– А, – протянул Карислав. – Лезгин, значит.
– Не, – мотнул головой Гарун. – Аварец.
– Обрин? – неожиданно завопил Белов, отдираясь от стены. – Да я тебя, гада! – он вскочил, опрокидывая посуду. Правая рука дулеба лихорадочно шарила по бедру в поисках рукояти меча.
– Сядь! – властно приказал Кари. – Забыл, где находишься?
– Ты не понял, это же обрин, – рычал дулеб, ворочая налитыми кровью глазами. – Я не забыл, как он, как они всех моих родных, всех наших родичей под корень вырезали. И братьев моих и сестер, – заревел он, утирая пьяные слезы.
– Когда это было! Знаешь, сколько веков уже прошло? – спросил Кари, незаметно делая знак Гаруну, чтобы тот пересел от разбушевавшегося дулеба.
– Это для тебя века прошли, – заплетающимся языком возразил Белов. – А я этих гадов хорошо помню. Как они избу подожгли и малых детей в огонь покидали, а потом всех стариков пиками перекололи… – дулеб покачнулся и опустился на скамейку.
– На вот, лучше выпей, – Кари наполнил квасом самый большой кубок и придвинул. – А про них забудь. Давно все обры сгинули и следа от них не осталось.
– Правда, что ли? – удивился Белов. Он жадно припал к кубку и одним духом вытянул содержимое. – Саток, – обратился он к индейцу. – Ты – самый честный человек в обеих Америках. Скажи мне, сагамор, правда, что обров больше нет?
– Правда! – серьезно подтвердил индеец.
– Тогда это кто? – дулеб показал на Гаруна.
– Это Гарри, наш новый дивер, – спокойно ответил Саток.
– А он не обрин? – закрывая глаза, спросил Белов.
– Нет, не обрин, он москвич, – сказал Кари и погладил дулеба по голове. – Ты поспал бы лучше. Завтра рано вставать. Спи, давай. Я покараулю в дозоре. Сейчас моя очередь.
– А, москвич, – сонно протянул Белов. – Как там Иван Васильевич, грозный царь поживает? – он со стуком уронил голову на стол и захрапел.
Кирога быстро смахнул черепки под стол и наполнил кружки квасом. Кари поднял свою кружку и дружески положил руку на плечо напрягшегося Гаруна.
– Выпей квасу, друг, и постарайся понять, – медленно проговорил руссич, глядя в заледеневшее лицо аварца. – В прошлой жизни Белов был дулебом, славянином из шестого века. Дулебы основали могучий союз славянских племен. Бозич, великий князь дулебов, контролировал огромную территорию от Днепра до Карпат. Это он организовал первый поход «из Варяг в Греки». Походный князь Вышата с одним конным полком промчался по Балканам словно вихрь, разрушая крепости Византия. Конные варвары неслись по следам древних готов, которые давно заросли степным ковылем. Бозич готовился всерьез пощипать ромеев. Ничего не поделаешь, все войны ведутся ради грабежа. Ранняя смерть помешала осуществиться его планам. После смерти великого князя начались борьба за власть. Племя дулебов перестало играть главную роль. Союз славян распался. Потом пришли обры. Земли славян оказались на их пути. Закаленные в походе кочевники легко справились с народом, жившим разрозненными родами в небольших городках. Белый из своего рода один уцелел. Обры ушли дальше. Паренька подобрали торговые кривичи, которые возвращались на север окружным путем. Купцы подкормили мальца, а потом продали хазарам. Там он сделался табунщиком и выучился хазарской верховой езде. Он и сейчас может сутками сидеть в седле. Для меня это история трехвековой давности, про тебя и говорить нечего. Но Белов – другое дело. Когда он выпивает лишнего, как сегодня, в нём просыпается родовая память. Что для нас история, для него случилось как вчера. Постарайся понять и не суди строго парня, оставшегося с малых лет без роду-племени. Ты кавказец, ты должен знать, как трудно человеку без жгучего чувства принадлежности к роду. А от хазар он все равно сбежал, – внезапно развеселился Кари. – Эй, Белый! Ты зачем от хазар сбежал?
– А? – очнулся Белов. – Где я?
– На Большой Медведице, – засмеялся Кари. – Вставай, приехали. Тут один москвич интересуется, чем тебе хазары не угодили?
– Ох! – пощупал голову Белов. – Не зря говорили деды, что нельзя пиво на вино, не то будет говно. А ничем хазары мне не угодили. То есть, хотел сказать я, у них плохо не было. Хазары, они добрые. Били мало, кормили от пуза. На хазарских лугах мясо за тобой само бегает.
– Зачем же ты сбежал от сытой жизни? – удивился Кирога.
– А я и не сбежал бы вовсе, – объяснил Белов. – Да вот хозяин мой решил меня на дочке женить. Но прежде я должен их веру принять. А я сказал, что не любо мне Сварога на звезду Давида менять. Тогда он пригрозил в железа заковать. Тут я понял, что пора уносить ноги. Ночью оседлал коня, перешел вброд реку, а дальше через лес по знакомой тропе к полянину Неждану. Я с ним еще в прошлые годы подружился. Лучших коней выбирал ему, когда он приезжал торговаться с моим хозяином. Так я стал полянином. Хорошие коневоды везде нужны. А прежде был хазарином, а еще ранее – дулебом. Кто я сейчас? А пес его знает. Нет у меня Родины! Леса полянские давно извели, где Хазария была, волны морские плещутся, а на Буге вовсе пришлый люд живет. Эх! – он ударил кулаком по столу и потянулся за кувшином с квасом.
– А сюда ты как попал? – осторожно спросил Гарун.
– По ошибке, – пожал плечами Павел. – Эглю был нужен мой дед Павел, византийский грек, сбежавший от императора Юстиниана к приднепровским славянам. Деда знал и ценил сам Бозич. На склоне лет дед Павел организовал школу, учил людей грамоте. Мечтал создать славянский алфавит, да не успел. Обры нагрянули. Зато дед попал в анналы истории, стал известен здесь. Эгль послал людей за дедом, а взяли меня. Меня назвали Павлом, в честь деда. Вот диверы и перепутали. Хочешь, научу тебя ездить верхом по-хазарски? Ты уже наш со всеми потрохами! Чем скорее ты это поймешь, тем легче будет дышать.
Гарун почувствовал, как у него невольно вытягивается лицо. Опомнившись, он закрыл рот и потянулся за стопкой.
– Это дело, – одобрил Кари. – Привыкай, что обратного ходу тебе нет. Примешь сто капель под сибирские пельмени, жизнь сразу легче покажется. А вот и Кась с пельменями идет! Слышь, аспирант, – пригнулся Кари. – Ты только Касю в глаза не гляди. Заболеть сильно можешь. Здорово, Кась!
– Здравы будете, – прогудел в ответ невероятной силы низкий голос. Звякнули стаканы. Гарун машинально поднял глаза и вздрогнул. Возле стола стоял заросший до самых глаз густым черным волосом гигант почти трехметрового роста, одетый в зеленые тренировочные брюки. В покрытой черной шерстью руке, больше похожей на медвежью лапу, он держал широкое блюдо с горой дымящихся пельменей. Неслышно ступая огромными ногами в веревочных сандалиях, великан легко перешагнул через скамейку. Поставив блюдо на стол, он опустился между Кирогой и Сатоком. Скамейка затрещала, но выдержала вес двухсоткилограммового тела.
