Я жил с ним в одной комнате, пил с ним из одной бутылки в бытность мою Васко Хулио, я пилотировал этот корабль. Личина Края была хороша, но можно ли было ожидать, что она выдержит столь близкое изучение тем, кто так хорошо меня знал?
— Ну? — прошипел я, когда стало ясно, что он не проявляет намерения двигаться или говорить, или вообще делать что-либо помимо пяления глаз сверху вниз.
— Извините, сэр, вы застали меня врасплох… Я не ожидал увидеть вас здесь, если вы понимаете, что я имею в виду… — Он начал потеть, а я хранил молчание. — Ваш голос… — произнес он наконец. — Что-нибудь случилось?
Конечно, случилось. Я знал, что не могу заставить свой голос звучать так, как у настоящего Края, для того, кто говорил с ним столь недавно, как Остров.
Я также знал, что шепот одного человека очень похож на шепот другого, но ему я этого не сказал.
— Рана, — прохрипёл я. — В конце концов идет война, и некоторые из нас сражаются.
— Да, конечно, сэр, я понимаю.
Он переминался с ноги на ногу.
Я решил, что с меня этого хватит и проследовал дальше, но он окликнул меня, и я с холодным нетерпением снова повернулся лицом к нему.
— Извините, что беспокою вас, сэр. Я просто хотел бы знать… не скажете ли вы мне что-нибудь о местонахождении Васко…
— Это не его имя. Он — шпион. Вы ведь не желаете продолжать знакомство со шпионом, не так ли?
Остров покраснел, но не отстал от меня.
— Нет, конечно, нет, если он шпион. Но одно время мы были вместе… и тогда он был вроде бы неплохим человеком. Я просто интересуюсь…
— Интересоваться буду я, а вы занимайтесь пилотажем.
После этих вполне краевских слов я повернулся и затопал по кораблю.
Остров удивил меня своей попыткой противостоять Краю. Видимо, где-то глубоко под его дубленной алкоголем шкурой жило борющееся за освобождение существо. Подложить эту бомбу оказалось столь же легко, как и первую, и я установил взрывной механизм приблизительно на то же время. Работая с ускорением, я быстро носился от ракеты к ракете и сумел подложить семь бомб, прежде чем бабахнула первая. Когда прозвучала тревога, я находился в машинном отделении девятой ракеты.
— Что это? — спросил я, услышав отдаленные стенания сирен.
— Понятия не имею — ответил немолодой механик и снова перенес свое внимание на моторы. — Эти импульсные трубки — второсортные и дрянные, но я не могу достать замену…
— Я не интендант, — оборвал я его нетерпеливо. — Пойдите и выясните что стряслось.
Как только он вышел, я сунул бомбу в подходящее место, установив ее на три минуты, и последовал за ним.
— Что там? — спросил я его у трапа.
— Взрыв на одном из кораблей в машинном отделении.
— Где? Я должен видеть это.
Я выкрикнул эти слова и сошел как можно скорее. Теперь должны рвануть остальные бомбы, после чего посыпятся доклады.
Сперва будет сплошное замешательство, и за это время я должен покинуть космопорт. Потому что очень скоро придет понимание того, что все эти взрывы произошли в одном и том же месте на многих кораблях вслед за невероятной новостью, что Край недавно побывал во всех машинных отделениях. Края не заподозрят, во всяком случае, сперва, но власти, разумеется, захотят с ним немного побеседовать. И подобная беседа в мои планы не входила.
Я направился к своей машине насколько мог быстро, стараясь, однако, не привлекать лишнего внимание. И увидел около нее двух чинов военной полиции, державших с двух сторон обмякшего Гамаля.
— Это ваша машина, сэр? — спросил один из них.
— Конечно. Что вы здесь делаете?
— Дело в этом человеке. Мы увидели его на заднем сиденье, он говорил сам с собой. Мы подумали, что он пьян, но потом прислушались, и оказалось, что он говорит на каком-то иностранном языке, сэр. Похожим на тот, на котором говорят на этой планете. Вы знаете, кто он?
Я не колебался.
Это была война, а солдаты на войне гибнут по множеству причин.
— Никогда раньше не видел его.
Мой голос проник в одурманенный мозг Гамаля, потому что он, моргая, поднял взгляд. Как ни слабы были его нервы, он, должно быть, обладал физической конструкцией быка, если был способен двигаться после того количества газа, которое он вдохнул.
Затем он ухватился за меня и закричал:
— Вы должны помочь мне! Они убьют меня, увезите меня отсюда. Это была ошибка — привозить меня сюда.
— Что он говорит? — спросил один из полицейских.
— Понятия не имею, хотя, я думаю, он может быть тем шпионом, который совершил диверсии в машинном отделении. — Время уходило слишком быстро, они вот-вот должны были подумать о Крае. — Посадите его на заднее сиденье машины и отправьте со мной. Я знаю, как заставить его говорить членораздельно.
Пока они это проделывали, я завел мотор и тронулся даже раньше, чем они уселись. Это немного побросало их, но если они и заметили одеяла на полу, то не упомянули о них. Поставив передачу на первую скорость, я погнал машину к выходу из космопорта.
Там стоял офицер, блокируя дорогу, с поднятой рукой, требуя, чтобы я остановился. Я продолжал ехать, но вынужден был крепко притормозить в последний момент, потому что он не сдвинулся с места.
— Вы не можете выехать. База закрыта… — Он был холодноглазым, твердолицым и злющим. Таким же, как и я.
— Я уезжаю. Приберегите свои приказы для других.
— Мне было приказано закрыть ворота для всех без исключения.
— У меня пленный, который может быть диверсантом, и двое охраняющих его. Ваше профессиональное рвение похвально, капитан, но вы должны знать, что я тот, кто отдает приказы, и я не подчиняюсь им.
— Вы не можете уехать.
Был ли он упрям до грани сумасшествия или имел на мой счет особый приказ? У меня не было времени на выяснение этого.
Я видел через окно, как один из солдат отвечает по телефону, и ощущал острое подозрение, что происходящий разговор имеет прямое отношение ко мне. Я вытащил пистолет и прицелился в капитана.
— С дороги, или я убью вас, — произнес я, стараясь придать своему голосу скучающую интонацию.
Он было потянулся за пистолетом, но тут же отказался от этого намерения. Еще миг он колебался, и я увидел в его глазах обыкновенный страх. Затем он неохотно шагнул в сторону, и я бросил машину вперед. Я мельком увидел выбегающего из караула солдата, показывающего на машину и кричащего что-то.
Рев мотора заглушил его голос. После этого я не оглядывался, хотя военные полицейские явно это делали. В зеркальце заднего обзора я видел, как они перешептываются. Вот-вот они могли потянуться за собственными пистолетами, и я не стал рисковать.
