Джек Вэнс - Мир плавающих театров

— Это не тайна. Кто бы не победил на соревнованиях Вольдемара, он получит дворец и огромное богатство. Я хочу выйти замуж за такого человека, и до конца жизни жить как принцесса.

Замп с удивлением потряс головой и налил вина, которое подал мальчик-прислуга.

— Вы с дотошной заботой рассчитали течение своей жизни.

— Почему нет? Разве у меня есть другая жизнь?

— Я не придерживаюсь конкретной веры, — сказал Замп. Много было сказано с одной стороны и с другой. Вопрос остается открытым. Однако, люди, которые планируют свою жизнь со слишком большой точностью, часто промахиваются на крутых поворотах, а по проселочным дорогам проходит более живописный маршрут, в конечном счете к тому же пункту назначения.

— Сколько пройдет времени, прежде чем мы отправимся в Кобл?

— Скоро то или другое судно покинет Лантин отправившись вниз по реке. Мы сядем на него пассажирами.

— Сколько это будет стоить? Сможете ли вы заплатить?

— Определенно! Я спас все свои драгоценности, которые обладают значительной стоимостью, — И Замп ударил по карману своей куртки, и обнаружил, что он пуст. Он сел на стуле. — Я ограблен! Как это случилось? ОН огляделся вокруг и посмотрел прямо на дверь. — Когда Вайлайвиг столкнулся со мной он сделал жест сожаления. Теперь и драгоценностей нет!

— А как же серебряная пластина?

Замп дотронулся до своего внутреннего кармана.

— Она в безопасности.

— Давай посмотрим на нее.

Замп вытащил сверкающую платину. Дамсель Бланч-Астер взяла ее в руку и облегченно вздохнула:

— Та самая.

Замп взял табличку и вернул ее в карман.

— Это также мой последний ресурс. Я должен использовать его, чтобы заплатить за нашу постель и за поездку.

Дамсель Бланч-Астер покачала головой.

— Я заплачу хозяину гостиницы. У меня также есть средства для того, чтобы мы добрались до Кобла.

Замп с удивлением посмотрел на нее.

— Я не знал, что у вас так много железа!

Дамсель Бланч-Астер игнорировала замечание.

— Мы также можем прямо сейчас уладить дела на деловой основе. Я могу помочь нашему путешествию в Кобл, но я прошу исключить меня из ваших эротических фантазий.

— Ба, — проворчал Замп. — Что если я решу бросить пластинку в реку?

— Я не стану мешать вам.

— Вы можете отговорить меня.

Дамсель Бланч-Астер ничего не ответила. Замп вынул пластину и положил ее на ладонь, задумчиво взвешивая. Дамсель Бланч-Астер встала и вошла в таверню, отправившись вероятно в свою постель в "Речном виде".

Замп сжал зубы и посмотрел в небо. Он вернул пластину в карман и в одиночестве сидел в темноте.

Внутри, звуки пира нарастали и затихали. Вайлвавиг шатаясь вышел через дверь и остановился у перил. Замп, спокойно приблизился, схватил фокусника за ноги и швырнул его через перила вниз в грязь.

Замп в дурном настроении вошел в "Речной вид". Лампа горела низко на столе. Дамсель Бланч-Астер лежала под своим плащом в углу комнаты. Ее сверкающие светлые волосы покоились на вышитом жилете.

Замп знал, что она не спит. Он сказал грубовато:

— Вы можете разделить матрац без мук относительно бесценной святости вашего тела, которое после всего очень похоже на многие другие. Сейчас оно значит для меня, не больше, чем стол.

Кобл, расположенный в том месте, где главное русло Виссела впадало в Залив Догадка, был городом высоких, с крутыми двускатными крышами зданий из дерева и черного кирпича; городом пойманным в сеть сотни каналов, затененным тысячами пышных дендронов, с бессчетными лантанами, пальмами и перистыми ивами. Дела в Кобле в основном велись в Бирже — маленьком квадратном, выглядевшем скрючившимся старом здании, с окнами, с возрастом получившими пурпурный и зеленый оттенок. В сотне ярдов к востоку протекала река Виссел, и тут на пристани Байнама пришвартовался "Универсальный Панкомиум" — плавающий музей принадлежащий Троудоурасу Гассуну. "Универсальный Панкомиум" некогда считалось красивым судном с тонкими обводами, с кормовым колесом приводимым в движение восемнадцатью быками на трех капстанах, в дополнение к парусам, которые Гассун использовал только в оптимальных условиях.

Гассун был так же худ и неграциозен как и его судно. Его лицо было длинным и бледным, глаза бледными, маленькими и близко посаженными рядом с его длинным лошадиным носом. Его волосы были буйно всклоченными белыми пучками. Обычно он носил плотный и потертый костюм из черной саржи с черными носками и черными туфлями являвшими сильный контраст с его бледной кожей и седыми волосами. Его руки и ноги были тощими. Он ходил вприпрыжку. Останавливаясь, он дергал свим вытянутым лицом, словно лошадь.

У Гассуна было несколько друзей. Он посвящал вусе свое время любви и внимательному отношению к курьезам, реликтам и странностям своей коллекции. Путешественники издалека удивлялись "Универсальному Панкомиуму". Они никогда не видели ничего, с чем можно было бы сравнить удивительные экспонаты Гассуна. Его витрины демонстрировали самые разные предметы: костюмы из далеких районов Большой Планеты; оружие и музыкальные инструменты; модели космических кораблей и воздушных судов; диаграммы мифических сцен; карты, глобусы различных обитаемых миров; фотографии, книги и репродукции произведений искусства земного происхождения, принесенные на Большую Планету во время первой волны эмиграции; тут была и периодическая таблица со стеклянными сосудами содержащими каждый из первоначальных элементов; коллекция минералов и кристаллов; игрушечная паровая машина, построенная из меди, которую Гассун иногда запускал забавляя детей.

Дважды в год в интервале между муссонами, когда воздух был спокойным и тяжелым, он выводил "Универсальный Панкомиум" с реки и совершал осторожное путешествие вкруговую по городам дельты, иногда поднимаясь вверх по Висселу до Вигтауна или даже Ратвика, а однажды, не обращая внимание на ветра дошел до Бедбурга. Больше всего путешествовал он крутя свое кормовое колесо. Плаванье под парусами давалось ему нелегко. Он не доверял прихотям страшных и неконтролируемых сил неба, и по-настоящему удобно себя чувствовал только когда уютно пришвартовывался у пристани Байнама.

На борту "Универсального Панкомиума" собрались люди всех сортов, разных рас и градаций каст. Гассун считал себя экспертом по идентификации и классификации этих людей, настолько насколько может это сделать человек. Он также высоко ценил красивых женщин, и его интерес, следовательно, возрос вдвое, когда он увидел стройную молодую женщину в сером плаще, чья прямая осанка выдавала аристократку, но чью расовую принадлежность сразу нельзя было определить. Гассун одобрил ее холодность и позу, ее гладкие, светлые волосы, восхитительную форму ее черт. Гассун часто предавался великим дневным мечтам, в которых завоевывал империи, закладывал величественные города и делал имя Троудоураста Гассуна почитаемым через ланы Большой Планеты. Эта особая, молодая женщина могла выйти из одной из таких дневных фантазий, столь ясноглазой и романтично задумчивой она была, столь насыщенна необъяснимой стремительностью.