Лебедки с обратной стороны стали выбирать тросы с зацепленной сетью через корпус. Василий задраил люк, чтобы не мешать.
— Видал? — довольно сказал Стрельников. — Сейчас поднимут опоры, — и укрытие готово. Наши придумали…
— Здорово, — без энтузиазма согласился Конечников. — И чего?
— Того… — попытался обидеться Василий, но передумал и предложил. — Пойдем, что-ли. Пока народ собирается, покажу тебе свои владения. На трезвую голову.
— Давай посмотрим, — согласился Конечников.
Стрелкин метеором понесся по кораблю, распахивая все двери и вставляя отрывистые, малоразборчивые комментарии: «Никаких коек в проходах», «Каюта на двоих», «У старших офицеров — отдельная», «кондиционеры», «столовая — танцевать можно».
Экспериментальный корабль второго поколения казался удобным и притягательным, знакомым и незнакомым одновременно, располагающим к службе и жизни. Не было двухъярусных коек в центральном коридоре и тесных матросских кубриков. Не воняло немытыми телами и портянками.
Стрельников поминутно оборачивался на Конечникова и спрашивал:
— Нравится? Правда здорово?
— Ничего так, — спокойно соглашался с ним Федор.
Стрельников повел дальше Конечникова по кораблю, с восторгом рассказывая о новшествах второй модели гиперпространственного крейсера.
— На борту штатного состава — 30 человек. С учетом электроники этого вполне достаточно. 4 ходовых смены, артиллеристы, техники и пара человек в хозяйственной части.
— А канониры в башнях? — поинтересовался Конечников.
— Их нет, — ответил Василий. — Есть операторы-наводчики, которые работают с пушками и ракетами. Заметил, что башни стали меньше? Не хочешь узнать отчего?
— Если скажешь.
— Все автоматизировано, — довольно ответил Стрелкин. — Указываешь блоку наведения на цель, и электроника ее ведет.
Конечникову показалось, что Василий перебирает варианты, как деликатней отказать, если друг захочет немедленно попробовать все это в деле.
Но Федора совсем не интересовала стрельба из бортового оружия.
— Это что, против Конвенции? — поинтересовался он.
— Да, — пожал плечами Василий. — Удивлен?
— Нет. Но это не все. Орудия другие.
— Глазастый, — засмеялся Стрелкин. — Ничего от тебя не скроешь. На корабле нет ни одного боевого лазера и плазмомета. Все заменено лучевыми излучателями. Оставили только пару зенитных массометов на всякий пожарный.
— Лучевые пушки? — удивился Конечников. — Это над чем Корсаков работал? Когерентный детонирующий луч?
— Откуда знаешь? — удивился Стрелкин. — Ленка тебе рассказала?
— В самых общих чертах. Кстати, как там она и Корсаков?
— Она — нормально. Теперь она начальник лаборатории, защитила докторскую диссертацию по закрытой теме.
— А Антон Петрович?
— Да с ним тут случилось… — Василий замялся.
— Что?
— Срок мотает дядька.
— Вот тебе и раз. За что?
Да вот нашли приборчик в обломках твоего кресла. Диверсионный… Эланский… Отключал внешнюю стабилизацию… А на корпусе прибора — его отпечатки пальцев.
Для внутреннего слуха Конечникова эти слова зазвучали нестерпимой фальшью.
— Правда? — он остановился и пристально поглядел в глаза Стрелкину. — Ты сам-то в это веришь?
— Конечно, — пожал плечами Василий. — В свете предшествовавших печальному событию обстоятельств. Это, конечно, ваши с ним дела, но я его понимаю.
Конечников не стал его опровергать. Остальную часть пути до боевой рубки они молчали.
Василий набрал код на панели, и они вошли вовнутрь.
Там висел обычный полумрак. На затемненных стеклах причудливо колыхались тени от маскировочных сетей. Неярко горели панели и мониторы приборов. Конечников с одного взгляда оценил насколько удобней и лучше стало управление кораблем. Что-то вроде сожаления остро кольнуло сердце бывшего звездолетчика.
— Посмотри, как все поменялось — по-хозяйски обводя рукой пространство вокруг, отметил Стрелкин. — Нам полтора года назад такого и присниться не могло.
Действительно, в центре управления стало больше места. Новая, компактная электроника явно не соответствовала требованиям Конвенции, приближаясь по простоте, наглядности и удобству к приборам давних рационалистических времен.
Конечников понял, что системы управления разработаны и сделаны в UST. Он счел за лучшее не вдаваться в подробности.
— Крок, ты посмотри, какая красота, — пел Стрельников. — Помнишь, сколько народу в рубке толклось?
— Да.
— А сейчас? Вся смена — 4 человека.
— И достаточно?
— А как же. Хватило бы и 2–3.
— Здорово, — спокойно согласился Конечников.
— Сейчас будет А-12 стартовать, посмотрим, — предложил Стрелкин.
— Куда пойдем смотреть? Наружу? — спросил Конечников.
— Да ладно тебе, — сказал Стрельников.
— А что, есть другая возможность?
— А то, — гордо сказал Васька. — Смотри, слушай и наслаждайся.
— Ну, изобрази.
Стрельников, явно рисуясь перед другом, скомандовал:
— Компьютер, запустить разведчика. Режим следования 5, увеличение оптимальное. Трансляцию на капитанский экран.
— Слушаюсь, — ответила машина.
На экране поползли строки репорта, показывая последовательность операций по запуску. Где-то над головами лязгнул люк, и на экране появилась картинка с камеры робота.
Разведчик набрал высоту и стал ходить над лагерем широкими кругами, давая изображение прикрытых маскировочными сетями кораблей группы.
Один из скаутов пришел в движение. Сеть над ним пошла волнами, затрепетала. Казалось, ее вот-вот сорвет, но звездолет аккуратно, как кошка, выскользнул из-под импровизированного укрытия и вознесся в небо по пологой кривой.
— Видал? — поинтересовался Стрельников. — Что скажешь?
— Впечатляет.
— Помнишь, как мы в учебном отряде газовали? Мачты валило.
— Да, помню… Антигравом — со всей дури. Команда в кресла затрамбовывается перегрузкой, а на земле получается маленький торнадо.
— Было дело, — грустно улыбнулся Конечников, вспоминая то беззаботное, молодое время.
— А хочешь мы следом взлетим? — спросил Василий. — А ты за пилота сработаешь?
— Нет, спасибо… — отказался Конечников.
Стрельников посмотрел на него, вздохнул.
— Вот, обрати внимание, — показал он на экран. — Скорость под 200 метров в секунду, а картинка не шелохнется.
Летающий робот — разведчик держался впереди и немного сбоку, давая изображение крейсера на главный монитор командирского поста.
