— Но не по воздуху, — отрезал Вилвил. Орбур швырнул камень.
— Тогда давайте по воде.
— А почему нет? Лодка ведь может плыть, верно?
— Да, но водовороты, рифы, — напомнил я.
— А мы над ними поднимемся! — чуть ли не закричал Вилвил. — Вот-вот, мы наполним баллоны газом ровно настолько, чтобы лодка находилась над водой, но не воздухотолкатели! Они ведь могут гнать и воду! А мы будем крутить педали в сторону дома. Когда ветер утихнет, мы можем подняться в воздух!
— Но если ветер будет действовать на баллоны, как на паруса, не будет ли он и в этом случае гнать нас назад? — спросил я.
— Да, но вода будет толкать нас вперед. Таким образом, вода даст нам точку опоры, которая нам необходима, чтобы вернуться домой! К тому же мы не будем накачивать баллоны так сильно, как обычно. Они будут предоставлять меньшую площадь для ветра и с ним будет легче бороться.
Конечно, Вилвил и Орбур были правы — как и всегда, когда дело касалось летающей машины. О ней они знали почти столько же, что и Пурпурный. — и уж несравненно больше Шуги. Шуга возражал против приравнивания действия ветра на баллоны к действию ветра на паруса. Но Орбур сказал, что ветер — есть ветер. И Орбур и Вилвил оказались правы. Вода лениво плескалась под нами, воздухотолкатели взбивали ее позади нас в пену. Мальчикам приходилось налегать на педали вдвое сильнее, чем в воздухе. Море уже начало отступать, пороги и водовороты встречались часто, поэтому нам приходилось подниматься в воздух.
Когда мальчики уставали, мы или увеличивали балласт, или выпускали немного газа. По воде нас сносило назад совсем немного.
За собой мы тащили рыболовные веревки. Это был подарок Пурпурного и нам не терпелось испытать их на деле. Однажды мы поймали что-то очень большое и оно полдня тащило нас на восток, прежде чем мы сумели перепилить веревку. Нам пришлось использовать для этого специальный инструмент.
Пища, которой нас снабдил Пурпурный, была не то чтобы несъедобной, но имела неприятный вкус, и мы пользовались ею только тогда, когда есть стало нечего.
На пятый день нам изрядно повезло — мы попали в течение, стремительно уносившее нас в южном направлении. Мы держались в нем, пока оно не стало слишком бурным. Тогда мы поднялись в воздух. Мальчики были в восторге, обнаружив, что ветер дует нам в спину.
Период темноты стал теперь больше — два часа. Один сезон сменял другой. Океан начал отступать. Это будет длиться еще несколько месяцев. Море под нами пенилось вокруг острых скал — это начали обнажаться горные пики. Случился период, когда мы ничего не видели, кроме тумана: голубой туман, красный туман, черный туман, голубой туман и т. д. — бесконечное повторение в соответствии с циклом солнц.
Мы уже потеряли три воздушных мешка. Их швы расползались неожиданно и как-то одновременно — и лодка неприятно шлепалась на воду. Мы компенсировали их потерю, еще больше накачивая мешок Пурпурного. Он был еще наполовину пуст, но вполне заменял разрушенные баллоны.
В следующие дни мы расстались еще с двумя мешками. Очевидно, была допущена какая-то серьезная ошибка с клеем, который Грим использовал для замазки швов. Возможно, сама ткань оказалась не такой крепкой, как ожидалось. Те мешки, что у нас оставались, держали теперь газ не дольше дня. Шуга и я постепенно подзаряжали их. В момент изготовления воздушная ткань была плотной, но теперь она определенно перестала быть такой.
Мы все еще волочили за собой наши рыболовные снасти, они свисали наподобие тоненьких нитей мерцающей паутины. Я удивился мастерству их изготовления и прикидывал, сможем ли мы сделать такие же.
Нас внесло в новую зону тумана: голубой туман, белый туман, красный туман…
В черном тумане нам на крючок попалось что-то большое, слишком большое, чтобы его можно было вытащить. Мы не решились обрезать нить. Добыча была слишком ценной, чтобы терять ее. Ветер свистел в снастях — так быстро мы двигались!
А затем туман рассеялся, когда голубое солнце выпарило его, и мы увидели, что поймали на крючок… кусок почвы. Пустыня, которую мы пересекли много месяцев назад, которая была потом морским дном, теперь представляла собой болото. Тина бурно зацвела. Там должны были быть жевательные корни и, возможно, пища. Мы начали наматывать нить, притягивая себя к берегу. До дома оставалось немного.
Мы вернулись к мирной жизни близнецов-деревень. Жизнь и в самом деле представлялась даже более спокойной, чем раньше. И ответственность за это несли я и Шуга. Во время отлета «Ястреба» мы просыпали над веселящейся толпой пыль желания. В результате три недели там продолжалась оргия. Непристойная, конечно, но породившая чувство братства между верхней и нижней деревнями. Другим связующим звеном между нами стал сам Шуга. Теперь он был главным волшебником обоих поселений.
Гортик, правда, позволил ему занять этот пост, только заручившись клятвой Шуги, что он выкупит все волшебные плашки в деревне за их полную стоимость. Потребовались уговоры, чтобы он согласился выкупить и плашки Пурпурного, но прощальные слова Пурпурного надолго привели его в хорошее настроение. Однажды его видели улыбающимся.
Конечно, нашлось несколько человек, которые огорчились из-за того, что их планы расстроились. Хинк, например, вложил почти весь свой капитал в плашки Пурпурного и считал, что их следовало бы выкупить по старой цене: десять к одному.
По вечерам я сидел и слушал, как бранятся жены и кричат дети, и думал, до чего же хорошо находиться дома. Жизнь вернулась к своему неспешному ритму. Я по-прежнему вырезал плашки и регулировал этим развитием коммерции. Другие производили товары, а я распределял плашки, теперь уже только голубые, поскольку Пурпурный улетел.
Ткачество оставалось основным ремеслом. Торговцы прибывали не только из других деревень, но и с материка, и даже из таких дальних мест, как Долина Замерзшей Воды. Каждые пять дней прибывал новый караван. Мы стали теперь могущественной торговой деревней, а слава о нашей ткани распространялась все дальше.
Вилвил и Орбур работали над новым «Ястребом». Старый был установлен на почетном месте на специальной поляне, принадлежащей сыну Фрона Кузнеца. Ни один из торговцев не проходил мимо, не остановившись и не удивившись лодке, которая двигалась по воздуху.
Новый «Ястреб» должен был получиться огромным — почти в пятнадцать человеческих ростов длиной. Ему потребуется свыше сотни воздушных мешков и десять мужчин на велосипедах, чтобы приводить его в движение. Теперь следующий болотный сезон не прервет нашу торговлю с материком. Подмастерья ткачей и изготовителей лодок никогда не работали так напряженно, как в последнее время.
