-- Бедная девочка,-- пробормотал я,-- сколько же их у тебя было ... Тяжело, наверное, нести такой крест.
-- Тяжело, конечно,-- согласилась Нина,-- но дело не в этом. Он как раз занимается физиологией растений. Хотите, он поговорит с вами?
-- Насчет чего?
-- Ну, всех этих ваших иллюзий.
-- Нет, не хочу. -- Я ничего не хотел. Я хотел лежать вот так в полудреме, спрятавшись от всех проблем, и слушать медленное и сильное биение Нининого сердца. -- Какой у тебя пульс?.
-- В спокойном состоянии пятьдесят -- пятьдесят два,-- сказала Нина с гордостью.-- У спортсменов бывает пониженный пульс. Геннадий Степанович, милый, я прошу вас...
-- Что?
-- Чтобы вы поговорили с этим человеком. Прекрасный парень. Он мне, наверное, раз пять делал предложения.
-- Чего ж вы за него не пошли? Если он такой чудный парень?
-- Я не могу. Когда мама умирала, я дала ей слово, что буду думать о личной жизни, только когда стану на ноги.
-- Ну, мне кажется, личная жизнь у вас не такая уж скудная...
-- Это не то, -- твердо сказала Нина.-- Личная жизнь -- это когда выходишь замуж. Это когда семья. А это,-- она непроизвольно посмотрела на меня,-- так...
-- Значит, я так?
-- Не знаю, если к тому времени, когда я защищусь, наши чувства не изменятся, тогда...
-- А если я вам сейчас сделаю предложение?
-- Я откажу вам.
-- А я больной. Больного нельзя огорчать.
-- Вот чтобы вы не болели и избавились от своих странных заблуждений, я и прошу, чтобы вы сходили к Мише.
-- Мише?
-- Ну, этому физиологу, о котором я вам рассказывала. Я вас очень прошу, Геннадий Степанович.
Меня не интересовал физиолог растений Миша, меня не интересовали остальные ее поклонники: Ведь они "так". Мне хотелось слушать размеренное биение Нининого спортивного сердца и ждать, пока она защитит диссертацию.
-- Хорошо, Ниночка, я съезжу к вашему Мишеньке.
-- Он вовсе не Мишенька, -- обиделась Нина, -- он вольник в тяжелом весе. Первый разряд.
-- Вольник?
-- Ну, борец вольного стиля.
Я снова задремал, и огромный вольник, колючий, как кактус, отрывал меня от какого-то растения, к которому я судорожно прижимался. 11
-- Вы кофе пьете? -- спросил вольник Миша.-- Тут у нас француз один был в лаборатории, оставил в подарок. Мокона. Гранулированный.
-- С удовольствием,-- сказал я.
Я никогда не видел таких жгучих курчавых брюнетов. Волосы у Миши были иссиня-черными, борода, такая же юная и курчавая, как шевелюра, еще чернее. А завитки над майкой, что видна была под не очень белым халатом, казались угольными и приклеенными к обширной его борцовской груди. И легчайший акцент шел к этому южному волосяному изобилию.
-- Северный Кавказ? -- спросил я Мишу и почувствовал себя профессором Хиггинсом из Пигмалиона.
-- Что?
-- Откуда вы родом?
-- Махачкала.
-- Так я примерно и думал.
-- А как вы догадались, по акценту?
-- Не знаю. Может быть, ваша смуглость, цвет волос, маленький акцент и то, что вы -- вольник.
-- Это вам Нина сказала? Что я боролся раньше?
--.Угу.
Нежная и печальная улыбка скользнула по Мишиному лицу:
-- Удивительная девушка.
-- Пожалуй,-- согласился я.
-- Вы видели когда-нибудь, как она метает копье?
-- Нет.
-- Вы многое потеряли. Удивительная координация. И потом взрывная. Если б она не относилась так серьезно к учебе, быть бы ей в сборной. Удивительная девушка,-- вздохнул Миша и вдруг улыбнулся.
-- Чего вы улыбаетесь?
-- У_ меня раньше мечта такая была. Все представлял, как я приезжаю с Ниной в Махачкалу. И вся улица, весь город сбегается посмотреть на нее. Знаете, наши мужчины умеют ценить видную девушку... Да... Держите кофе. Так чем я могу вам помочь?
Почему-то я не стеснялся Мишу. Может быть, потому, что мы были членами одного клуба, клуба Нининых поклонников. Я рассказал ему о сциндапсуеах, о Безымянке, об Александре Васильевиче, о чаинках. Миша долго молчал, прихлебывая кофе, и чашка казалась крошечной в его медвежьей руке.
-- Что я вам скажу... Лет, наверное, пять или шесть тому назад -- я еще был в университете -- попробовали мы экспериментировать.
- Как?
-- Ну, самые элементарные биофизические методы: измерение токопроводимости, сопротивления и тому подобные простейшие вещи. У одного растения, у двух одновременно. Прижигая при этом листья.
Я представил, что кто-то подносит пламя к пышному фонтанчику листьев Безымянки, и содрогнулся.
-- Ну и что получилось?
-- То, в чем все мы были уверены с самого начала. Что все разговоры о тайной жизни растений -- чепуха. Сколько мы ни терзали эти бедные растения, ни одно из них не только ничего не сказало, но не прореагировало на мучения соседа хоть каким-нибудь показателем.
-- А вы не допускаете, что растения просто не хотят участвовать в этих опытах? Бывает ведь, что на допросах молчат?
Миша улыбнулся и осторожно поставил чашечку на лабораторный стол с овальным инвентарным номерком.
-- Понимаете, это некорректный вопрос. Почему, вы думаете, парапсихология никак не выйдет в респектабельную большую науку? Да потому, что результаты опытов со всеми этими перцепиентами, рецепиентами, ясновидящими и прочими сомнительными личностями нельзя проверить. Их нельзя повторить. То есть повторять пробуют, с теми же людьми, а результатов нет. Позвольте, как же так, спрашивают у сторонников парапсихологических явлений, вы утверждаете, что у вас получается то-то и то-то. Приходим мы, скептики, и получается совсем другое. То есть ничего вообще не получается. Как же так? А нам объясняют: потому, оказывается, у нас ничего не получается, что мы скептики. Потому что создаем, оказывается, обстановку недоброжелательности. Но наука ведь не может основываться на вере. Она основывается на проверке, на скепсисе. К выключателю может подлететь ангел, а может и черт. И все равно в цепи потекут электроны и ток, раскаляя спираль в вакууме электролампочки, осветит путь равно как ангелу, так и черту. Верующему и атеисту. Человеку и макаке, если она, конечно, научилась пользоваться выключателем. Вы согласны?
-- Конечно, мне нечего вам возразить...
-- А с вашей, простите, точки зрения получается, что лампочка зажжется только для того, у кого особые отношения с электронами. Это, конечно, очень интересно, но не очень удобно. Так, Сережа? -- спросил он у худенького веснушчатого молодого человека со смешным светлым хохолком на макушке.
-- А о чем разговор? -- спросил веснушчатый.
-- О том, что растения якобы умеют чувствовать и даже разговаривать.
-- А, эти новомещанские штучки! -- веснушчатого словно подбросило током на месте, и уже не один хохолок, а все волосы на голове стали дыбом.-Зажрались! К спиритизму потянуло! "Жигули" .загнал в гараж, посмотрел "А ну-ка, девушки", и что осталось? Только столоверчением заняться. Или йогой. Днем подсиживать друг друга на работе, а по вечерам глубокомысленно созерцать свой пуп! Или еще буддизм в моде. Особенно рекомендуется для лиц, связанных с дефицитом. Медитация очень, говорят, успокаивает нервы.
