Я стоял перед большим светло-желтым яйцом, внутри которого едва различался зародыш. Неведомой силой меня повлекло вперед. Я приближался, вглядываясь в очертания света, и, наконец, замер. Внутри яйца я увидел нежный, молодой бутон белого лотоса на тонкой изогнутой ножке.
- Скоро, скоро он откроется, - голос Агвана раздавался откуда-то совсем сверху, и с каждым словом становился все тише и тише. - Береги его, Данила... Береги... Прощай.,.
- Агван! - закричал я что было сил и очнулся.
Мальчик лежал на покатом склоне горы. Взгляд его широко открытых глаз уходил в небо. Он смотрел на восходящее Солнце. И, казалось, Солнце в эту секунду забирало к Себе его душу.
Я сидел здесь же, на горном склоне, раскачиваясь из стороны в сторону. Глаза Агвана потухли, и я закрыл их...
Часть третья
Данила сидел передо мной и бесцельно раскачивался из стороны в сторону.
Только сейчас я осознал, какое красивое у него лицо - высокий лоб с тонкими стрелами густых бровей, большие, чуть утопленные, почти синею цента глаза в окаймлении изогнутых ресниц, прямой, тонкий нос на фоне волевых скул и чувственные губы над сильным мужским подбородком.
Я засмотрелся на него, словно на античную статую.
В заплечной сумке Агвана я нашел письмо.
Прыгающий детский подчерк вывел для меня четкую инструкцию:
"Данила, посмотри карту на дне сумки. Сейчас ты находишься в месте, обозначенном черной точкой. Линия, прочерченная до красной точки - путь, который тебе нужно проделать за оставшиеся у тебя 12 часов. Это почти 50 километров по горам, поэтому, пожалуйста, .ставь меня здесь. Ты будешь двигаться на Восток, тебе поможет компас. Если заблудишься - подкинь четки вверх, знак укажет тебе направление".
Внизу была приписка: Данила, я благодарен тебе. И хотя ты смеялся надо мной, я любил и уважал тебя. Потому что ты не такой, каким хочешь казаться. У тебя внутри Белый Лотос. Я знаю это. Агван".
У меня тряслись руки, я плакал. Но мне не было ни стыдно, ни горько, ни страшно. Мне было больно. Ныло под самым сердцем. Не в силах совладать с собой, я просто взял Агвана на спину и пошел на Восток. Он хотел облегчить мой путь, просил оставить его на месте гибели. Но у нас так не делается...
Мне не впервой ходить по горам и пользоваться топографической картой. Я буду на месте и раньше назначенного времени. Это мой марш-бросок.
Тайга казалась бесконечной, меня то душили слезы отчаяния, то неистовая злоба. Дважды у горных ручьев я делал привалы и шел дальше.
По дороге я вспоминал пережитые мною видения - картины будущего мира, сердце человека, покрытое черными пятнами. Почему силы Тьмы одерживают над нами победу?
Я пытался представить себе образ Мары, царя Тьмы. Мысленно вглядывался в лицо раздосадованной Аглаи, искусственную улыбку хозяина Сибири, в гнусную мину майора "федеральной службы". Но, как я ни силился, как ни старался, передо мной были лишь эти лица, обычные человеческие лица.
Страдающие и тотально несчастные люди. Мне было их жалко. Они казались какими-то убогими, ущербными. Живут, мучаются, но так. никогда и не скажут себе: Я живу неправильно. Жить надо по другому". Но что такое "по другому"? Знают ли они, что это значит - "жить по-другому"? Знаю ли, я об этом?..
"И хотя ты смеялся надо мной, я любил и уважал тебя. Потому что ты не такой, каким хочешь казаться. У тебя -внутри Белый Лотос. Я знаю это
Я вспомнил слова Агвана, и слезы снова выступили у меня на глазах. В этом все дело: мы не такие, какими хотим казаться. Мы вообще не такие, какие мы есть.
"Господи! - подумал я вдруг. -- За какими же скрижалями я иду?! Я же просто ищу самого себя! Все говорили мне о моем предназначении. Но разве не в том предназначение человека, чтобы найти самого себя?!" Тут я споткнулся, каменистая почва просела подо мной. Я упал и покатился по отвесному горному склону. Но страх потерять Агвана, позволить ему упасть и лежать там, в глубине горной расщелины, в этом забытом богом месте, придал мне силы. Я смог зацепиться за какое-то хиленькое деревце, торчавшее из скалы, прижал Агвана к себе и стал карабкаться.
Я обнял бездыханное тело друга и закричал. Передо мной" насколько хватало глаз, лежали горы. Они подхватили мой голос, и раскатистое эхо покатилось над их склонами.
Но не мой собственный голос и не его отражения, а слова Агвана звучали под грозными пурпурными небесами; "Что бы ни случилось, ты пойдешь дальше, ты дойдешь до того места, которое укажут тебе знаки, ты найдешь Схимника и сделаешь то, что он тебе скажет".
До сих пор я был лишь ведомым - слепцом с десятком сердобольных поводырей. Я просто следовал за людьми, которые указывали мне дорогу и настаивали на том, чтобы я шел дальше. Теперь я один на один с самим собой и не знаю себя. И никто в целом мире не знает себя и не видит выхода из тупика.
Скрижали! В них должен находиться ответ. Я и достану их, чего бы мне это ни стоило. И неважно - кто я, тот ли я, кто должен сделать это, или не тот. Я достану их!
Я встал, подхватил тело Агвана на руки и пошел дальше. Еще через час бросил четки, и они указали мне взять чуть правее. Я послушался знака и скоро вышел в долину, в центре которой возвышался темный храмовый свод буддийского монастыря. Собрав последние силы, я ускорил шаг.
Поднялся ветер, зловещие тучи, словно по команде, наглухо закрыли небо. Солнце скрылось, и тьма окружала меня. Зловещая, неосвещенная тень монастыря навевала дурные предчувствия. Неужели заброшен? Неужели пуст?! Невыразимая тоска объяла мое сердце. Я побежал.
Двери в храм оказались открытыми и скрипели, движимые порывами ветра. Секунду я раздумывал.
- Здесь есть кто живой?! - закричал я в безответную темноту храм и в этот же. миг все здание озарилось желто-красным светом.
Я стоял на пороге - обессилевший, в драной одежде, с запекшейся на теле кровью, держа на руках друга в багряном одеянии. Лампы высветили в алтаре храма гигантскую золотую статую Будды. Весь храм от края до края был полон молящимися.
Несколько секунд монахи удивленно переглядывались, потом загалдели: "Гэсэр! Белый Гэсэр! Светильники, смотрите, они горят! Багряный агнец! Северная Шамбала!" Они бросились ко мне. Я прижал тело Агвана к груди. Казалось, что еще мгновение - и эта толпа просто разорвет меня на части!
"Не может быть, они узнали во мне своего легендарного героя!"
- Господи, что вы делаете! Я не Гэсэр! Я не знаю никакой Шамбалы! кричал я, чувствуя, как в одно и то же мгновение сотни рук касаются моего тела. -- Прошу вас! Прошу вас, перестаньте!
Происходящее напоминало массовое помешательство. Как же некстати они решили сойти с ума! Меня подняли, понесли к алтарю, усадили в обитое бархатом кресло, повалились на пол и что-то запели своими тягучими голосами. Я положил Агвана у подножия статуи Будды и обратился к монахам:
