- Ну, кого еще там несет? - крикнул барон. Дверь приоткрылась, и в библиотеку вошел роста лакей. Он поклонился - почтительно, но с нагловатой ленцой, выдававшей в нем холуя, которому господин спускает многое с рук.
- Чего тебе, Тит?
- Здесь Ле Грас, господин барон. Он хочет с вами поговорить. Он уверяет, что дело срочное.
Сен-Себастьян заносчиво повел подбородком.
- С такими я говорю, только когда пожелаю. Надеюсь, ты дал ему от ворот поворот?
- Нет. Он уверен, что вы его примете! - Тит подошел чуть ближе и встал.
- Это еще почему? - Сен-Себастьян дал знак Шаторозу посторониться.
Тит мягко, как кошка, скользнул к господам, потом протянул руку и резко разжал кулак. На. его ладони лежал неограненный голубоватый алмаз размером с птичье яйцо.
Сен-Себастьян резко поднялся на ноги. Шатороз с чувством выругался.
- Ле Грас сказал, что гильдия магов узнала секрет выращивания драгоценных камней от странного человека, называющего себя князем Ракоци Трансильванским.
- Он подлинный? - спросил Шатороз, пораженный размерами камня.
- Ле Грас клянется, что этот алмаз изготовлен в алхимическом тигле.Тит замер, спокойно глядя на Сен-Себастьяна.
Барон постоял, глядя в каминный зев, потом нехотя произнес:
- Проводи его в голубую гостиную и вели подождать. Я скоро к нему выйду. Даже если камень не настоящий, он стоит того, чтобы о нем побольше узнать.
Тит поклонился и выскользнул в дверь, пряча усмешку.
- Я поражен! - вскричал Шатороз.
- Князь Ракоци... князь Ракоци... Где я слыхал это имя? - Взгляд Сен-Себастьяна был устремлен на свинцовую, ворочающуюся за окном пелену.Оно мне смутно знакомо...
- Так что же насчет камней? - перебил его неимоверно возбудившийся Шатороз.- Ле Грас откроет нам эту тайну?
- Естественно,- с ледяным спокойствием произнес Сен-Себастьян.- Не откроет, мы найдем способ вытащить из него секрет.- Он опять принялся бродить по библиотеке, роняя слова: - Вам следует поговорить с Жуанпором, потом с д'Аржаньяком. Эта девушка принадлежит мне. Она мне обещана еще до рождения, и я не дам ей уйти. Итак, я во второй раз поручаю вам это дело. Предупреждаю, на этот раз неудачи быть не должно. Удалите с моего пути Сен-Жермена, отвлеките тетку, и добренький дядюшка на блюдечке принесет нам Мадлен.
- Как прикажете,- низко поклонился маркиз. Сен-Себастьян пошел к двери, но на пороге обернулся и, почти не разжимая губ, процедил:
- Если дело снова провалится, Шатороз, вы пожалеете, что появились на свет.
Он вышел. И хотя маркиз стоял у камина, он вдруг почувствовал, что совершенно продрог, словно от раскаленных угольев веяло смертным холодом, а не животворным теплом.
Документ, изложенный на пергаменте по-латыни, хранящийся в библиотеке Сен-Себастьяна.
"19 августа 1722 года.
Во имя Асмодея, Велиала и Ашторет, Круга, Крови, Закона и Знака!
Я, Робер Марсель Ив Этьен Паскаль, маркиз де Монталье, клянусь кругу и его главе, барону Клотэру де Сен-Себастьяну, что мой перворожденный законный ребенок будет вручен кругу, дабы тот распорядился им по своему усмотрению.
Будучи человеком еще не женатым, но обрученным с Маргаритой Кенизой Анжелиной Раньяк, я подтверждаю, что первый ребенок, рожденный в моем с ней браке, будет признан законным. Если первенцем будет мальчик, он унаследует все мое состояние.
Буде я попытаюсь эту клятву нарушить, да лишусь я навеки дарованного мне блага и да не будет ниспослано мне покоя ни на море, ни на суше, пока не настигнут меня отмщение круга и мощь сатаны, иже пребудет во веки веков.
Сие подписано, засвидетельствовано и действительно вне зависимости от того, жив буду я или мертв в то время, когда моему перворожденному отпрыску исполнится 21 год.
Р. М. И. Э. П., маркиз де Монталье".
ЧАСТЬ 2
МАДЛЕН
РОКСАНА БЕРТРАНДА ДЕ МОНТАЛЬЕ
Отрывок из письма аббата Понтнефа к кузену маркизу де Монталье.
"16 октября 1743 года.
А недавно ваша сестра устраивала прием, и я имел счастье насладиться пением вашей дочери. Господин Сен-Жермен аккомпанировал ей на гитаре. Признаюсь, я не поклонник гитары - ей не хватает утонченности флейты и божественной мелодичной лютни - однако готов согласиться, что Сен-Жермен играл очень мило и музыка, им сочиненная, Гармонично сливалась с чудным вокалом Мадлен. Я с ^удовольствием просмотрел тексты арий, их содержание не вызвало у меня ни малейшего нарекания; Суверен, и вы бы нашли их вполне удовлетворительными. Сен-Жермен дважды прав, не следуя нынешней моде на диссонансы: напротив, его мелодии всецело обращены к классическим образцам и даже несколько устаревшим созвучиям прошедших веков. В свете Мадлен порой приходится сталкиваться и с Боврэ, и с Сен-Себастьяном, что, конечно, прискорбно, но не может быть предотвращено без открытого противодействия, которое способно их лишь раздразнить и дать пищу для пересудов, а девушке, стремящейся сделать удачную партию, это совсем ни к чему. Впрочем, я взял на себя смелость в общих словах предостеречь ее против Боврэ и Сен-Себастьяна, объяснив, что их сомнительная репутация может бросить тень и на ее доброе имя. Надеюсь, она это поняла. Всей правды, я, разумеется, говорить дочери вашей не стал, ибо, мне кажется, время тому еще не пришло.
...Что же касается религиозной стороны жизни Мадлен, я счастлив и горд сообщить: тут нет никаких причин чего-либо опасаться. В дни Господа нашего и по пятницам дочь ваша ходит к мессе, исповедуется по вторникам или субботам. Она чиста помыслами и исполнена подлинной веры, то есть в точности такова, какой вы ее мне описывали в прежних своих посланиях.
Тревога ваша относительно Сен-Жермена представляется мне безосновательной. Мадлен говорит, что находит его внимание приятным и лестным, однако не более. Ей и в голову не приходит рассматривать графа в качестве возможного жениха. Чтобы увериться в том окончательно, я поговорил с самим Сен-Жерменом. Он не поскупился на похвалы Мадлен, особенно восхищаясь ее вокальными дарованиями и тонким умом, однако проявлений других каких-либо чувств я не заметил. Откровенно говоря, лично мне никогда не казалось, будто Сен-Жермен уделяет вашей дочери больше внимания,
чем того требуют совместные музыкальные упражнения. Точно так же он был внимателен и к мадам де Кресси, пока та не заболела. Не беспокойтесь, дорогой кузен: ни Мадлен, ни Сен-Жермен друг в друга не влюблены и нет никаких признаков, что это случится. Ваша дочурка мыслит исключительно I здраво, и, поверьте, в вопросах серьезных она никогда не воспротивится воле семьи. Когда в беседах с ней я затрагиваю тему светских и семейных обязанностей женщины, Мадлен неизменно мне отвечает, что осознает свой долг и не намерена им пренебрегать.
