По дороге, пользуясь отсутствием девушки, Валерий пояснил другу:
— Я все-таки пытаюсь расшевелить творческие способности в каждом испытуемом и даю им задания в соответствии с прошлыми их интересами. Ломоносова заставил изучить химию и физику, Бруно — современную астрономию и математику, Пушкина — основы стихосложения, ямбы, хореи. Не знаю только, чем занять Клеопатру и какие способности пробудить в ней. В истории я слабоват, кто знает, чему учили царей и цариц, да и считаю — все их наклонности в современной жизни излишни, поэтому учу ее по обычной школьной программе и стараюсь воспитать просто хорошей девушкой. Но дурные наклонности в ней то и дело лезут наружу. Вот, пожалуйста, пришла, нажаловалась.
Они остановились у комнаты, предоставленной в распоряжение Пушкина. Ученый заглянул в «глазок». В противовес сказанному Клеопатрой, поэт расхаживал взад-вперед по ковровой дорожке, задрав голову к потолку и, вдохновенно размахивая руками, что-то декламировал.
На лице ученого отразилась радость надежды.
— Кажется, сочиняет.
— Давай зайдем, проверим, какое творение он создал. Только заходи тихо, чтобы не спугнуть его, — предложил Павел.
Они бесшумно отворили дверь, осторожно проскользнули внутрь и замерли у порога. Но как только ученый и журналист скрылись в комнате, место у «глазка» заняла Клеопатра. В уши же вошедшим ударило громкое и вдохновенное:
Жил-был у бабушки серенький козлик,
Серенький козлик — старый козел, —
И вслед за этим, не меняя тона и интонации, с тем же пламенным чувством понеслось:
А рядом в траве сидел кузнечик,
Совсем как огуречик, зелененький он был,
И с мухами дружил…
Ошарашенный такими заявлениями, Валерий возмутился:
— Александр Сергеевич, это же чистый плагиат. Видите ли, насмотрелся детских передач и теперь «сочиняет». Придется мне телевизор убрать из вашей комнаты.
— А что здесь плохого? — невинно заморгал глазами поэт. — Такого же целого стихотворения нет, где одновременно говорится о козле, кузнечике и дружащих с ними мухах. Вот покажите мне стихотворение, где говорится сразу обо всей компании. Нет такого произведения. А у меня есть.
— Да, вижу я, какой вы поэт, — вздохнул учитель и показал на куклу. — А это зачем разломали?
Пушкин пожал плечами и признался:
— Хотелось узнать, чем она пищит и почему моргает.
— Здоровое детское любопытство. Видишь ли, — ученый обратился к журналисту, — у них периодически проявляются детские привычки, детские способы познания мира. Узнать — значит что-то поломать. — И, повернувшись к поэту, стал отчитывать его. — Нельзя так, Александр Сергеевич. Если вам что-то интересно, обратитесь ко мне, я объясню, расскажу, покажу. А оттого, что вы сломаете, мало пользы. Куклу испортили, а ничего не узнали. Вам нужно терпеливо учиться, чтобы познать мир вокруг себя.
— А чего его познавать — солнце светит, и хорошо, — с некоторой развязностью и чувством собственного достоинства проговорил Пушкин. — Зачем учиться, если мне и без того уже памятник поставили? Кстати, я хотел бы взглянуть на него. Достаточно ли хорошо сделан.
— Памятник воздвигли поэту, а вот вы кто такой, надо еще выяснить, — возразил Валерий. — Вы и часы сломали? Признавайтесь.
Александр Сергеевич помялся, но отпираться не стал.
— Они так забавно тикают. Я хотел узнать, что у них внутри жужжит.
— Дайте-ка мне части, — Валерий протянул руку.
Александр Сергеевич нехотя полез в карман брюк и высыпал оттуда пригоршню мелких деталей. В тот же миг из-за двери выскочила Клеопатра и затараторила:
— Вот видите. Я же говорила — он всё ломает. Он и в телевизор собирался влезть, но его током ударило, он и отскочил. Пусть извиняется за мою куклу. Падай передо мной на колени и в слезах моли о прощении.
Она капризно выпятила губки и жеманно повела плечами.
— Жди, сейчас паду к твоим ногам, сена только подстели, а то колени ушибу, — пренебрежительно фыркнул Александр Сергеевич.
— Проси немедленно, — палец Клеопатры властно указал на пол.
— Клео, сейчас такие манеры не в моде, — вмешался Валерий. — Нельзя из-за куклы так унижать человека. Есть другие способы признания собственных ошибок. Достаточно, если он словами скажет, что признаёт их.
Из гостиной послышался голос тетушки Лиды.
— Клео, где ты? Клео.
Девушка сорвалась с места и, не ожидая дальнейших извинений, умчалась на зов.
— Совершенные дети, — покачал головой Валерий.
Они вышли из комнаты и направились в мастерскую, где стояла машина, сверкая множеством деталей, клавиш, экранов. Ученый обошел ее вокруг и задумчиво похлопал по блестящей поверхности.
— Да, машина хороша, но она не способна возродить индивидуальность. Мы не сможем наполнить мир прежними гениями, — он сокрушенно вздохнул. — А какая великолепная была идея — возродить таланты и наводнить их новейшими изобретениями и произведениями весь земной шар.
Сущность человека заключается в его самосознании, в совокупности знаний, чувств, мыслей. Но именно эта сущность, именуемая душой, нам до сих пор не известна. Что она собой представляет на самом деле и почему выдает те или иные свойства? Мы привыкли восхищаться душевными качествами, но никакого понятия не имеем, из чего они слагаются и почему люди отличаются именно духовными качествами? И почему они являются признаком индивидуальности и неповторимости личности? И самое удивительное — почему Природа, повторяя формы, никогда не повторяет индивидуальность?
За всю историю развития человечества не было еще двух одинаковых личностей, хотя по внешнему виду она повторяла людей не раз. Существовали двойники и в одно время, и в разные века. Можно сейчас найти человека, к примеру, похожего на Бруно, который жил триста лет назад, и можно найти человека, похожего на меня, но жившего шестьсот лет назад. Я хочу этим подчеркнуть еще раз ту странную загадку Природы: она многократно повторяет в течение развития человечества одну и ту же форму и ни разу не способна повторить личность. Почему это происходит, на какой основе и по каким законам?
Природа любит типизацию, но не допускает ее во внутреннем мире человека, в характерах. Бывают похожи, но никогда нет абсолютно одинаковых. Даже зеленый крокодил, бесконечно повторяемый по внешнему облику, никогда не повторяется по внутреннему содержанию, и каждый крокодил, обладая своим неповторимым характером, тоже есть личность в своем роде, и повторить нам его в этом плане так же невозможно, как и человека. То есть это правило распространяется и на животный мир: форма повторяема — личность нет. Именно поэтому выданные «Син-ген» люди не соответствуют своим оригиналам.
