Браслет не жал и даже был не виден на руке, если опустить ее вниз.
"Дома распилю", - подумал Федор и спросил:
- Больше у вас тут нечего посмотреть?
- Мы не для того вас вызывали! - заорал тот, что теперь сидел за столом. - Не на смотрины! Ах, да! Прошу прощения. Вы в официальном учреждении, между прочим. Прошу помнить. Так что он там отказался взять?
- Один момент. Может, уважаемый Федор Михайлович недопонял-недопонял! Но о нуль-упаковке-то, надеюсь, имеете какое-то представление? Так ведь?
- Так, - согласился Федор. - Имею.
- И Афиногена знаете?
- Знаю Афиногена Каранатовича.
- И чем он сейчас занимается, знаете?
- Что показывал, то знаю.
- Знает он, все знает! - закричал сидящий за столом. - В бараний рог!
- А дверь-то, дверь-то он вам показывал, - осторожно спросил тот, который стоял.
- Показывал, - ответил Федор.
- И жилплощадь фантасту нужна?
- Ох, нужна жилплощадь, - чистосердечно признался Федор.
- Тогда все в порядке! - заключил сидящий за столам. - Все, все вам прощается. Более того, вот тут передо мной сидел Федор-сто восемьдесят Михайлович-девяносто шесть Приклонов-семнадцать... Так я вам по секрету скажу, что это не он сидел, - шепотом добавил Федор-109.
- Нет, нет, не он, - быстро согласился Федор-180.
- Это вы, извиняюсь, сидели... Вы...
- Я? - удивился Федор. - Никогда я там не сидел. Да и желания сидеть нет.
- Да будет, будет желание. Все будет. В нашем мире все возможно. Слава, почет, уважение, банкеты, издания вне плана.
- А что же вы?
- Господи, боже мой! Да мы - это вы и есть. Все, все преотлично. У истца больше нет претензий? - спросил он сам у себя и сам же ответил: Надеюсь, что нет.
- Какие могут быть претензии к Федору Михайловичу Приклонову? Мы же его любим!
- Любим? - переспросил сидящий за столом. - Ах, да... Любим. Ну, конечно, любим! Как же нам самого себя не любить! Любить надо. Обязательно надо.
- Все. Идите и берите. И комиссию убедите, что нуль-упаковка существует.
- Какую еще комиссию? - не понял Федор.
- Да ту, что сегодня должна посетить Афиногена Каранатовича. Нам все, все известно, хе-хе...
- Да в чем же я ее должен убедить?
- Ну вот. Снова да ладом! Ведь вам жилплощадь нужна?
- Нужна.
- А Главный распорядитель абсолютными фондами пока не дает.
- Возможности, значит, пока нет.
- Ну, конечно, пока. Не дает, не дает, да вдруг даст, - забегал вокруг Федора Приклонов-17. - Только когда это еще будет? С бригадным подрядом вот никак не могут наладить дело. То да се. А тут сразу. И, уверяю, Афиноген Каранатович не поскупился. Квартирка у него получилась, что надо. Любо-дорого! Тишь, да гладь, да божья благодать! Сиди пописывай. Теща-то ведь здорово храпит? Ну вот... Конечно, почему бы ей и не похрапеть в свое удовольствие? Да только вам, насколько я знаю, это мешает. Мешает, мешает, не отпирайтесь! А здесь у вас все будет. И номера... не какие-нибудь там десять в девятой... об этом и подумать-то неприятно... а единицу присвоим. Федор-один Михайлович-одни Приклонов-один. А то - десять в девятой!
- Между прочим, - заметил сидящий за столом, - это вы сейчас Федор-десять в девятой.
- Как это я? Я Федор-сто восемьдесят.
- Был да сплыл!
- Позвольте!
- Нет, не позволю!
- Да я вас силой!
- А я ручками, ручками уцеплюсь!
- Оторву, оторву паршивые руки неудавшегося фантаста!
- Так ведь фантаст-то теперь вы?
- На!
