Её звали Елена.
— Ну, вот, — тихо сказал я. — Вот и познакомились, Лена. А ты красивая…
Ветер слабо качнул маргаритки на небольшой клумбе.
— Понимаешь, — сказал я, — я не мог прийти раньше. Ведь, всё-таки…
Я сам не знал, что именно «всё-таки», поэтому просто коснулся рукой памятника… и тепло нагретой белой краски было похоже на тепло руки.
Я осторожно присел на скамеечку…
***
МАГНИТОФОННАЯ ЗАПИСЬ
(ЦОБ N1, 18 декабря 200… г.)
… вот, Новый год встречу, а до 23-го февраля уже вряд ли дотяну. Не жилец. Говорят, умирать страшно — а ты не верь. Ты хороший мужик, я знаю. Поэтому и прошу именно тебя, а то Костику ни к чему об этом говорить. Неловко как-то… он ведь Наташку очень любил, а тут узнает, что…
Это же всё так неожиданно случилось, — я и сам не успел ничего понять…
Машину купил, — помнишь? — через два года после того, как Наташка ушла. Ну, думаю, вдовец в неполных пятьдесят — что уж себя хоронить? Костик учится — тоже деньги нужны. Жить, хоть и тяжело, а надо. И начал я на своей «Маздочке» потихоньку подрабатывать. Смотрю, а за месяц отпуска деньжат срубил — не хуже, чем на заводе! Город я неплохо знаю, — на тестевых «Жигулях» его весь исколесил, — вожу аккуратно, что бы не побомбить?
Костику компьютер взяли, интернет, понимаешь, через месяц провели… живи, парниша, радуйся! Он тогда гордый ходил — не хуже однокурсников своих из колледжа!.. Даром, что сам три месяца подхалтуривал… переводы, там… немецкий, то да сё…
(улыбается, откинувшись на подушку; в уголках глаз блестят капельки слёз)
Расчухались, в общем…. На ноги встали, наконец-то, после похорон. Я думаю — а хрена ли мне с утра до вечера на заводе корячиться, когда я не хуже ребят заколачиваю? Ну, уволился… постоянных клиентов завёл. Да что я говорю? Ты же сам с полгода по утрам на мне ездил, помнишь? Я ещё рядом с твоей конторой с тремя дамочками познакомился — им тиражи надо было от Дома Печати по киоскам развозить. Газеты, журналы. С одной двести, с другой полтораста — глядишь, десяточка за месяц и выходит. А если после обеда на диванчике брюхо не нежить — и все двенадцать-пятнадцать можно наколотить.
А тут подвернулось моему Косте предложение — полтора месяца на Украине в Крыму пожить. Девчонка там, одна, — Инна, что ли? — у неё родители в Саках жили. Вот их из группы пять человек и поехало. Море рядом… лиманы… Я там проездом в Евпаторию два раза был, ещё при советской власти. С Наташкой ездили, с Костиком… он тогда совсем маленький был, не помнит ни хрена…
Вот. И сижу я дома один. Все денежки Костику выгреб… надо как-то выкручиваться. Тётки мои, газетно-журнальные, с утра и до двенадцати меня мурыжат, днём я туда-сюда… а к вечеру — полностью на вольных хлебах. Ну, ты меня знаешь — я не всякого в машину посажу, а уж тем более — ночью. Думаю, Костик приедет, надо же хоть немного денег подзаработать…
Вот и приноровился потихоньку по ночам бомбить. Сутки, через день, как в заводскую смену выходил! В основном от вокзалов подальше, чтобы тамошние засранцы морду не набили и покрышки не порезали. Город-то большой, всегда есть места, где ловят чаще. Машинка у меня новая, физиономия вполне приличная, можно аккуратненько работать. Вот так и мотался по городу… слава Богу, без приключений на свою задницу…
Ну, без бабы сам понимаешь, хреново. Познакомился я как-то с одной… помнишь, она ещё в гости ко мне забегала и мы с тобой её коньяком угостили, с твоей премии? Помнишь-помнишь! Худенькая такая… весёлая. Раз в неделю заруливаю… то есть заруливал… к ней. Сто грамм, любовь-морковь… в общем, и ей хорошо, и мне неплохо. Она, правда, подкатывала ко мне с запросами — мол, жениться бы… да я пока на эти разговоры не вёлся. Думаю — Бог даст, перебьёмся как-нибудь без бракосочетаний. Вчера, кстати приходила. Ревёт… но мужичок у неё уже завёлся. Дай Бог бабе, чтобы нормально всё было! Она, ведь, человек хороший…
Этим летом как раз прибыльно было! Народу много, лето-то прохладное. Там подкинешь, здесь подбросишь… в общем, нормально. А тут выезжаю — шаром покати! Покрутился-покрутился по центру… пару раз каких-то мужиков за полтинник довёз — негусто — и вдруг осенило: сегодня же 25 июня, выпускной! Родители на своих тачках у школ маячат, детишки пляшут и потихоньку в туалетах к водке прикладываются, по-взрослому — в общем, всё, как положено. Ну, думаю, дубина, выехал! Ребятки теперь до рассвета гулять будут — какой с них улов? Им эту ночь полностью отгулять надо! А кто нелюдимый или перепил лишку — всё равно родители приберут. Надо, думаю, домой направляться, хватить зря шины протирать.
А у самого нашего дома, у поворота к школе, смотрю… видение! Стоит такая девчоночка — стройная, волосы на холодном ветру развеваются, ножки точёные в туфельки вбиты, как влитые… рассеянно улыбается и рукой от моих фар глаза прикрывает. Не голосует, нет! Просто стоит у самой дороги… и кажется мне, что раздумывает — куда податься?
Светлячок… Я её так и прозвал потом — Светлячок…
Подыхаю, вот… а как вспомню её такую — всю светом облитую… и рука ладошкой наружу, и платье её… веришь ли, просто переворачивается всё во мне… по-доброму, но круто так… словно всего меня наизнанку… беспощадно…
Виноват я перед нею, слышишь? Так виноват!..
***
… включил? Ты не обращай внимания — волнуюсь я. И полгода не прошло, а как вспомню…
… да и мы, помирающие, все на слезу скорые…
Нет-нет, не выключай! Сейчас, подожди… закурю…
… и пусть нельзя! Что мне теперь? Для меня понятие «вредно» уже не существует…
***
Так я и затормозил, обомлев. А она удивилась…
Открываю дверцу и говорю — садись, мол, красавица!
А она улыбается и бесстрашно впархивает в машину, угнёздывается поудобнее и смотрит на меня сияющими глазами. Я даже с места не тронулся, просто смотрю на неё и рот до ушей.
— Надеюсь, вы не маньяк! — весело говорит она мне. — А то у меня сегодня выпускной вечер и я поругалась с одним противным одноклассником. И вдобавок у меня с собой денег нет — он мою куртку утащил.
И смело смотрит мне в лицо.
— Как утащил? — говорю я.
— А так, — беспечно машет она рукой. — Там и было-то двести рублей и телефон. Вот телефон жалко, а двести рублей — нет. Если вы захотите меня из машины выкинуть — то подождите минутку, я хоть немного согреюсь, ладно?
И, ведь, сияет вся! Просто светится! Помню, Наташка так же светилась, когда мы с ней в восьмидесятом в её родной Карпинск приехали и она меня с подружками знакомила… Знаешь, когда протянута между людьми струнка — чувствуют вместе; одному и тому же улыбаются, каждое движение друг друга чувствуют?
