Наконец остался только один предмет — бесформенная масса мерцающего белого света. Пурпурный даже не пытался поднять его — слишком уж массивным он казался. Он просто указал на него и заявил:
— Думаю, это будет наиболее полезным для вас.
— Что это?
— Новый воздушный мешок, — сказал Пурпурный и улыбнулся. — Я опасаюсь за те, которые мы сделали, они оказались не такими надежными, как я предполагал. Они едва выдержали это путешествие. Один уже лопнул, и, боюсь, остальные долго не протянут. Друзья мои… а я знаю, что вы мои друзья… Позади меня фыркнул Шуга.
— Друзья мои, я хочу, чтобы ваше путешествие домой было таким же приятным, как и мое. Это — воздушный мешок для изучения погоды в неизвестных мирах. Он достаточно большой, чтобы нести ваш вес. Используйте его вместе с другими воздушными мешками — и вы доберетесь домой.
Орбур уже деловито осматривал его. Материал был легким, прозрачным и наиболее тонким из всех, какие мы когда-либо видели.
— Здесь нет нитей, — воскликнул Орбур. — Вилвил, иди сюда! Ты только посмотри!
Но Вилвил исчез. Немного погодя он появился на холме.
— Ужасное место для луны ты выбрал, — сказал он, отдуваясь. — Почему бы тебе не поставить ее пониже.
— Где ты был?
Вилвил показал то, за чем ходил.
— Я тоже принес подарок Пурпурному. — Он протянул руки. — Одеяло из воздушной ткани, Пурпурный, и… мешок балласта. Они могут тебе пригодиться.
Пурпурный взял плотный мешок и обнял его нежно, как ребенка. Глаза повлажнели, на лице расплылась улыбка.
— Спасибо, — пробормотал он смущенно. — Это замечательные подарки.
Он говорил, и голос его прерывался. Потом Пурпурный повернулся ко мне:
— Лэнт, благодарю тебя за все. Спасибо тебе за помощь, за то, что ты такой превосходный Глава. Я… подожди, у меня кое-что есть для тебя.
Пурпурный исчез в своей луне. Вернулся он почти сразу. Он оставил там наши подарки, но принес кое-что еще. Шар со странными шишками и выпуклостями на поверхности.
— Лэнт, это тебе…
— Что это?
Я с удивлением взял предмет. Он был весом с маленького ребенка.
— Это твой символ Главы. Я знаю, у Шуги не было времени сделать его тебе. Я надеюсь, он не станет возражать, если символ подарю тебе я. Смотри — здесь написано имя знаками моего языка. Ты — Глава волшебника Пурпурного.
Я был смущен, поражен, восхищен, испуган — эмоции беспорядочно сменяли друг друга. — Я… я…
— Не говори ничего, Лэнт. Просто возьми. Это особый символ.
Он будет узнан и окружен почтением любым из моих людей, если кто-то из них снова попадет в ваш мир. А если вернусь я, он сделает тебя моим официальным Главой. Владей им, Лэнт.
Я молча кивнул, взял предмет и отступил назад.
Пурпурный наконец повернулся к Шуге, который все это время терпеливо ждал.
— Шуга, — сказал он, протягивая пустые руки, — у меня нет ничего, что бы я мог дать тебе. Ты — слишком великий волшебник, чтобы я посмел оскорбить тебя ненужным подарком. Я не могу предложить тебе ничего, чего бы ты не имел, и даже предположить, что я мог бы это сделать — значит оскорбить твое мастерство и величие.
Челюсть у Шуги отвисла. Он чуть не выронил яйцо рыбы. Но его глаза тут же подозрительно прищурились.
— Нет для меня подарка? — переспросил он.
Я не знал, почувствует ли он себя обиженным или польщенным.
— Только один, — сказал Пурпурный. — Но он такой, что его невозможно унести. И он уже на месте. Я оставляю тебе две деревни. Теперь ты их официальный волшебник.
Шуга уставился на него широко раскрытыми глазами. Пурпурный стоял, высокий, производящий впечатление. В этом странном свете он выглядел почти что богом. Казался олицетворением определенного рода благородства: великодушный, всезнающий.
Шуга выдавил:
— Ты признаешь это?.. Ты признаешь, что я более великий волшебник?
— Шуга, я признаю это. Ты знаешь в магии и богах этого мира гораздо больше, чем кто-то еще, включая меня. Ты — самый великий. И теперь у тебя есть летающая машина.
Затем он обвел нас всех глазами и прошептал:
— Я покидаю вас. Я прощаюсь со всеми вами. Даже с тобой, Шуга, и твоей дуэлью.
С этими словами он поднялся в свою луну и исчез. Желтый свет на мгновение вспыхнул ярче, затем его не стало. Луна начала всплывать вверх, также медленно, как пришла. Она поднималась все выше и выше, становилась все меньше, то ярко загораясь на мгновение, то погасая.
Шуга был так потрясен этим, что совсем забыл о заклинании на яйце пещероротой рыбы. Он с шумным чавканьем торопливо впился в него зубами. И тут же подавился. Нам пришлось с силой колотить его по спине, прежде чем он пришел в себя.
Море бросалось на почерневший берег и откатывалось. В небе висела крохотная искорка Оуэлса, яркая и голубая.
«Ястреб» лежал на берегу с наполненными, но вяловатыми баллонами. Большой белый баллон расцвел над остальными — он представлял собой узкий цилиндр с выпуклостью на вершине. Груз воды удерживал лодку от подъема. Наши припасы были разбросаны на песке. Мы четверо сидели и мрачно смотрели на наше судно.
— Знал же я, что мы что-нибудь забудем, — сказал Вилвил. Он повторял это уже в одиннадцатый раз.
— Север, — буркнул Орбур. — Мы забыли, что ветер дует на север, — уточнил я.
— Неважно, — пожал плечами Орбур. — Он швырял камни в море. Мы все еще не взлетели.
— Проклятье!
— Не ругайся, — пробормотал Шуга. — Как же так? Я — величайший волшебник в мире — не могу изменить направление ветра! Проклятье!
— Не ругайся, — сказал Орбур.
— Это моя работа. Я — волшебник!
Мы уже четыре раза пытались подняться на лодке. И всякий раз нам удавалось лишь удерживать лодку над берегом. Каждый раз, как только мальчики уставали, ветер грозил унести нас вглубь материка, и мы опускали лодку на землю.
— Не имеет значения, сколько энергии в этой батарее, — сказал Вилвил. — Мы могли бы и не иметь ее, раз не можем никуда улететь. А так мы напрасно ее расходуем.
— По указателю этого еще не видно, — сказал я.
— Но это не значит, что мы не теряем энергию, — возразил Вилвил. — Если мы будем продолжать попытки, то дождемся, что там ничего не останется.
Мы находились всего в нескольких милях восточнее того места, где пристали первый раз. Совсем рядом от нашей бывшей деревни. Место было такое же пустынное, как и все остальное. Я задумчиво жевал один из пищевых брикетов Пурпурного.
— Должен же быть какой-то способ, — пробормотал я. — Должен быть.
