При виде таких сокровищ по толпе пробежал изумленный шепот. Лицо Ферессона озарила мрачная улыбка удовлетворения. В этом поселении не было таких оригиналов, а лишь несовершенные копии с дефектных дубликатов. С драгоценной ношей Ферессон направился к Билтонгу. Дорогу ему преградили разгневанные люди, но разглядев, что у него в руках, расступились.
— Отменные у тебя оригинальчики! — завистливо покосился ближайший мужчина. — Может, расскажешь, где стибрил?
Ферессон промолчал. Разложив на бетонной платформе оригиналы, он смотрел на умирающего Билтонга.
Вначале Билтонг не шевелился, хотя и заметил новые оригиналы. Затем твердые волокна внутри желтой массы завибрировали и слились размытыми пятнами. Вся глыба протоплазмы содрогнулась, и передняя часть Билтонга с хлюпаньем разошлась. Из образовавшегося отверстия толчками потекли зловонные жирные пузыри. Псевдоподия дернулась, вытянулась в скользкой траве и, поколебавшись, коснулась хрустального бокала.
Билтонг сгреб кучу черного пепла, пропитал ее жидким выделением из переднего отверстия. Образовалась тусклая сфера — нелепая пародия на бокал. Билтонг отступил, замер, собираясь с силами, и снова попытался скопировать хрустальный бокал. Внезапно все его тело свело судорогой; впевдоподия безвольно упала, затем дернулась в одну, в другую сторону и втянулась внутрь Битлонга.
— Не выгорело, — прохрипел Унтермейер. — Слишком поздно.
Немеющими пальцами Ферессон засунул оригиналы в стальной ящик.
— Да, все кончено, — неохотно признался он. — Ваш Билтонг безнадежно болен, и оригиналами тут уж не поможешь.
Потерявшая дар речи Шарлота отошла от платформы. Унтермейер последовал за ней мимо негодующих жителей поселения.
— Подождите минуточку, — крикнул им вслед Доус. — У меня тоже есть, что ему предложить.
Ферессон устало ждал. Доус снял с плеча холщевую сумку, с минуту покопался и извлек какой-то предмет, завернутый в старую газету. Под газетой оказалась грубая деревянная кружка. Присев на корточки, Доус поставил кружку перед Билтонгом.
Шарлота подошла к ним и фыркнула:
— Какой в нем прок? — Она вяло ткнула грубый деревянный предмет носком туфли. — Такое барахло ты и сам запросто скопируешь.
Ферессон вздрогнул. Доус поймал его взгляд, и секунду они пристально смотрели друг на друга: Доус — едва заметно улыбаясь, Ферессон — сосредоточенно наморщив лоб.
— Правильно, — промолвил Доус, — я ее сделал своими руками.
Ферессон схватил и недоверчиво оглядел кружку.
— Ты сам ее сделал?.. Но из чего? И как? Не понимаю! Каким оригиналом ты пользовался?
— Мы рубим деревья. — Доус вытащил из-за пояса и протянул Ферессону тускло блестевшую в лучах солнца железяку. — Это... Осторожней, не порежься!
В руках Ферессона оказался нож — такой же грубый, как кружка, кованый, изогнутый, с ручкой из проволоки.
— Ты и этот нож сделал? — Ферессон был ошеломлен. — Не верю! С чего ты начал? Ведь тебе потребовались инструменты, а их тоже нужно как-то сделать. Невероятно! — истерически выкрикнул он. — Это невозможно!
Шарлота скорчила презрительную гримасу.
— Разве таким ножом что разрежешь? Вот у меня в кухне были ножи так ножи — из лучшей шведской нержавеющей стали. — Она вздохнула. — Сейчас от них осталась всего лишь пригоршня черного пепла, да и тот, поди, уже развеял ветер.
В голове Ферессона пронеслись десятки вопросов.
— Эта кружка, этот нож... Выходит, ты не один? А одежда, что на тебе... Ткань ты тоже сам соткал?
— Пошли. — Доус взял кружку и нож и твердым шагом двинулся прочь. — Чем раньше мы отсюда выберемся, тем лучше.
Люди покидали парк. Они сдались и, едва волоча ноги, направились к осыпающимся магазинам в поисках пищи. Заурчали, зафыркали немногочисленные, еще способные двигаться автомобили и неторопливо покатили восвояси.
— Они обезумели. Все рушится... — Казалось, Унтермейер не замечал крупные капли пота, катящиеся по его щекам. — Через час-другой здесь ничего не останется. Ни пищи, н и жилья!
Унтермейер взглянул на «бьюик», тут же отвел глаза в сторону и взволнованно облизал губы.
Мощный пыльный автомобиль привлек внимание не только Унтермейера.
Вокруг машины медленно собиралась группа коренастых мужчин. Подобно жадным недоверчивым подросткам, они сосредоточенно ковыряли радиатор, рассматривали капот, трогали фары и туго накаченные шины. В руках мужчины сжимали нехитрое оружие: обрезки водопроводных труб, камни, куски стальной арматуры от разрушенных зданий.
— Они догадались, что машина нездешняя, — сказал Доус, — и теперь так просто не отступят.
— Хочешь, я возьму тебя с собой в Питсбург, — обратился Ферессон к Шарлоте. — Для начала зарегистрирую тебя как жену, а там видно будет.
— А как же Бен? — робко спросила Шарлота.
— Не могу же я и на нем жениться. — Ферессон ускорил шаг. — Я, конечно, подвезу его туда, но остаться ему вряд ли позволят. Приток иммигрантов у нас, знаешь ли, строго ограничен законом. Вот через месячишко власти, глядишь, осмыслят опасность положения и тогда, может быть...
— Эй, вы, проваливайте, пока целы! — Унтермейер тяжело двинулся на мужчин. Поколебавшись, те неохотно расступились. — Проводи ее, да будь начеку! — предупредил Унтермейер Ферессона и подошел к автомобилю.
Взяв Шарлоту под руки, Ферессон и Доус благополучно миновали окружившую «бьюик» толпу. Ферессон вручил толстяку ключи. Унтермейер рывком распахнул переднюю дверцу, усадил Шарлоту на сиденье рядом с водительским.
Толпа пришла в движение.
Огромным кулачищем Унтермейер опрокинул самого бойкого нападающего, кряхтя пролез мимо Шарлоты и плюхнулся на водительское сиденье. Заурчал мотор. Унтермейер включил первую скорость и что было сил надавил на акселератор. Двигатель взревел, из-под колес брызнула щебенка, и автомобиль рванулся с места. Послышались ругань, проклятия. Из толпы вылетел булыжник и вдребезги разнес лобовое стекло. Люди отчаянно царапали краску, хватали открытую дверцу, вслепую тянули растопыренные пятерни к съежившимся внутри пассажирам.
Унтермейен захлопнул дверцу, прищемив кому-то пальцы.
Машина набирала скорость, и, кляня пришельцев последними словами, нападающие отскакивали в стороны. Огромный рыжеволосый детина, лежа на капоте, с упорством маньяка пытался нашарить за разбитым стеклом лицо водителя. Унтермейер резко крутанул руль вправо, рыжеволосый продержался еще секунду, отлетел, беззвучно шлепнулся на тротуар, да так и остался там лежать.
Автомобиль вильнул, накренился и скрылся за рядами осыпающихся зданий. Визг тормозов замер вдали.
