За плечами заядлого автотуриста были уже Урал и Западная Сибирь, Прибалтика и Приэльбрусье, Военно-Грузинская дорога и Карпаты, наезженный асфальт Черноморского побережья и пустынные кручи Нагорного Карабаха. Но вот однажды Плотников прочитал в "Известиях" короткую заметку "Визит за облака" о тяжелом и романтическом труде водителей одной из самых высотных трасс планеты - Памирского тракта.
Так в мозг и сердце профессора вошло слово "Памир". Памир лишил его покоя, влек, как в былые времена влекло небо. Чем заворожил он Плотникова? А чем заворожили горы ректора Московского университета Рэма Викторовича Хохлова, имел ли академик право ставить на карту свою столь дорогую для науки жизнь? Или не знал, на что идет? Знал... Так и Плотников...
Странное дело: микроб безрассудства особенно часто поражает сердца ученых. Тех самых сухарей, которые, по мнению обывателей, живут лишь своими интегралами, колбами, электронами, отгородясь от всего, что не имеет отношения к их науке.
- Едем на "Крышу мира"! - решил Алексей Федорович.
- До лета еще далеко, - отрезвляюще рассудила его жена Тамара Васильевна, штурман семейного экипажа, олицетворявшая собой разумное начало.
Вдобавок к плохой непроизвольной памяти Плотников скверно ориентировался в пространстве: чуть отойдя от опушки леса, становился беспомощным, мог заблудиться в трех соснах. Тамара Васильевна же обладала каким-то шестым голубиным чувством - выбирала правильную дорогу даже в незнакомом месте.
Ей и в жизни удавалось находить верные пути, взвешенные решения, убеждающие аргументы, что снискало ей уважение и любовь не только мужа, но и большинства знавших ее людей. Алексей Федорович признавал превосходство жены в том, что принято называть прозой жизни, разделял многие вкусы и привязанности, но... нередко поступал вопреки мудрым советам.
Вот и теперь, вместо того чтобы взвесить все "за" и "против", сразу же начал действовать: написал главному инженеру ПАТО - Памирского автотранспортного объединения - Дарвишу Абдулалиеву (о нем упоминалось в заметке). И был обрадован скорым ответом. До лета он жил предвкушением Памира...
Ош встретил их солнцем, яркими красками, характерным колоритом восточного города. Особенно поражал базар, равного которому по изобилию фруктов и экзотичности они никогда прежде не видели. Но в первую очередь, конечно же, нужно было разыскать ПАТО.
И вот путешественники в кабинете главного инженера. Совсем еще молодой, энергичный человек с добрым прямым взглядом поднялся навстречу.
- Я уже стал беспокоиться, - сказал Абдулалиев приветливо. - Мы вас ждали еще позавчера.
На следующий день Алексей Федорович прочитал памирцам лекцию о современной научно-технической революции. И неожиданность: полный зал слушателей, неподдельный интерес, масса вопросов.
Плотников вмиг стал знаменитостью, чем-то вроде кинозвезды. Его с несравненным памирским гостеприимством встречали в кишлаках, поили кумысом и зеленым чаем, до отказа потчевали фруктами, зеленью, шурпой и пловом.
Возил Плотниковых по "Крыше мира" Имомбек Мамадодов - один из памирских асов. Пройдет год и еще один - Алексею Федоровичу доверят руль бензовоза, и будет он гордиться этим куда больше, чем докторской степенью.
Всякий раз, приезжая на Памир, Плотников заново с душевным трепетом постигал инопланетное величие высочайшего Акбайтала, кровавые потоки Алая, лунный ландшафт Долины смерчей, сапфировое сияние мертвого озера Каракуль.
Впечатлял и Нагорный Карабах с его отвесными - таких на Памирском тракте, от Оша до Хорога, нет - обрывами, пропастями, речушками, по каменистому дну которых можно проехать и мыть машину рядом со стадом нежащихся в солнечной воде буйволов. Но все это было свое, земное. Памир же ассоциировался с космосом. Здесь Алексей Федорович соприкасался с Вселенной, оставляя в иной галактике обетованный мир.
Горные таджики, с их своеобычным укладом жизни, добрыми сердцами и чистыми душами, казались ему иногда инопланетянами.. Общение с ними облагораживало, возвышало мысли.
Ему доверяли самое сокровенное, и он был по-человечески счастлив этим доверием...
Памир навсегда вошел в жизнь Плотникова, занял почетное место в его памяти. И когда на душе бывало смутно, Алексей Федорович мысленно переносился в сказочный, хотя и реально существующий, мир снежных вершин и неправдоподобно синего неба. Памир был для него земным воплощением немыслимо далекой планеты. Порой ему казалось, что не на памирских перевалах, а в космических странствиях родились запомнившиеся пожизненно впечатления...
* * *
День был безвозвратно потерян. Утром я еще надеялся вылететь на Дзету, но метеорная обстановка оставалась неопределенной, и старт несколько раз переносили, пока не отложили на завтра.
Большую часть пассажиров составляли туристы - бездельники, чье перемещение в пространстве не связано с необходимостью, а диктуется сенсорной ненасытностью, прилипчивой болезнью людей, у которых слишком много времени. Им обязательно нужно увидеть все "своими глазами", хотя гораздо более глубокое, а главное, объективное представление легко получить не сходя с места: для этого существуют общедоступные банки информации.
Первопроходцы, путешественники-исследователи, познавая Галактику, делают ее многочисленные миры достоянием человечества. И люди благодарны им за это. Все, кроме туристов. Те говорят: "А мы хотим сами", хотя ничего ранее неизвестного, не запечатленного в мнемокристаллах не увидят. Нонсенс!
Таково мое мнение о туристах. Вернее, таким оно было до сегодняшнего вечера. И сформировалось не случайно.
Я человек занятой. Но что получается? Иной раз туристы улетают, а мне билета не достается. Или: рейс задерживается, я мрачнее тучи, а им хоть бы что - балагурят, отпускают плоские шуточки, поют под гитару, как триста лет назад, словно на лужайке у костра. Рассказывают о якобы пережитых приключениях, преодоленных препятствиях, перенесенных бедствиях. И уж если приключение, то в духе незабвенного Дюма - с поединками, погонями и любовными интригами. Если препятствие, то с Монблан на Земле, Море Песочных Часов на Марсе или темную планету Алголя. А бедствия - не меньше, чем в масштабах Всемирного потопа или Вифлеемской звезды, которая, по Священному писанию, вела мудрецов с востока в Вифлеем - место рождения Иисуса Христа (наивные мудрецы и не подозревали, что вспыхнувшая в одну ночь блестящая неподвижная звезда невиданной величины и яркости - позывной космической катастрофы, а вовсе не спасительный маяк).
Среди туристов преобладают молодые женщины, но встречаются и молодящиеся пожилые мужчины. Смешно наблюдать, как девица лет восемнадцати кричит дяде под шестьдесят: "Эй, Ник, слетай за сладоледом!" И польщенный Ник (или Боб, или Вовочка), скрывая одышку, пулей несется к автомату, отпускающему мороженое.
