трудно дышать. У Ханны на руках зашевелился младенец; но если он и заплакал, в этом грохоте его все равно никто бы не услышал. Еще один оборот резцов от потолка до пола — и они стали видны более отчетливо, все увидели, что резцы похожи на колеса и десятки дисков поменьше вращаются внутри одного большого. От потолка отвалилась глыба и покатилась в сторону более мощного из двух генераторов. Джимми казалось, что на них вот-вот посыплются обломки самого укрытия.
От вибрации лопнула лампочка на потолке, и осколки стекла заблестели между лужами на полу.
— Назад! — заорал Джимми.
Хотя они отошли и от копателя их отделяла вся длина генераторной, ему все равно представлялось, что тот слишком близко. Пол крупно вибрировал, из-за чего было трудно стоять. Джимми вдруг испугался. Жуткая машина так и будет ползти вперед, прошьет укрытие насквозь и поползет дальше. Ею никто не управляет...
Режущий диск проник в помещение, заостренные вращающиеся колеса взвыли, оказавшись в воздухе, камни швырнуло вверх с одной стороны, а с другой посыпались крошки. Грохот начал стихать. Скрежет несмазанных металлических сочленений стал менее оглушающим. Ханна баюкала младенца, не сводя расширенных глаз с пришельца, ворвавшегося в их дом.
Сквозь гул падающих обломков пробились крики. Вращающийся диск замедлил свое движение и остановился, какие-то из колес поменьше вертелись дольше. Там, где они вгрызались в камень и стачивались, их края блестели, как новенькие. На один из дисков намотался скрученный кусок арматуры, похожий на покрытый узлами шнурок.
Тишина затянулась. Младенец снова успокоился. Единственными звуками стало отдаленное позвякивание и гудение — источником, наверное, было рокочущее брюхо копателя.
— Эй, как там? — послышалось из-за машины.
— Мы пробились, — отозвался другой, женский голос.
Джимми поднял на руки Элизу, та обхватила его шею и обвила ногами талию. Он побежал к шипастой металлической стене перед собой.
— Эй! — окликнул Риксон, торопясь за Джимми.
Близнецы припустили следом.
У Джимми перехватило дыхание. На этот раз причина была не в том, что его стискивала Элиза, а в присутствии здесь гостей. Людей, которых не надо бояться. Тех, к кому можно бежать, а не от кого. Это почувствовали все — и побежали, улыбаясь, к махине копателя.
В просвет между стеной и остановившимся диском протиснулась рука, затем плечо, а потом из туннеля, оказавшегося ниже уровня пола, выбралась женщина.
Поднявшись с колен, она выпрямилась и отвела с лица волосы.
Джимми резко остановился. Остальные тоже замерли в нескольких шагах позади. Женщина. Незнакомая. Она стояла в их укрытии и улыбалась, покрытая смазкой и пылью.
— Соло? — спросила она.
Ее зубы блеснули. Она была красива даже измазанная грязью. Женщина подошла к группе людей и стянула толстые рукавицы. Из просвета между зубьями копателя выбрался кто-то еще. Протянутая рука. Плачущий младенец. Джимми пожал женщине руку, зачарованный ее улыбкой.
— Я Кортни, — сказала женщина. Она обвела взглядом детей, и ее улыбка сделалась шире. — Ты, должно быть, Элиза.
Она пожала плечо девочки, из-за чего та еще крепче обхватила шею Джимми.
Из-за копателя выбрался мужчина — белый, как лист чистой бумаги, и с такими же белыми волосами. Повернувшись, он принялся осматривать зубья резцов.
— А где Джульетта? — спросил Джимми, перехватывая Элизу повыше.
Кортни нахмурилась:
— Разве она тебе не сказала? Она вышла наружу.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
СНАРУЖИ
19
УКРЫТИЕ 18
Джульетта стояла в шлюзе, пока в него накачивали газ. Комбинезон чистильщика стал плотнее прилегать к коже. Она не испытывала страха, как в тот последний раз, когда ее выслали наружу, но также и не питала той иллюзорной надежды, которая многих довела до изгнания. Где-то между бессмысленными мечтаниями и безнадежным страхом приютилось желание познать мир. И если возможно, сделать его лучше.