- Хра!
Бац! Грох!
Оба Федора Михайловича Приклоновых, и тот, что сто восемьдесят, и тот, что десять в девятой, клубком покатились по блестящему скользкому полу. И разобрать, кто есть кто, теперь уже было невозможно.
Что-то недосказанное было в этом разговоре. Что-то от Федора хотели недостойного, подлого. Подчиняясь какому-то внутреннему порыву, он подошел к креслу и сел в него. И сразу же все стало ясно.
- Эй вы! - грубо окликнул дерущихся Федор. - Поработали и хватит, пора отдохнуть!
Подействовало. Федоры с порядковыми номерами расцепились, встали, наскоро привели себя в порядок, обратились в слух.
- Вот что, - сказал Федор. - Вы тут, насколько я понял, ерундой занимались. Кто из вас пойдет к Афиногену Каранатовичу? Что? Даже желающих нет? Странно. Кто же убедит комиссию? Великое изобретение Афиногена не должно пропасть во времени? Что вы без него? Так... Нуль без палочки. Ты, Федор-десять в девятой?
- Это не я, это он - Федор-десять в девятой!
- Нет, не я, а ты! Я - сто восемьдесят!
- Прекратите, - вдруг устало попросил Федор. - Не хотите, не надо. Мне иногда приходит в голову, что ваш нуль-упакованный мир нужно уничтожить. Он нуль, хотя и упакованный. Нет в нем ни добра, ни фантазии. Бред собачий! Страшно, но надо. На этом и порешим. Никто не пойдет к Афиногену. Никто! А другого случая не представится, потому что Афиноген уже не перенесет этого. Он и держался-то только надеждой, что ему поверят, помогут этой верой, человеком сделают. Жаль Афиногена Каранатовича. Но никто из нас троих этого уже не увидит. Конец! Простимся, что ли, Федоры Михайловичи Приклоновы?
- Нет! - заорал один.
- Нет! -заорал другой.
- Я! - согласился первый.
- Мы! - согласился второй.
- Не позволю! Никуда вы не пойдете!
- К чертовой матери! - завопил один и бросился бежать.
- К чертям собачьим! - загундосил второй, догоняя первого.
- Глупцы! Ведь тот, кто поможет Афиногену... - Федор вдруг смутился... - Ведь тот и станет основателем этого "будущего". Стойте!
Федор выскочил из-за стола. Догнать, догнать, во что бы то ни стало догнать. Задержать! Зубами! Ногтями!
Но все-таки слаб был Федор, хотя и бросил давно это прилипчивое занятие - питье. Да и суставы пальцев ног взмолились от боли. Мешал бежать и браслет с цепочкой. Нет, не догнать ему было шустрых двойников. Но среди тех, уже на бегу, снова разгорелась борьба. Кто-то из Федоров подставил ножку другому. Тот упал, успев схватить первого за штанину. И покатились они по чудному полу. Тут снова один вырвался и пробежал в лидерах метров сто. И снова свалка. Хоть и секунду длилась она, но Федор успел приблизиться.
Давайте, давайте, еще, еще поборитесь, мысленно упрашивал их Федор.
Догнал он своих двойников у самых стеклянных кирпичей. Федор-109 уже рвал ручку двери. Оттаскивая то одного, то другого, Федор окончательно измотался. И в какой-то момент пропустил бросок наиболее шустрого из двойников. Дверь распахнулась.
"Что я наделал?" - успел подумать Федор, и тут блестящий дворец будущего со сверкающим полом, уходящими ввысь арками и неизвестно откуда льющимся светом, рухнул. С карниза, срываясь, падал Федор-109.
Федор очнулся на крыше актового зала. Все кости болели, глаз распух, губы разбиты в кровь. Завывал ветер, и Федор почувствовал, что он замерзает, но не было сил даже пошевельнуться. Откуда-то сверху раздались крики, потом перед уцелевшим глазом проплыла веревочная лестница, чьи-то сильные руки приподняли его и передали в другие.
