Анна кивнула.
— Сварить кофе?
— Только себе и Жюлю, — сказал Кин, — перед переброской лучше не есть. Я завтра утром позавтракаю. Дома…
— Все-таки этот шут мне неприятен, — сказала Анна. — Девушка ничего не подозревает…
— Он его раб, — сказал Кин. — Роман его спас от смерти. Но приворотного зелья не существует. Это уже доказано наукой.
— Не знаю, — сказала Анна. — Вы же сами говорите, что Роман — универсальный гений. Может, придумал. Были же раньше разные секреты.
— Я буду переодеваться, — сказал Кин. — И боюсь вам помешать. Вы хотели сделать кофе.
— Конечно, — сказала Анна. — Хотела.
Она разожгла плиту — хорошо, что взяла с собой молотого кофе, — эти пришельцы, конечно, не подумали, что будут кормиться три дня. Дармоеды. Тунеядцы. Анна была страшно сердита. И поняла почему. Ее присутствие терпели, как присутствие деда Геннадия. А чего ты ждала, голубушка? Что тебя пригласят на экскурсию в будущее? Чепуха, ты просто ни о чем не думала, а решила, что бесплатное развлечение будет длиться вечно… Кин за перегородкой чем-то загремел. Интересно, он берет с собой оружие?
— Ну как? — спросил Кин.
Анна обернулась. В дверях кухни стоял обросший короткой бородой мужик из тринадцатого века, зажиточный, крепкий, меч сбоку, кольчуга под накидкой, на шее странный обруч — в виде серебряной змеи. Был этот мужик пониже ростом, чем Кин, пошире его в плечах, длинные пегие волосы собраны тесемкой.
— Я бы вас никогда не узнала, — сказала Анна.
— Спасибо, — сказал Кин.
— А почему змея?
— Это уж. Я литовский воин, из охраны Романа.
— Но они же друг друга знают.
— Сейчас темно. Я не буду соваться на передний план.
— А я кофе сварила, — сказала Анна.
— Кофе? Будьте так любезны, налейте Жюлю.
Жюль уже собрал один из пультов, закрыл чемодан и вынес в прихожую. Сам вернулся к пульту связи.
— Жюль, — сказала Анна. — Выпей кофе.
— Спасибо, девочка, — сказал Жюль, — поставь на столик.
Анна поставила чашку под выключенный шар. Если не нужна, лучше не навязываться. В прихожей ее догнал голос Жюля.
— Мне жаль будет, что я вас больше не увижу, — сказал он. — Такая у нас работа.
— Такая работа, — улыбнулась Анна, оборачиваясь к нему. Она была ему благодарна за живые слова.
Кин стоял на кухне, прихлебывал кофе.
— Вам же нельзя! — не удержалась Анна.
— Конечно, лучше не пить. Только вот вам не осталось.
— Ничего, я себе еще сварю.
— Правильно, — сказал Кин.
Выход в прошлое чуть было не сорвался. Они все стояли в прихожей, над чемоданами и ящиками. И снова раздался стук в дверь.
— Кто? — спросила Анна.
— У тебя все в порядке? — спросил дед Геннадий.
— А что?
— Голоса слышу, — сказал дед.
Кин метнулся в кухню. Жюль закрылся в задней комнате. Анна медлила с засовом.
— У меня радио, — сказала она. — Радио я слушала. Я уже опять легла.
— Спать легла, а свет не тушишь, — проворчал дед. — Я тебе анальгин принес.
— Зачем мне анальгин?
— От головной боли, известное дело. Разве не жаловалась?
Пришлось открыть. На улице дул сырой ветерок. Яркая луна освещала шляпу деда. Дед постарался заглянуть за спину Анны, но в прихожей было темно. Пачка таблеток была теплой, нагрелась от ладони деда.
— Беспокоюсь я за тебя, — сказал он. — Вообще-то у нас места тихие, разбойников, понятно, нет, нечем им интересоваться, но какое-то к тебе есть опасное притяжение.
— Я не боюсь. Спасибо за лекарство. Спокойной ночи.
Анна быстро захлопнула дверь, решив, что, если дед обидится, у нее будет достаточно времени с ним поладить… Дед еще постоял на крыльце, повздыхал, потом заскрипели ступеньки. Кин подошел к окну в прихожей — дед медленно брел по тропинке.
— Спасибо, Анна, не знаю, что бы мы без тебя делали, — сказал Кин.
— Не лицемерьте. Он приходит именно потому, что я здесь. Не было бы меня, он бы и не заподозрил.
— Вы правы, — сказал Кин.
Он прошел, мягко ступая по половицам, в холодную комнату.
Кин включил шар и повел его из горницы польской княжны, сейчас темной, наружу, через залитую дождем площадь, мимо коновязи, где переминались мокрые кони, мимо колодца, в закоулок, к дому Романа. За забором, во дворе шар опустился к земле и замер. Кин выпростал руки из столика, перешел в другой угол комнаты, где стояла тонкая металлическая рама, под ней блестящая платформочка, похожая на напольные весы. Воздух в раме чуть колебался.
— Давай напряжение, — сказал Кин.
— Одну минуту, — сказал Жюль. — Дай я уберу вещи, а то потом будет некогда отвлекаться.
Сзади Анны зашуршало, щелкнуло. Она обернулась и увидела, как исчез один чемодан — с лишней одеждой, потом второй, с пультом. Прихожая опустела.
Кин вступил в раму. Жюль подвинул табурет поближе к шару и натянул на левую руку черную перчатку.
— Начинается ювелирная работа, — сказал он.
Кин бросил взгляд на Анну, как ей показалось, удивленный — он словно не понял, с кем разговаривает Жюль.
— Не отвлекайся, — сказал он.
Шар был обращен в пустой двор. Под небольшим навесом у калитки съежился, видно дремал, стражник, похожий на Кина.
— Чуть ближе к сараю, — сказал Кин.
— Не ушибись, — сказал Жюль, — желаю счастья.
Кин поднял руку. Раздалось громкое жужжание, словно в комнату влетел пчелиный рой. И Кин исчез.
И тут же Кин возник во дворе. Осознать этот переход оказалось нетрудно, потому что Кин был одет соответственно тому времени и месту.
Он вышел из тени сарая — на дворе стояла такая темень, что можно было лишь угадывать силуэты. Слабый свет выбивался из щели двери в сарай, Кин скользнул туда, чуть приоткрыл дверь — лучина освещала низкое помещение, на низких нарах играли в кости два стражника. Кин пошел к воротам. Стражник у ворот был неподвижен.
В тот момент, когда Кин был совсем рядом со стражником, три раза ударили в дверь — по ту сторону забора стоял Роман, у его ног сгорбленной собачонкой — шут Акиплеша.
Стражник вздохнул, поежился во сне. Кин быстро шагнул к воротам, выглянул, узнал Романа и отодвинул засов.
— Ни черта не видно, — проворчал Роман.
— Я до двери провожу, — сказал Кин. — За мной идите.
— В такую темень можно уйти, — сказал Роман шуту. — По крайней мере часть добра мы бы вынесли.
— А дальше что? — спросил шут. — Будешь, дяденька, по лесу склянки носить, медведей кормить?