Давление в шлюзе нарастало, и складки ткани комбинезона находили на ее теле каждый выпирающий шрам. Ощущение было такое, будто в кожу ей втыкали миллионы тончайших иголочек, причем одновременно в самые чувствительные места. Как будто шлюз помнил и знал ее.
Стены были завешены пластинами прозрачного пластика. Они морщились и выпучивались, когда давление прижимало пластины к трубам и скамье, на которой она переодевалась. Теперь уже скоро. Если она что сейчас и испытывала, то исключительно возбуждение. И облегчение. Долгий проект завершался.
Из кармана на груди она достала контейнер для образцов, отвинтила крышку и набрала в него инертный аргон в качестве образца для сравнения. Завинчивая крышку, она услышала знакомый глухой стук — сработали запоры мощной наружной двери. Она открылась, а в шлюзе появился легкий туман — это сжатый газ выходил наружу, не давая наружному воздуху просочиться внутрь.
Вокруг нее густел и кружился туман. Он толкал ее в спину, подгоняя вперед. Джульетта подняла ногу, шагнула за порог Восемнадцатого укрытия и снова оказалась снаружи.
Наклонная рампа на выходе была точно такой же, какой она ее запомнила в прошлый раз: бетонная плоскость, протянувшаяся от первого этажа ее подземного дома к поверхности. Наносной грунт образовал на ней жесткие бугорки, а стены основания испещряли потеки и пятна грязи. За спиной гулко захлопнулась наружная дверь, а рассеивающийся туман вознесся к облакам. Джульетта зашагала вверх по плавно поднимающейся рампе.
— Ты в порядке?
Негромкий голос Лукаса наполнил шлем. Джульетта улыбнулась. Хорошо, что он сейчас с ней. Она сжала большой и указательный пальцы и включила микрофон в шлеме:
— Никто и никогда еще не умирал на выходе, Лукас. Чувствую себя отлично.
Лукас прошептал извинение, и улыбка Джульетты сделалась шире. Совсем иначе себя ощущаешь, исследуя мир снаружи, когда у тебя за спиной такая поддержка. Огромная разница по сравнению с тем, когда тебя изгоняют, а люди стыдливо отворачиваются при встрече, не осмеливаясь на тебя смотреть.
Джульетта достигла вершины рампы, и ее захлестнуло ощущение правильности. Избавившись от страха или цифровой лжи, выдаваемой прежде на встроенный экран шлема, она ощутила то, что люди, как она и подозревала, должны были ощущать: легкое головокружение от исчезнувших стен, первозданная земля куда ни кинь взгляд, мили и мили открытого воздуха и кучевых облаков. От восторга при мысли, что все это можно исследовать, у нее мурашки побежали по коже. Она уже дважды бывала здесь, но сегодняшний выход был чем-то новым. У него имелась цель.
— Беру первый образец, — сообщила она, сжав пальцы.
Она вытащила из кармашка второй маленький контейнер. Все кармашки были пронумерованы, как при очистке, но действия изменились. В эту операцию были вложены недели планирования и подготовки, а активность наверху шла параллельно с прокладкой туннеля, которой занимались ее друзья. Джульетта отвинтила крышку контейнера, подержала его открытым, сосчитала до десяти, потом завинтила крышку. Верхняя часть емкости была прозрачной. Внутри побрякивали две прокладки, а к донышку изнутри были приклеены две полоски изоленты. По окружности крышки Джульетта выдавила воскообразный герметик, делая емкость воздухонепроницаемой. Нумерованный образец отправился в снабженный клапаном карман на бедре, присоединившись к образцу из шлюза.
— У нас прошла огневая очистка шлюза, — послышался голос Лукаса. — Сейчас Нельсон дает шлюзу остыть, а потом войдет.
Джульетта повернулась к башенке с датчиками, подавив желание поднять руку и поприветствовать десятки людей, что наблюдали сейчас за ней на экране в кафе. Она опустила взгляд, пытаясь очистить мысли и вспомнить, что ей полагается делать дальше.
Проба почвы. Она побрела в сторону от рампы и башенки и вышла на участок грунта, на который, возможно, веками не ступала нога человека. Опустившись на колени — белье под комбинезоном при этом зажало согнутыми ногами, — она наскребла образец в пустой контейнер. Грунт оказался твердый, слежавшийся, копать было тяжело, поэтому она собрала в основном поверхностный слой.
— Проба грунта получена, — сообщила она, сжав пальцы.
Джульетта тщательно завинтила крышку
