Вика должна была прыгать первой, с 800 метров. Все остальные в этой группе прыгали уже с управляемыми парашютами, для которых требовалась большая высота. Девушка сидела около самой двери. Система оказалась тяжелее, чем ожидала Вика. На спину словно взвалили мешок с картошкой. Вика не могла оторвать взгляда от круглого окошечка высотомера.
1…
2…
3…
«Когда белая стрелочка коснется "8", дверь откроется, и ... Спокойно, только спокойно", – думала Вика. Сердце вдруг стало очень большим, заполнило всю грудь так, что дышать было больно. "Правую ногу вперед, левой толкаться... нет наоборот...". Выпускающий что-то прокричал. Сквозь рев мотора Вика не поняла его. Инструктор показал рукой на красную лампочку.
Она уже светилась.
Вика встала. Выпускающий ободряюще улыбнулся и открыл дверь. Напор встречного воздуха был так плотен, что на секунду Вике показалось – она просто не сможет отделиться от борта.
– Пошел!
Вика шагнула вперед и оказалась в той пустоте, где каждый остается один. Шум мотора удаляющегося самолета постепенно стих, и наступила тишина.
* * *
Рома с удовольствием отметил, что Вика поставила ноги правильно. Но девушка держала их слишком жестко, и в момент столкновения с землей не смогла удержаться, упала. Вика приземлилась метрах в пятидесяти от него. Рома видел, куда упал пробный парашют, и ждал девушку именно там. Пока парень добрался до нее, Вика уже успела выбраться из системы и начала сворачивать парашют.
– Ну как? – спросил Рома, подойдя.
Вика обернулась.
– Ой, Рома… – начала она и остановилась.
Ей нестерпимо хотелось рассказать о всех неожиданностях и прелестях свободного полета. О сверкающей громаде близкого озера. О плывущей над аэродромом синей бездне неба. О зелени поля внизу, разбитого канавами на квадратики. И о странном чувстве свободы, мира и успокоения, охватившем Вику. Теперь девушка знала, что ощущала Алиса из известной сказки, падая в бездонную кроличью норку. Знала, как будет выглядеть пламя собственной Викиной свечи после того, как огонек погаснет. Знала, почему барон Мюнхгаузен так хотел прокатиться верхом на пушечном ядре.
Знала, что увидит, если пролетит мимо земли.
А это совсем не так уж невозможно, как кажется.
Но Вика вдруг поняла, все эти слова будут ложью.
О первом прыжке нельзя рассказать
Первый прыжок так глубоко меняет что-то, что эту перемену невозможно объяснить даже самому лучшему другу. Но если этот друг летает хотя бы только на звездолетах из советских мультфильмов, он поймет тебя. А все остальные…
Это будет бессмысленный спор о вкусе бананов с теми, кто их ел.
Рома наблюдал за ней, чуть улыбаясь. Вика развела руками.
– Ты ведь и сам знаешь… – сказала она наконец. – Ах, как хорошо!
Вика обняла, крепко, не так, как раньше, и поцеловала прямо в губы. Рома ответил, как мог. Они стояли, обнявшись. В этой части поля приземлилась только Вика, и подростки были наедине с собой, солнцем и ветром.
– У меня стропа между ног запуталась, представляешь! – сказала девушка.
Вика не отстранилась от него, и Рома слышал, как быстро стучит ее сердце.
Грин поморщился:
– Как же ты ее вытащила?
– А зачем вытаскивать? – удивилась Вика.
– Это же так больно, – сказал он.
Вика непонимающе посмотрела на него. Рома расхохотался.
– А, извини, – сказал он. – Я забыл, что это мальчикам там больно, а девочкам приятно. Так тебе даже повезло!
Вика пристально смотрела на него. В этот миг девушка совершенно забыла, зачем он был ей нужен. Забыла, какое место отведено Грину в ее плане. Под этим взглядом Рома смутился.
– Пойдем, – сказала Вика тихо. – У вас же ведь здесь склад, где хранят старые парашюты, или что-то в этом роде… Я ведь видела, что у тебя в бардачке, когда за картой лазила. Бери их, и пойдем.
Вика изумленно увидела, что Рома краснеет.
– В конце концов, – сказала она. – Это даже романтично.
Рома кашлянул и потер лицо рукой.
– Тебе надует, – сказал он хрипло. – Хватит экстрима на сегодня. Поехали домой. Верну тебя в целости и сохранности, как обещал.
Если бы она сказала, в своей обычной иронической манере: «Как жаль», или хотя бы вздохнула, Рома бы изменил свое решение не сходя с места
Но Вика уже опомнилась.
– Наше дело предложить, ваше дело отказаться, – сказала она насмешливо. – Поехали, что же.
* * *
Сергей чуть подтянул колок и тронул струну. Гитара была очень старая, но настроить ее все еще было можно. Парень перехватил взгляд Ирки, сидевшей напротив, и улыбнулся.
– Расплескалась синева, – начал Сергей старую парашютистскую песню, трогательную и милую.
Глаза Ирки заблестели еще сильнее. Девушка появилась в клубе совсем недавно, успела сделать только пару прыжков, но на Сергея обратила внимание еще на самом первом занятии, когда он помогал ей усаживаться в прикрепленную к потолку тренировочную систему. Сергею она тоже понравилась. Ему очень нравились женщины. А от Иры исходил, как однажды выразился Рикошет о такого рода девушках, аромат не столько секса, сколько сексуальной доступности.
В общем, у Сергея были вполне определенные планы на сегодняшний пикник.
Но не только Ира смотрела на Сергея во все глаза. Вика презрительно надула губки, нахмурилась и небрежно прижалась к Роме. Воспользовавшись случаем, Грин тихонько поцеловал ее в шею. «И что он в ней нашел?», думала Вика в тот момент, когда губы Грина скользили по ее коже. – «Лахудра! Грязная толстуха!».
Вика была несправедлива к Ире. Ира и вправду не походила на изможденных манекенщиц, но в ее полноте, не такой уж и большой, была своеобразная пикантность. Одевалась Ира если не стильно, то очень аккуратно, а длинные роскошные волосы действительно были одним из самых сильных козырей ее неброской внешности. Вика же оказалась в плену распространенного заблуждения, что мужчинам нравятся именно девушки с внешностью манекенщиц. И, отказывая себе в мороженом или в кружке пива последние полгода, она вовсе не приближалась к Сергею, а совсем наоборот. Как гласит народная мудрость, равнодушная к капризам моды, мужчина не собака, на кости не бросается.
Парашютисты выехали в пригородный лесок всем клубом. Весна в том году выдалась холодная, но на майские праздники долгожданное солнышко решило таки выглянуть. Лес еще только-только начал покрываться нежной зеленью. Неподалеку от пикникующих грозно возвышался осевший, оплывший, но все еще доходивший взрослому человеку до пояса сугроб. Полянка удивляла своей чистотой. Несмотря на популярность, которой пользовалось это место у любителей отдохнуть на природе, трава еще не была выбита многочисленными колеями, нигде еще не валялись пивные банки и яркие пакетики из-под чипсов. Но Рома, который жил неподалеку, знал, что это ненадолго.
