- Но ведь это все равно не имеет никакого значения, верно? Вы ничем не можете доказать то, о чем только что говорили, а для меня это знание ничего не меняет. Мы так и не доказали, что быть невежественным плохо. А грум тем временем продолжается.
Он весело улыбнулся.
- Такова жизнь. Значит, тебе кажется, что я зря теряю время, пытаясь добиться помощи от Стронгарма? - Он встал, давая понять, что разговор окончен.
Я поднял листок бумаги и сунул его в карман, надеясь, что он этого не заметил.
- Можете попробовать, - сказал я. - Но у вас все равно ничего не получится.
* * *
В храме все происходило примерно так же, как и в прошлый раз. Лента, Кареглазка и я сидели в первом ряду, и я заметил неодобрительный взгляд отца с высоты сцены, когда он увидел, что Каре-глазка сидит очень близко ко мне и держит обе мои руки в своих. Я почти слышал его мысли о том, что сейчас неподходящее время и место для этого.
Местлер не заставил ждать себя. Он вышел к трибуне, заложив руки за спину, с необычно серьезным выражением лица.
- Сегодня у меня нет для вас хороших новостей, - сказал он.
Если он полагал, что Паллахакси по достоинству оценит его честность, то сильно ошибался.
- Тогда заткнись и вали домой, - крикнул кто-то. - У нас хватает проблем и без тебя, Местлер!
- Послышались шум, ропот, чьи-то возгласы.
- Тогда я сразу скажу вам худшее! - прорычал Местлер, в одно мгновение выйдя из себя. - Ни вы, ни я ничего не можем с этим поделать, так что сидите и слушайте! - Он воинственно огляделся по сторонам.
Вскоре наступила относительная тишина, и он продолжил:
- Как вы знаете, пароход "Изабель" затонул вчера неподалеку от Пальца - к счастью, с малочисленными жертвами. Как я уже говорил, Парламент постоянно проявляет заботу об интересах простого народа и высоко оценивает усилия, которые все вы прилагаете в эти трудные времена. Естественно, долг вашего Парламента - защищать Паллахакси от астонских орд. И таковы были наши намерения. - Он грустно посмотрел на нас. - Таковы были наши намерения.
Лента наклонилась ко мне и прошептала: "Но, к несчастью...", и я громко фыркнул, что повлекло за собой неприязненный взгляд отца.
- Но, к несчастью, наши надежды рухнули, - продолжал Местлер. - Ушли на дно канала вместе с пароходом "Изабель". Да, друзья мои. На борту "Изабель" были пушки, боеприпасы, военное снаряжение, с помощью которых мы надеялись защитить наш город. - Он сделал паузу, устало глядя на слушателей, позволяя ощущению катастрофы проникнуть сквозь их толстые паллахаксианские черепа.
- Вы хотите сказать, - спросил Стронгарм, - что мы не получим ничего для своей защиты?
- Нет. К счастью, мы получим замену, и она будет доставлена по суше. Но это будет не скоро. Очень не скоро.
- Когда? - громко спросил кто-то.
- Ну... дней через тридцать, - поспешно сказал Местлер, заглушая несколько подавленных возгласов. - Наши промышленные рабочие самоотверженно трудятся, но, как я уже говорил, большую часть их продукции мы вынуждены отправлять на фронт. И здесь, боюсь, опять плохие новости. Враг прорвался сразу на нескольких направлениях и сейчас находится у самых ворот Алики!
Внезапно война пришла ко мне, и я увидел дом, в котором родился, оккупированный вражескими силами.
- Значит ли это, что Парламент может подвергнуться опасности? - с надеждой спросил Гирт. - Насколько я понимаю, Алика - наша столица. Так написано в учебниках. Так что, я полагаю, всем членам Парламента выдали оружие, и они теперь героически защищают нашу землю?
Взрыв веселья, которым была встречена эта острота, не оставил никакого сомнения относительно настроений аудитории, и Хорлокс-Местлер покраснел до кончиков ушей.
- Ладно, вы, мерзляки! - заорал он. - Можете веселиться. Радуйтесь, пока есть такая возможность. Вы перестанете смеяться, когда астонцы хлынут из-за Желтых Гор!
Стронгарм пересек сцену, остановившись совсем рядом с Местлером, так что парламентарий нервно отступил в сторону.
- Во всяком случае, мы не побежим, - спокойно сказал он.
Глава 14.
Шли дни, и грум все усиливался, пока старики, потягивая пиво в "Золотом Груммете" и мудро покачивая головами, не стали говорить, что это самый сильный грум на их памяти. На рыбном рынке и на причале у волнолома разгружались феноменальные уловы, так что никто не возмущался - разве что из принципа - тем, что огромное количество рыбы отправляется на новый завод. Большая часть ее доставлялась на новый причал за Пальцем не на виду у горожан, хотя кое-что возили и по дороге из гавани. Устье реки давно высохло.
Военная полиция, несмотря на всеобщие опасения, почти не появлялась в Паллахакси. Время от времени они строем маршировали по главной улице, одетые в алую форму, не похожую на темно-синие мундиры охранников с завода, неся впереди колонны длинное древко, на котором развевался Серебряный Локс Эрто. Хотя, как говорят, наша национальная эмблема символизирует силу, упорство и стойкость, наряду с ее подразумевавшимся религиозным смыслом она была не слишком популярна среди жителей Паллахакси, и ее демонстрация в подобной обстановке воспринималась не иначе как оскорбление. Были попытки организовать марш протеста, но от них в конце концов отказались, когда стало ясно, что Стронгарм против.
- Все эти сборища, хождение строем... - ворчал он. - Это пристало парлам и им подобным. Все те же надменные манеры и церемонии, что и в Алике. Стоит ли нам перенимать их?
Хотя Стронгарм мне нравился, порой я готов был согласиться с точкой зрения Хорлокс-Местлера, что он чересчур ограничен и его личные взгляды быстро затмевают истинную суть дела. Я даже не пытался упоминать о предложении Местлера поднять "Изабель", поскольку заранее знал, какова будет его реакция.
Однако с течением времени произошли два события, которые поставили Паллахакси перед фактом, что он - часть воюющей нации и что оккупация астонскими войсками не лучшая альтернатива относительно мягкому правлению парлов.
- Алика сдана, - однажды утром сказал за завтраком отец, читая газету, только что доставленную прямо с почты.
Мать разразилась громкими рыданиями, вскочила из-за стола и выбежала из комнаты.
Какое-то мгновение я сидел на месте, думая о том, пошла ли она воткнуть астонский флаг в точку "Алика", или же военная карта будет теперь просто выброшена, и ее место займут ежедневные молитвы. Потом перед моим мысленным взором вновь возник образ астонцев, спящих в моей комнате, и я понял, что новости невеселые.
- Что же делает в связи с этим Парламент? - спросил я отца. - Где Регент? - В моих мыслях возник образ его августейшего величества в запряженной локсами повозке, катящейся по пустыне в сторону Бекстон-Поста, а за ней - члены Парламента в своих мантиях, в повозках поменьше.
