Как только мы свернули за первый угол, я бросил на заднее сиденье газовую гранату, а затем остановился ровно настолько, сколько нужно было, чтобы выгрузить эту пару спящих красавцев.
Гамаль теперь тоже крепко спал, и мне ужасно хотелось последовать его примеру. Я широко зевнул и по боковой дороге направился к доку.
— Объясните, ди Гриз, и пусть это объяснение будет хорошим.
Инскипп с присущей ему невозмутимостью, расхаживал по салону космического корабля.
— Сперва скажите, как там мои дети, мои сыновья, которых не видел их отец, как они там?
— Да, как они там? — спросила Ангелина, удобно располагаясь в одном из кресел.
Инскипп немного пошипел, но вынужден был ответить.
— Прекрасно. Набирают вес, много лопают, точь-в-точь как их отец. Вы их скоро увидите. А теперь хватит об этом. Я пролетел не знаю сколько световых лет, чтобы проконтролировать эту операцию, потому что она, кажется, пришла к полной остановке. И что же я нахожу? Два моих агента решили, что с них хватит, и покинули порученную им планету. Они встречают меня здесь, на орбите, и пусть там эта несчастная планета крошится под железной пятой Клизанда. Объясните.
— Мы победили.
— Без шуток, ди Гриз, я могу расстрелять вас.
— Вы меня пальцем не тронете. Вы слишком много вложили в мою шкуру. И я говорю серьезно. Мы победили. Бурада, крошащаяся под железной пятой, еще этого не знает. Клизандские правители тоже этого не знают. Только немногие избранные.
— Я не принадлежу к числу этих счастливчиков, так что поторопитесь.
— Требуется демонстрация. Ангелина, милая, наша маленькая игрушка у тебя с собой?
Она открыла ящик рядом со своим креслом и вручила мне Штуку. Она была гладкая, черная, не больше моей ладони. Внизу и на каждом конце у нее имелись маленькие отверстия, на одном конце также располагалось несколько маленьких линз.
Я протянул ее Инскиппу, который подозрительно посмотрел на нее.
— Вы знаете, что это такое? — спросил я.
— Нет. И не могу сказать, что особенно стремлюсь узнать.
— Это надгробный камень на могиле всех экспансионистских амбиций Клизанда. Каков тип корабля, на борту которого мы находимся?
— Легкий эсминец класса «Гнашер». А какое это имеет значение?
— Терпение, и вам откроется все.
Я взял из рук Ангелины маленькую коробочку дистанционного управления и вставил конец выступающего Из нее штыря в соответствующее отверстие на Штуке. Затем я отстучал на клавиатуре серийный номер эсминцев класса «Гнашер». Не отсоединяя коробочку, я отнес Штуку к выходу из салона, где мы могли видеть объемистый диск главного шлюза.
Ангелина последовала за мной, буксируя протестующего Инскиппа.
— Мы должны представить себе, — сказал я, — что этот корабль стоит на земле и шлюз открыт. Рано или поздно все шлюзы открываются, и Штука будет ждать момента, когда это сделают. За этим наблюдает также оператор с расстояния в три километра. Шлюз открывают, и оператор активизирует Штуку. Она летит прямо к открытому шлюзу, пролетает его и…
Я нажал кнопку «Пуск», и она ожила. Завизжали крошечные реактивные двигатели, и Штука, вырвавшись из рук, стрелой рванулась вперед.
— За ней! — крикнул я и возглавил погоню.
Мы настигли ее двумя палубами ниже, где ее остановила закрытая дверь, но ненадолго.
Термическая пика на носу Штуки быстро прожгла дыру в металле, и она снова газанула.
Когда мы добрались до машинного отделения, она почти прогрызла себе дорогу сквозь эту дверь, и мы оказались там как раз вовремя, чтобы распахнуть дверь, когда она прошла. Летая по помещению, Штука сделала свечку, словно уточняя свои координаты, такая маленькая и быстрая, что за ней невозможно было уследить, а потом спикировала. Прямо на генератор двигателя искривления, где она и взорвалась в облачке черного дыма.
— Безвредный дымовой заряд, — пояснил я. — В полевой операции заменяется мощной взрывчаткой, более чем достаточной для уничтожения генератора двигателя искривления и все же не слишком большой дозой, чтобы не причинить иных серьезных повреждений. Исключительно гуманное оружие.
— Вы — сумасшедший!
— Только для Клизанда и серых людей, продолжающих эту бессмысленную войну. И если мы сможем вернуться к выпивке, я расскажу вам, как она будет остановлена.
Удобно устроившись и немного охладив глотку, я перешел к объяснениям.
— Я лично покончил с генераторами двигателей искривления на девяти клизандских кораблях, просто чтобы посмотреть, можно ли это сделать и не будет ли каких-либо проблем с планировкой и конструкцией корабля. Никаких проблем не возникло. Клизандские корабли точно такие же, как и любые другие, только еще более одинаковые, поскольку они любят мундирное однообразие, что существенно облегчает нашу работу.
Для выполнения этой работы и была спроектирована Штука. Оператор Штуки может спокойно сидеть за пределами космопорта, наблюдая в мощный бинокль за клизандскими кораблями.
Когда наблюдаемый корабль открывает свои шлюзы, Штука наносит удар.
Оператор должен лишь активизировать ее, ввести тип корабля и пустить ее в работу. У Штуки имеется блок памяти на молекулярном уровне и компьютерные цепи. Она на высокой скорости подлетает к кораблю, находит шлюз и влетает, а затем, используя введенные в ее память сведения о внутреннем устройстве судна, проделывает путь в машинное отделение, не отступая ни перед чем. Там она взрывает генератор двигателя искривления пространства. Конец клизандского вторжения.
— Конец одного генератора двигателя искривления, — поправил Инскипп с презрением в голосе. — Они закажут другой, и все дела.
— А вот и не все. Генераторы сложны, и изготовить их нелегко. Фабрик, выпускающих их, немного, потому что их закупают там, где соответствующее производство налажено. Я уверен, что на Клизанде есть по крайней мере одна такая фабрика, но ее можно найти и уничтожить из космоса.
— Так они получат генераторы со склада.
— Есть предел числу генераторов, хранящихся на складах, и склады эти очень скоро опустеют. А эмбарго на поставку генераторов Корпус сумеет заставить соблюдать сотрудничающие планету. Конец империи.
— Как?
— Подумайте, Инскипп, подумайте. Возраст не мог иссушить ваш мозг так же сильно, как вашу дубленую кожу. Ключ мне дала Ангелина. Клизандцы должны или продолжать расширение или погибнуть. У них не хватит ресурсов на своей собственной планете для ведения такого рода постоянной экспансии. Потому что они, завоевывая планету, заставляют ее работать на себя, тем самым восстанавливая свои силы, а потом идут дальше за следующим куском пирога. Да вот только дальше они больше не пойдут. У них все еще будут их планеты и материалы, но что от них толку, если их нельзя отправить туда, где они нужны? Экспансию придется остановить, а по мере того, как кораблей будет становиться все меньше, им придется отходить все дальше и дальше, пока они снова не окажутся на своей родной планете. Тут-то и будет конец делу.
