– Я бы очень хотел помочь вам, миссис Орта, но…
– Мне бы тоже этого хотелось, – горько улыбнулась она в ответ.
Консуэла вздохнула и направилась к электромобилю. Открыв дверцу, она бросила последний взгляд на окрестности.
И тут ее осенило.
– Любопытно, – она замерла.
– Что такое?
Она помотала головой.
– Ну конечно же!
– Вы поняли?! Неужели вы поняли? – возбужденно выкрикнул Танаока. – Что мы сделали не так?
– Вы знаете об этом на самом деле. – Консуэла стряхнула с себя оцепенение. – Как я и говорила, всему виной наша привычка очеловечивать все, что мы видим. Я должна была догадаться две недели назад.
– Ну, не тяните, – Танаока изнывал от нетерпения. – Я-то еще ни о чем не догадался.
– Будем действовать методом исключения, – Консуэла захлопнула дверцу электромобиля. – Что предприняли горняки перед тем, как перебраться на новое место? Разумеется, они начали грузить руду на корабль, но мы вынуждены предположить, что не это вызвало ярость местных жителей.
– Почему?
– Потому что мы оба знаем, что в этом случае аборигены обречены. Республика никогда не откажется от богатств Вельзевула. Кроме того, два пойманных чужака никак не отреагировали на наши эксперименты с погрузкой руды на корабль. Причина также не в том, что аборигены вдруг прознали о скорой отправке корабля – они не располагали соответствующими знаниями. И кроме того, за первые тридцать недель горняки не сделали ничего такого, что смогло бы вызвать ярость чужаков.
– Но ведь они и потом не сделали ничего необычного.
– Вы ошибаетесь. Оглянитесь вокруг, мистер Танаока. Что вы видите?
– Холмы.
– Что горняки с ними сделали перед тем, как уйти?
– Ничего.
– Неужели вы не видите? – Консуэла рассмеялась. – Они их восстановили.
– Ну да, разумеется, – Танаока недоуменно взглянул на нее, – уж не думаете ли вы…
– Вот именно! В течение тридцати недель горняки лишь уничтожали холмы. И чужаки их не трогали.
– Но почему они пришли в ярость? Мы же только привели все в прежний вид. Это же бессмысленно.
– Для вас и для меня, – ответила Консуэла. – Но для обитателей Вельзевула в этом, по-видимому, скрыт глубокий смысл.
– Это самая большая глупость, какую мне когда-либо доводилось слышать! – Танаока раздраженно пожал плечами.
– Скорее, это самая чуждая вам вещь, которую вам когда-либо доводилось слышать, – ответила Консуэла. – Вы должны наконец осознать, что понятия плохой и хороший, умный и глупый, добрый и злой неприменимы к чужакам. Они другие, и этим все сказано!
– Но зачем им препятствовать восстановлению? – упорствовал Танаока.
– Понятия не имею, – безразлично ответила Консуэла.
– Но может ли подобная реакция свидетельствовать о наличии разума?
– Не знаю. Впрочем, меня это сейчас совершенно не интересует.
– Но…
– Позвольте мне закончить, мистер Танаока. Вы обратились ко мне за помощью в разрешении конкретной проблемы. Полагаю, мне удалось вам помочь, хотя возможность ошибки, конечно же, не исключена. Но вы должны отдавать себе отчет, что люди нашей профессии отнюдь не волшебники и не боги. Для того чтобы понять, почему местные обитатели ничего не имеют против того, чтобы поверхность их родной планеты изодрали в клочья, но приходят в ярость, когда пытаются восстановить разрушенный ландшафт, могут понадобиться десятилетия, а возможно, и века. И еще больше времени уйдет на выяснение вопроса, разумны они или нет. Психологию трудно назвать точной наукой. – Она усмехнулась. – Но полагаю, я нашла способ, когда и волки будут сыты, и овцы целы. Так что у следующих поколений психологов будет достаточно времени для разрешения загадок Вельзевула. А теперь, – заключила она, – если вы больше не нуждаетесь в моих услугах, то я хотела бы вернуться домой.
Четыре месяца спустя Танаока снова появился у Консуэлы.
– Вы оказались совершенно правы, – он так и сиял. – Признаюсь, ни я, ни горняки не слишком поверили вашей догадке. После завершения работ на очередном участке мы не стали ничего восстанавливать, бросив все как есть, и вот результат – никаких неприятностей!
– Очень рада.
– Думаю, вам будет приятно узнать, что на Вельзевул откомандирован отряд психологов для более тщательного изучения местного населения.
– Действительно приятная новость, – слегка улыбнулась Консуэла.
– А раз я здесь, то позвольте пригласить вас пообедать, миссис Орта, – несколько церемонно объявил Танаока.
– Я бы с радостью, но, боюсь, сегодня у меня слишком много работы. – Консуэла вежливо улыбнулась.
Пожав гостю руку, она подошла к крану, наполнила пластиковую миску, вздохнула и открыла дверь лаборатории.
Сумасброд с самым блаженным видом жевал свой хвост.
…По мере того как планеты вливались в стремительно растущую финансовую империю Республики, торговцы, а точнее, Департамент коммерции и торговли, создавали на новых мирах финансово-экономическую структуру. В этот период, пожалуй, наиболее значительной личностью в Галактике являлся Кипчоге Нгана, чья роль в гибели Республики вызывала самые ожесточенные споры в последующие тысячелетия…
«Человек. История двенадцати тысячелетий»
…Кипчоге Нгана (884—971 гг. г.э.) является одной из самых одиозных фигур своего времени. Человек, который всю свою жизнь старался держаться в тени и чей финансовый и организаторский гений не имел себе равных. Именно он, не жалея сил, боролся против предоставления элементарных прав чужим расам. И именно он продлил жизнь умирающей Республике, позволив ей просуществовать куда дольше отпущенного срока.
«Происхождение и история разумных рас», т.8
Нгана откинулся в кресле и положил ноги на письменный стол. Все складывалось просто отлично как для его департамента, так и для всей Республики. Валовой галактический продукт удваивался уже шестое десятилетие подряд, торговая война с Дарионом III наконец-то закончилась, и вообще дела у Человека шли все лучше и лучше.
Нгана испытывал странное чувство. Вместо закономерного удовлетворения он ощущал какую-то смутную тревогу. Но в чем кроется причина его беспокойства, Нгана не понимал, хотя не раз анализировал собственные чувства.
Он заглянул в ежедневник: сегодня ему предстояла встреча с двумя чиновниками среднего ранга из Департамента картографии, завтрак с делегацией торговцев, прибывшей с недавно основанных колоний в системе Денеба, а также несколько совещаний с подчиненными. Департамент коммерции и торговли был главным делом его жизни, никто на свете не разубедил бы Нгану, что найдется еще хотя бы один институт, который играл бы в жизни Галактики большую роль, чем его детище.
