И Джордано был вынужден согласиться.
— Петр Иванович, — представился незнакомец, как только они разместились на заднем сиденье машины. — Мы с Валерием Сергеевичем сотрудничаем давно, над одной темой работаем. Но он меня опередил. — Мужчина сделал паузу и перевел разговор на другую тему. — Жена моя очень любит гостей. Ее хлебом не корми, дай пообщаться да поболтать. Она у меня не работает, сидит дома, скучает. А дом у нас за городом. Есть, конечно, и квартира в центре, но там атмосфера — нечем дышать, поэтому мы предпочитаем обитать в загородной даче.
Рассказ Петра Ивановича был вполне обыденным. Дружеский тон, приятная улыбка — все располагало к себе и усыпляло бдительность.
Машина, миновав город, углубилась в лес и примерно около трех километров катила по грунтовой дороге, при этом Петр Иванович не переставал занимать воображение пассажиров разговором.
— Видите, какой лес вокруг — хвоя. А она очищает воздух от вредных примесей и обогащает его кислородом. К тому же, если хвоя пожелтела — следовательно, в воздухе появились отравляющие вещества. По ней можно без всяких аппаратов судить о загрязнении атмосферы.
Дорога уперлась в бетонный забор. Машина объехала его справа и остановилась у одной из панелей. Ворот в заборе не было заметно.
Петр Иванович, не выходя из машины, поднес к губам микрофон и скомандовал:
— Вера, открой.
Одна из железобетонных панелей поднялась кверху, и машина въехала внутри двора.
— Приходится от грабителей защищаться, все-таки живем в лесу, — пояснил хозяин и повел гостей в дом, больше по внешнему виду напоминающий промышленное здание, чем жилую постройку. Но Клео и Джордано, не разбирающиеся в архитектурных стилях, восприняли его с обычным любопытством новичков, незнакомых с современной жизнью, и вошли внутрь без всяких опасений.
Хозяин провел гостей по длинному коридору в комнату, напоминавшую подвальное помещение: серые стены, желтоватый потолок, посредине неопрятный длинный деревянный стол, вокруг него — старые потертые стулья. Подобная обстановка, несмотря на неискушенность молодых людей в интерьере, вызвала у них удивление. Как-никак, но телевизионные передачи и уроки ученого ориентировали их вкусы и взгляды на совершенно другую меблировку.
Клео озиралась с откровенным изумлением и, не выдержав, недоуменно воскликнула:
— Неужели вы живете в таком подвале?
Петр Иванович ничуть не смутился и подтвердил:
— Да. Присаживайтесь, дорогие гости, — он указал на стулья у торца стола. — Я сейчас приглашу мою жену. Она у меня обожает экзотику. Уют подвала ей ближе пустой роскоши, — с этими словами он скрылся в боковой двери.
Оставшись вдвоем, гости переглянулись, и Джордано, наклонившись к девушке, зашептал:
— Мне кажется, нас заманили в ловушку. Никому ничего не рассказывай, даже если будут пытать.
Клео побледнела и, широко раскрыв глаза, со страхом спросила:
— А что, и вправду будут?
— Не знаю. Но на всякий случай имей в виду.
— Да, тебе хорошо: ты уже и в тюрьме сидел в прошлой жизни, и пытки инквизиции испытал, и на костре горел, тебе ничего не страшно. А я воспитана в холе, неге, я боли боюсь, — запричитала она.
— Какое там горел, — отмахнулся Джордано. — Это по теории Валерия Сергеевича так, а что у нас в прошлом на самом деле — никому не известно. Я по ночам только и делаю, что пытаюсь вспомнить, как я горел — и бесполезно. У меня перед глазами всё больше какие-то сады, виноградники, цветы.
— И я ничего вспомнить не могу, — призналась Клео.
— Знаешь что, давай договоримся так: об изобретении Валерия Сергеевича мы ничего не знаем. Да и действительно, что можно знать о машине, которая тебя создала? Рассказывай им что-нибудь из царской жизни, морочь голову.
— Что рассказывать, — она перешла на шепот, — если я ничего не знаю?
— А ты фильм про Екатерину по телевизору смотрела, вот про нее и рассказывай.
Не успел он договорить, заскрипели старые дверные петли, и в комнату вошел не их новый знакомый и даже не его жена, а совершенно другой мужчина, лысый, толстый, с глазами навыкате и большим рыбьим ртом. Насколько первый был приятен, настолько этот отвратителен.
Мужчина сел у противоположного торца стола и, уперев колючие зрачки в гостей, попытался осклабиться в улыбке, но она не шла его лицу, как шляпа корове, и поэтому он только окончательно испортил впечатление о себе.
— Как я рад видеть лучших друзей Валерия Буцкого у себя в доме, — изрек он в следующую минуту. — Мы с ним коллеги, работаем только в разных организациях. Но так как Валерий Сергеевич опередил нас и держит свое изобретение до сих пор в тайне, а мы, ученые, народ крайне любопытный, то хотелось бы кое-что узнать о нем поподробнее, чтобы не тратить зря усилия на ненужные разработки. Поверьте, сведения о его изобретении необходимы только для экономии труда и времени сотен и сотен людей. Неизвестно, сколько времени он собирается скрывать его от общества — год, два, десять лет. Поймите нас правильно — его коллегам не хотелось бы двигаться по проторенной дороге и в итоге остаться при своих интересах. Мне известно, что вы — его непосредственные помощники и поэтому должны быть осведомлены обо всех его делах. Предупреждаю: чем быстрее вы расскажете все, что знаете, тем быстрее мы вас отпустим.
— Хочу вывести вас из заблуждения, — начал уверенно Джордано. — Мы не помощники, а плоды его изобретения.
— Плоды, — повторил незнакомец и добавил: — Перезрелые.
— Ну, может не плоды, а продукт изобретения, — поправился Бруно. — Но смысл в том, что он нас создал искусственно.
— Нечего мне мозги морочить, — грубо отрезал допрашивающий. — Это пока еще никому не под силу. Буцкой не господь Бог. Выкладывайте, что знаете. Если вспомните чертежи, плачу миллион. И баста.
— Что могут рассказать дети о трудах своих родителей, — снова в том же духе продолжил Бруно. — А мы и есть его дети. Единственное, что знаем — это то, что он сделал машину, которая создала нас. Я лично — Джордано Бруно. Вам это имя что-нибудь говорит? — Толстяк, выпучив глаза, не мигая, смотрел на итальянского философа, пытаясь уловить по мимике лица, лжет он или говорит правду. — А это египетская царица Клеопатра, — философ указал на девушку. — У вас есть их портреты, можете проверить.
Мужчина забегал взглядом с одного на другого, что-то соображая, затем нажал кнопку на углу стола, и через несколько секунд в комнате появился молодой человек с холодным непроницаемым лицом и спросил:
— Что прикажете, мистер Мэтрон?
— Разыщи портреты Бруно и царицы Клеопатры и всё о них. Сведения немедленно ко мне.
