его уже больше года. Он даже начал сомневаться, разумно ли столь стремительно ассимилировать новые миры. Он не опасался, что начнется борьба за экономическую независимость, с такими проблемами Человек давно уже научился справляться быстро и эффективно. Нет, причина крылась в чем-то другом. Тревога словно мерцала где-то в стороне, и Нгана видел только ее отблески краем глаза, но когда он поворачивался к нему лицом, мерцание исчезало.
Внезапно раздался сигнал, и Нгана нажал кнопку внутренней связи. Это был Реньян, министр коммерции и торговли, его непосредственный начальник. Выглядел министр очень обеспокоенным.
– Кип, отмени все встречи на сегодня. Я жду тебя как можно быстрее.
– Что-то серьезное?
– Да.
– Иду. – Нгана отключил связь и поднялся.
Через пять минут он сидел уже за большим овальным столом в кабинете Реньяна. Кроме министра, в кабинете находилась какая-то пожилая женщина, Нгане незнакомая.
– Кип, – Реньян взглянул на него. – Я хотел бы познакомить тебя с мисс Агатой Мур, членом комиссии по торговле с Лодином XI. Мисс Мур хочет сообщить нам крайне неприятные новости.
– Чем мы можем вам помочь, мисс Мур? – спросил Нгана.
– Ничем, – ответила та, – но может статься, это я смогу оказаться полезна вам. Или по крайней мере подготовить к тому, что вас ждет в самое ближайшее время.
Нгана вопросительно взглянул на Реньяна, но тот лишь недоуменно пожал плечами.
– Вы говорите лично обо мне? – осведомился Нгана.
– Боюсь, что нет. Я обращаюсь к вам постольку, поскольку вы представляете Республику. И, – добавила она задумчиво, – еще потому, что именно ваш высокий профессионализм создал данную проблему.
– Боюсь, я вас не совсем понимаю, мисс Мур, – Нгана запустил пальцы в свою курчавую шевелюру.
– Разумеется, не понимаете. В противном случае в этой встрече не было бы смысла, – едко ответила Агата Мур.
– Вы уж простите меня, – сказал Нгана, – но продолжайте, прошу вас.
– Мистер Нгана, я не психолог и, как я понимаю, вы тоже. Однако не нужно быть специалистом в этой области, чтобы понять, что происходит.
Нгана снова метнул в сторону Реньяна быстрый взгляд. Его не покидало ощущение, что он стал жертвой какого-то изощренного розыгрыша.
– С вашего позволения, я продолжу, – сказала мисс Мур, – разрешите поинтересоваться, чем конкретно вы занимаетесь, мистер Нгана?
– Моя задача – создавать в недрах иных цивилизаций благоприятные экономические условия для торговли с Республикой.
– Иными словами, вы создаете экономику на неразвитой планете, предоставляя инопланетянам все выгоды, которые проистекают из вхождения в состав Республики.
– По существу, именно так.
– Вам известна величина валового галактического продукта за последние двадцать месяцев?
– Что-то около 160, 4 триллиона кредиток, – ответил Нгана.
– Если быть точным, то 160, 369, – подтвердила мисс Мур. – А вы знаете, какая доля приходится на планеты чужаков?
– Нет, не знаю, – ответил Нгана.
– 88, 321 триллиона кредиток. Вас эта цифра не наводит на размышления?
– Что ж, она означает, что мы отлично делаем свое дело, приспосабливая чужие планеты к нашим нуждам, – улыбнулся Нгана.
– Это та сторона медали, на которую смотрите вы, мистер Нгана. А вам никогда не приходило в голову, что чужаки могут чувствовать себя в экономическом отношении рабами?
– То есть?
– Вы не считаете, что раз они создают столь большую часть капитала Республики, то им полагается и соответствующая доля прибыли? Почему бы в самом скором времени чужакам не потребовать немедленного предоставления им избирательных прав?
– Вот оно что! – Нгана ладонью хлопнул по столу. – Недаром у меня было предчувствие!
– Что? – растерянно переспросил Реньян.
– Ничего, – отмахнулся Нгана. – Откуда вам это известно?
– Вы имеете дело с цифрами, – ответила та, – а я имею дело с живыми существами – и людьми, и инопланетянами. На конференции на Лодине XI делегатами обсуждался именно этот вопрос. И надо сказать, они вовсе не стремились скрывать свои чувства и цели. За свой экономический вклад чужаки хотят получить сполна.
– Значит, они требуют своей части, вот как? – осведомился Нгана. – И как хорошо они организованы, эти умники?
– Неплохо. – Голос посетительницы, казалось, стал еще суше. – Я уже говорила, мистер Нгана, что вы превосходно знаете свое дело. Инопланетяне обладают теперь экономической дубинкой – дубинкой, которую вы же им и дали, – и могут угрожать нам ею.
Нгана повернулся к Реньяну.
– У нас есть какая-нибудь информация, подтверждающая это?
– Я весь день посвятил изучению разведданных. Движение за свободу действительно существует, хотя и находится пока в зачаточном состоянии.
– Вы уже связались с Департаментом психологии?
– Нет. Я хотел сначала все обсудить с тобой.
– Надо полагать, Республика еще не совсем сошла с ума и не собирается предоставить право голоса четыремстам миллиардам чужаков, – мрачно заметил Нгана. – А это значит, что, какое бы решение мы ни приняли, оно должно быть направлено на то, чтобы это так называемое освободительное движение никогда не выросло из пеленок. Так?
– Позвольте напомнить вам, мистер Нгана, что каких-то двадцать шесть столетий назад ваша собственная раса находилась в рабстве куда более страшном и жестоком, чем те экономические узы, которыми вы опутали Галактику, – бросила мисс Мур.
Нгана выдавил из себя улыбку:
– Ваше возражение я приму к сведению, мисс Мур, но хотел бы уточнить: мои предки покинули Африканский континент через много лет после окончания Гражданской войны в Америке. И, если уж быть до конца откровенным, мисс Мур, то будь я обитателем системы Денеба, Лодина XI или какого-либо еще недавно присоединенного мира, то я до конца бился бы за немедленное предоставление моей расе избирательных прав. Точно так же, как если бы я был американским рабом. Но я ни то и ни другое. Я высокопоставленный чиновник Республики, обязанный блюсти интересы своего работодателя. Или, если говорить без обиняков, я один из имущих. Аргументы неимущих, безусловно, вызывают во мне эмоциональный отклик, но я руководствуюсь прежде всего доводами разума, а не сердца. И если Человеку суждено выполнить свое предназначение в Галактике и утвердить право первородства, то он должен быть тверд и непреклонен. Мы не вправе приносить достижения своей расы в жертву ни представлениям чужаков о чести и морали, ни даже своим собственным этическим взглядам.
