- Контролируемое вторжение, - негромко отметил Таррант. - Должно быть, он решил, что нападение на его протекторат побудит северные города предпринять меры по укреплению общей обороны. Или ему хотелось спровоцировать полномасштабную войну прежде, чем юг окажется по-настоящему готов к ней.
- В любом случае у него ничего не вышло, - мрачно закончил Дэмьен. - Да и откуда ему было знать о том, что его собственная страна уже управляется противником? Единственное, чего недоставало врагу, это безопасное место высадки... Вот он и обеспечил им такое место.
- Он никому не хотел причинить зла, - прошептала девочка. Хессет подошла к ней поближе, обняла. - Он сказал, что заключил хороший договор с Принцем и что все будет в порядке...
- Так оно и должно было быть, - заверил ее Дэмьен. - Только нашему общему врагу, судя по всему, нельзя верить на слово. - Он осторожно накрыл руку Йенсени своей. Кожа у нее была холодной и влажной. - Нам понятно, что задумал твой отец, Йенсени. И не его вина в том, что этот план не сработал. И никто из нас не упрекает его. - Он пожалел о том, что не может воспользоваться Творением, чтобы придать своим словам особый вес, особую значимость и убедительность. И сейчас инструментами воздействия были только голос и рука, накрывшая ручонку девочки. - Он поехал на юг, не так ли, Йенсени? Поехал и встретился с Принцем и заключил с ним договор. Он рассказывал тебе об этом? Рассказывал о том, что повидал во время поездки?
Девочка помедлила, затем кивнула.
- Не могла бы ты рассказать нам об этом? - Но поскольку она промолчала, священник добавил: - Все, что сможешь вспомнить.
- Прошу тебя, малышка, - присоединилась и Хессет.
Девочка сделала глубокий вдох. Ее вновь трясло.
- Он говорил, что Принц никогда не умрет. Он говорил, что Принц стар, очень стар, но этого никто не видит, потому что он по собственному желанию омолаживает свое тело. И заметил, что очередное омоложение должно произойти совсем скоро. Принц не только омолаживает свое тело, но и меняет его, и после каждого омоложения кажется совершенно другим человеком, хотя на деле остается тем же самым.
Девочка тревожно посмотрела на Дэмьена, ей отчаянно хотелось услышать хоть какое-нибудь ободрение. Священник кивнул ей. Оставалось надеяться, что Таррант слушает и запоминает с особой тщательностью. Изо всей их компании именно Владетель мог лучше всего понять Неумирающего Принца и характер предпринимаемых им Творений.
- Продолжай, - попросил Дэмьен.
- Он говорил... что в этом и скрывается источник могущества Принца. Она посмотрела на Тарранта, задрожав при этом еще сильнее, и сразу же отвела взгляд. - Он может превратиться в любого человека, вот почему все повинуются ему. Причем это относится не только к людям, но и к ракхам.
Хессет, не выдержав, зашипела, однако ничего не сказала. Разговор на щекотливую тему поневоле пришлось продолжить Дэмьену:
- Расскажи нам о ракхах.
Девочка немного замешкалась с ответом.
- Они вроде людей, но они не настоящие люди. На лицах у них отметины. Здесь и здесь.
Она пробежала пальцами по лбу и по щекам.
Боевая раскраска? Татуировка? Или какие-нибудь звериные отметины? Дэмьен в задумчивости посмотрел на Хессет. Как выглядели ракхи и что за отметины у них были, пока Фэа не преобразовало их? А если отметин не было у западных ракхов, то, может быть, они имелись у здешних? Однако Хессет покачала головой, давая понять, что бессильна что либо сообщить. Черт бы ее побрал!
- И ракхи подчиняются Принцу? - спросил священник у Йенсени.
Девочка, помедлив, кивнула:
- Большинство из них. Потому что однажды он превратился в ракха, вот они и ведут себя так, словно он один из них. Конечно, не совсем один из них, потому что он человек... но так, серединка на половинку.
- Чем многое объясняется, - спокойно заметил Таррант. - Потому что ракхи не стали бы подчиняться человеку.
- Но как ему удалось превратиться в ракха? - вскинулась Хессет. И посмотрела при этом на Тарранта. - Разве такое возможно?
Охотник поразмыслил над этим целую минуту и наконец дал ответ:
- Можно, конечно, принять и такую форму. Хотя метаморфоза вряд ли будет достаточно стабильной и может даже оказаться опасной. Но есть и более простое решение.
Дэмьен не сразу понял, куда клонит посвященный.
- Иллюзия? - наконец догадался он.
Охотник кивнул:
- Именно так.
- Но... настолько совершенная? И столь длительная?
- Человеку это не под силу, - согласился Таррант. - Но не забывайте, здесь задействовано и нечто иное.
- Йезу, - прошептал священник.
Охотник кивнул, лицо его было мрачно.
- Но почему Йезу захотелось пойти на такое? Поддерживать иллюзию на протяжении ряда лет... судя по всему, несколько поколений... только затем, чтобы предоставить власть над ракхами какому-то человеку? Неужели Йезу так себя ведут?
- Как правило, нет. Следовательно, можно предположить, что в данном случае эта услуга оказалась хорошо оплаченной.
- Причем платой послужила пища, - пробормотал Дэмьен.
Охотник кивнул:
- Совершенно верно.
Или девочка уже достаточно наслушалась, чтобы понять, о чем они сейчас разговаривают, или общая мрачность тона нагнала на нее страху, - только она вся вдруг напряглась, и Хессет инстинктивно обняла ее покрепче. Не выпуская когтей, разумеется, но готовая выпустить их в любой момент, если надо будет сразиться с виновником этого страха.
- Расскажи нам о ракхах. - Красти повторила просьбу священника.
Девочка зажмурилась, пытаясь все вспомнить дословно.
- Он говорил... что они не любят солнечный свет. Большинство из них. Так мне кажется. Он говорил, что они называют себя Ночным Народом.
- Ничего удивительного, - заметила Хессет. - Наши общие предки были ночными животными.
- Но ваши сородичи из Лема и впрямь именно такие, - напомнил ей Таррант. - Настолько, что их принимали за настоящих демонов. Настолько, что, попав под солнечные лучи, они погибали точно так же, как истинные призраки и вампиры. Не думаю, чтобы такое было присуще и вашим предкам.
- Никто из аборигенов не обладает подобной чувствительностью, спокойно сказала Хессет.
- Разумеется. Природа может вести себя с излишней щедростью, но глупостей она не делает. Чтобы создать такую смертельную слабость, понадобился человеческий мозг, и только мотивы, которыми руководствуется человек, оказались способны привязать эту слабость к существам определенного вида.
- Но зачем ему это? - удивился Дэмьен. - Если они служат ему, то зачем настолько ограничивать их возможности? А если они с ним враждуют, то чего ради останавливаться на столь небольшом изъяне?
- А может быть, он с ними до конца еще не управился, - предположил Охотник.
